Геннадий Тарасов - Седьмой принцип

– Еще бы. – Наряда покивал с пониманием. – Но ты готов узнать все?

– Да готов я, – устало согласился Лис. – Потому что, считаю, уж если ты где-то в чем-то был не прав, если наделал ошибок или глупостей, надо признать и ошибки, и глупости. И постараться все исправить. Если возможно исправить. Для этого нужно спокойно, по-человечески объяснить все, а не бросаться сразу давить и убивать. По-человечески поговорить, разве трудно? Кстати!

– Я тут ни при чем! – воздел руки факир.

– Да-да, охотно верю. – Глаза Лиса осветились внезапной догадкой. – Но я про седьмого, это не вы, случаем?

Нарада покачал головой:

– Случаем, не я. С седьмым, если так будут развиваться события, ты скоро встретишься, этого никак не избежать. Но он – не я.

– А вы?

– А я вот. – Нарада указал себя на панно. – Видишь, как всегда, играю на вине. Имя мое тебе известно. Можешь также называть меня Муни. Вообще же я по жизни советчик. Часто – посланник.

– Чей посланник?

– Да чей угодно! Богов посланник. Было бы поручение, я готов.

– Послушайте, Муни. – Лис стал сосредоточен до отрешенности. – А ведь вас сюда никто не посылал. Принципы-то сами взялись за дело, а?

Нарада коротко рассмеялся, рассыпав вокруг себя еще несколько горстей песка.

– А юноша наш не лишен проницательности! – воскликнул он. – Не юноша, но муж! Ну что с тобой делать… А давай-ка я расскажу тебе сказочку? Всей правды сказать не могу, но вот сказку – вполне. Сказка, как ты знаешь, ложь, но в ней всегда намек на определенные обстоятельства. Намеков я сделаю достаточно, чтобы у тебя сложилась более или менее целостная картина того, что происходит на самом деле.

Он замолчал, настраиваясь. Глаза его сузились и померкли, наполнились туманом, туман выплеснулся вовне и стал расползаться, окружая Веню со всех сторон. Взгляд Нарады обратился внутрь его, и лицо перестало казаться плоским и китайским. Лицо его заострилось и вытянулось, как у деревянной марионетки, покрылось бронзовой патиной, а нос выдвинулся и воздвигся на нем словно форштевень китобойной шхуны.

– Хорошо… – завел Муни свое шелестящее повествование. – Начнем с общих представлений. Вот, все знают, что есть жизнь и есть смерть. Я открою тебе тайну: на самом деле смерти нет. Я, сидящий перед тобой, тому живое подтверждение. Мне знаешь сколько лет? Нет? И я не знаю. Поэтому запомни: смерти нет. А есть мир Горний и есть Дольний. Дольний, нижний, – это здешний, земной мир. Горний – верхний, или высший. Это все упрощенно. Хорошо бы, чтобы в ваших школах преподавали основы мироустройства, чтобы не заниматься ликбезом на коленке. Ну, это так, ни о чем… И никто поэтому на самом деле не пытался тебя убить, а всего лишь хотели вернуть назад, в Горний мир. Ты ушел оттуда второпях и кое-что прихватил с собой. К несчастью, оказалось, как я, собственно, и предполагал, что использовать этот путь нельзя. В том смысле, что у памяти свои законы и пути ее извилисты и непредсказуемы. Нет памяти, нет человека, помнишь, я говорил?

