Геннадий Тарасов - Седьмой принцип

– Вот, – сказал, – смотрите…

Дерево на белой скатерти осветилось, будто живица, что стекает по стволам старых вишен. Нина Филипповна, замерев, долго молча смотрела на панно, потом осторожно прикоснулась к нему ладонью, ее широко расставленные пальцы, как заметил Лис, подрагивали.

– Дерево гофер… – произнесла она тихо и таким голосом, словно нашла наконец подтверждение всему, о чем и так давно догадывалась. – Откуда это у тебя?

– Человек один принес, – сказал Лис. – Еще раньше, до того, как все эти события начались… Я и забыл совсем. А вчера…

– И человека того зовут…

– Наряда.

Услышав имя, Нина Филипповна помрачнела. Ее лицо, похожее на сладкое печеное яблоко с плотно сжатыми пухлыми губами, выглядело несколько комично, но Вене было не до смеха.

– Разговаривать надо с тем, кто тебе это панно дал, – сказала она. – Вот с ним, с Нарадой. И чем раньше ты это сделаешь, тем лучше. Избежать… Не знаю, может быть… Нет, думаю, все равно он тебя найдет. Или кто другой. Так что…

– Что это за человек? Кто он?

– Уж и не знаю, человек ли, – произнесла гадалка как приговор.

– Я так и думал, – сообщил Лис почти равнодушно, по крайней мере внешне, без эмоций. Внутри же тот комок, в который превратилась его душа, ответил напряжением. Словно камень – попробовал сжаться, но больше не смог и остался как есть.

– Время ускоряется, – сообщила Нина Филипповна. – Ты не приходи сюда больше, не приходи, ради бога! Никак нельзя, чтобы и меня сейчас зацепило, пойми ты. Приведешь ведь за собой кого не надо, того же Нараду, а еще рано. Скоро и так все разрешится, с нами или без нас. Вот тогда не спрятаться будет, не избежать.

– Нина Филипповна, а вы при чем? – неуверенно спросил Лис.

– Все мы при чем… – ответила она тихо.

Тут, точно впервые заметив, в каком Лис пребывает состоянии и виде, спросила:

– Ты что это такой потрепанный? Словно в могиле ночевал…

Протянув руку, она пальцами смахнула комочек земли с рукава его куртки, точно как Дух до того. И вдруг осеклась и тихо охнула:

– Господи, и в самом деле ведь в могиле…

– Честно говоря, не все помню, что было, – сознался Лис. – Как-то все закрутилось… плотненько.

– Время ускоряется, я же сказала, – напомнила Нина Филипповна.

– Да, – согласился Лис. – Похоже, так и есть. И… Вот вы говорили про принципы… Они здесь, на доске изображены… Походу, я уже со всеми встречался. Кроме седьмого. Не пойму, этот седьмой, он кто? Тут, на медальоне, пустое место. Я не соображу…

– Узнаешь еще, встретишься, – заверила его Нина Филипповна, – хотя эта задача не из легких. Говорят, что это высшая награда, увидеть его – все равно как самого себя найти. Называют его Небесный человек, и он может устроить все так, как тебе надо и как тебе хорошо будет, но для этого ты должен сам понять, кто ты есть и что тебе нужно. Без седьмого ничего не решается в конечном итоге. Это сложно бывает объяснить, но на самом деле все просто. В общем, ты должен сам суметь подняться к нему, только так. Воспарить, взлететь. Возвыситься. Думаю, тебе будут мешать это сделать, потому что в этой истории много чего гнилого. Какая-то мерзость, которую хотят скрыть. Я не знаю конкретно что, но в общих чертах вот так. И пакость не от тебя исходит, хотя ты тоже не безгрешен. Поэтому к встрече с седьмым тебе следует подготовиться. Вспомнить, что раньше было не было. В этом случае у тебя будет шанс спастись. У нас появится этот шанс…

– У нас? – снова удивился, не понимая ее слов, Веня.

Нина Филипповна подвигала губами, будто собираясь что-то сказать, но промолчала. А вот глаза свои желто-электрические не спрятала, не отвела, и была в них бесконечная печаль, такая глубокая, что Лису стало неудобно, что втягивает ее в свои дела.

– Ладно, – сказала Нина Филипповна, когда пауза неприлично затянулась и надо было что-то сказать. – Ладно.

По привычке хлопнула себя ладонями по коленям и поднялась.

– Я сейчас ванну наберу, – объявила она. – Помоешься, приведешь себя в порядок, а то негоже в таком-то виде. Еще решит кто, что сломали тебя, а ведь это не так, верно?

Она вышла из кухни, и через какое-то время Лис услышал, как рядом, за стеной, зашумела, завибрировала сильной струей вода.

– Одежду оставь здесь, – сказала Нина Филипповна, вернувшись, – я почищу, все в земле и в саже какой-то. Надо бы постирать, но уже в другой раз как-нибудь. И давай без дури, ты еще меня стесняться будешь! – добавила она, видя, что Веня замялся.

– Да я ничего! – возразил Лис. Он торопливо разделся до трусов и, бросив одежду на стуле, быстро юркнул в ванную.

Вода била неистово мощным потоком, и ванна наполнилась уже почти доверху. Веня закрыл кран, потрогал воду рукой и удовлетворенно хмыкнул – температура ее оказалась просто идеальной. Он опустился в воду, как в женские объятия. Возникло сказочное, первобытное состояние тепла и покоя, он закрыл глаза и отдался ему без остатка. Волна ласки и нежности подхватила и понесла его, тихо кружа и покачивая. Что-то подобное он испытывал, обнимая Марину, но давно уже, очень давно. Покой, тепло, счастье… В такой последовательности. Тогда Марина и сама обнимала его и, забирая и впитывая, отдавала и дарила. Позже только позволяла… исполняла… Что еще? Терпела… Куда все пропало? Куда все пропадает? Любовь, как и жизнь, накроет с головой, завертит, закружит, а потом схлынет. Оставит на берегу, ошеломленного, дрожащего. Свойства волны. Любовь – волна. И жизнь волна. Но жизнь после себя не оставляет следов. Хорошо еще, что другие волны накатывают следом и оживляют пейзаж. Вдруг невпопад подумалось, что почти перестала вспоминаться его прежняя жизнь, он находил в ней все меньше примеров и аналогий. Видимо, прошлый его опыт иссяк, не слишком он оказался богат. Где, в чем теперь искать опоры? Он вступил на неведомую ему территорию, не заметив ограждения и запрещающих табличек. Впрочем, их могло и не быть. Как в тот раз. Но тогда, на краю мира, все было иначе.

Вот именно, на краю мира. Он на утесе, над бездной, позади него пустыня, впереди и вовсе ничего нет. Пустота. Начало начал или же конец всех концов, кому как больше по душе. Ему по душе быть как можно дальше, но он здесь, ждет.

Он прильнул к шее Лунного коня, волшебного зверя, живущего в этом мрачном и темном мире. Конечно, конь не взнуздан, не оседлан. Еще чего! Чудо уже то, что он позволил взобраться себе на спину. Шерсть коня серебрится, густая волнистая грива спадает на темные камни. Он намотал пряди конских волос на руки, словно плетеные вожжи, держится крепко, готов к броску. Они ждут.

Ждут, когда над бездной начнет всходить Звезда смерти. Вот только он забыл, чем следует кормить Лунного коня.

Ведь чтобы проделать то, что собираются они, коня следует подкармливать чем-то особенным… Чем же?