Уходя с Земли, люди, – конечно, кто достоин, – попадают в мир Горний, который хоть и отличается от земного, но не так чтобы слишком. Там другая природа, другие законы, и люди там, с точки зрения земных жителей, выглядят странно, да и людьми их можно назвать лишь условно, но они тем не менее живут своей жизнью и точно так же устраивают свои судьбы. Кто как может. Люди разные, разные у них судьбы, все как везде. Горний мир – разнородный и разнообразный, правят там семь принципов, ты об этом уже знаешь. Наверное, для тебя это будет откровением, но те же семь принципов управляют и здешним миром, только там, наверху, они делают это, так сказать, непосредственно, собственноручно, а здесь опосредованно, через законы природы, правила, традиции и другие ухищрения. В былые времена, да, все было иначе, но теперь человечество проходит стадию недоверия и сомнений, поэтому наверху решили, что вот так будет лучше. Нынче же никто не верит никому и ни во что, все требуют доказательств, ну, пусть их копаются… Всему, как говорится, свое время.

Это все присказка, преамбула, теперь сказка. Она короткая.

Некто в том, верхнем мире был вором. Да-да, вором, что ты удивляешься? Такая ему выпала судьба. Каждого ведет своя судьба, во всех мирах, на всех планетах, его вела – такая. Словом, некто был вором, причем самым лучшим вором, самым удачливым, не по профессии, а от Бога, как говорится, по призванию. Однажды, чтобы доказать свою любовь некой особе, словно это имело какой-нибудь смысл или могло повлечь какие-то последствия в плане осуществления его пустых мечтаний, он украл Базовый принцип, основу Горнего мира, его главную святыню и символ. Базовый принцип, заметь, находился в Хрустальной пирамиде, на каждой грани которой – Всевидящее око, и потому считалось, что украсть его невозможно. Просто подобраться к пирамиде незамеченным нельзя. Но он действительно был лучшим, и он это сделал. До сих пор, кстати, никто не понимает как.

Особа, ради которой якобы было совершено воровство, пришла в ужас от содеянного, и, конечно, она отвергла подарок, она отвергла вора. Потому что знала, сколь страшен может быть гнев ее отца, а тем более – гнев Правителей. Вора поймали, едва ли не в тот же день, чему способствовало одно забавное обстоятельство, о котором мы здесь умолчим. Но он опять умудрился убежать. Он прыгнул с Башни невозврата через окно, которое вело в неведомое. Прыгнуть, как ты понимаешь, можно только сверху вниз. Вот он и прыгнул. Никто не ожидал от него такой прыти, до него никто этого трюка не проделывал. А вор проделал, от отчаяния, наверное. А что ему оставалось? В какой-то степени ему даже повезло… В какой-то степени. Это невероятно, но таким образом ему удалось избежать неминуемого наказания. Впрочем, сейчас дело уже не в наказании. Дело в том, что без Базового принципа в Горнем мире наступил хаос, по сути, мир тот начал рушиться, его надо спасать. Средство спасения же только одно – вернуть Базовый принцип на место. Но, опять же, где его взять? Никто не знает, где вор его спрятал, он перехитрил всех, и даже – принципы…

Нарада замолчал. Прикрыл глаза сухими, как пергамент, веками, словно уснул или вернулся в сон обратно, нырнул, как в воду, из которой его ненадолго вытолкнула архимедова сила, и только нервные пальцы его, реагируя на невидимый ряд сновидений, подрагивали на струнах вины. Лис тоже молчал, не зная, что и сказать. Пауза затягивалась, но Муни, похоже, не собирался продолжать рассказ, судя по всему, он считал, что поведал достаточно.

– Ну, и что из этого всего следует? Мне вы зачем это рассказываете? – не выдержал Веня.

– Дело в том, что отсидеться в этом мире не удастся, – продолжил Нарада толкования, видя, что собеседник не спешит просветляться и вообще упорствует в своем невежестве. – И тебе, и всем остальным. Ты пойми, что, если окончательно рухнет тот мир, – он ткнул пальцем в небо, – под его обломками пропадет и этот. – Он опустил палец и указал им перед собой, получилось – на плошку с монетами. – И что будет, к чему все придет – никто предугадать не может. Возможно, мироздание коллапсирует в сингулярность и свернется в точку, из которой развернулось однажды. Но когда снова свет воссияет во тьме над бурными волнами, и воссияет ли, неизвестно…