Геннадий Тарасов - Седьмой принцип

Так они и продвигались, Фрюж перекладывал часы в корзинку, которую нес в зубах Полуночный пес, а тот их обнюхивал, стараясь по запаху определить искомый механизм. Часы располагались на полу так плотно, что иначе пройти туда, куда им было нужно, не представлялось возможным. Даже собака не смогла бы пробраться, не потревожив кого-нибудь ненароком. И тогда все, трезвон и светопреставление. На обратном пути часы придется выкладывать из корзинки вновь на свои места, и тогда можно будет сказать, что они справились со своей задачей на отлично.

До центра пещеры, как Фрюжу представлялось, они добрались удачно. Лукошко было уже полно под завязку, псу стало тяжело держать его в зубах постоянно, поэтому он все чаще опускал его на пол и перетаскивал с места на место рывками. Остановившись, Фрюж посмотрел под ноги, в ближнем круге.

– Сдается, где-то здесь, – сказал он. – Точнее определить не могу.

– А не было ли на том механизме какого-то отличительного признака? – спросил пес, освободив пасть от ноши.

– Да, – согласился Фрюж, – рубиновый глазок, махонький… Подмигивал все. Но разве же…

Закончить фразу он не успел.

Что-то быстрое, как молния, прочертило пространство, явилось из темноты, ударило Фрюжа по руке и вновь исчезло во тьме. Фрюж готов был поклясться, что заметил крылатую сандалию возле своих глаз. Две, две таларии, проскользившие по воздуху.

Удар по руке был силен. Пальцы его разжались, Огненный цветок выскользнул из них и упал на пол, легкий, как пламя, прекрасный, как перо Жар-птицы. Фрюж пытался его подхватить, но попытка не удалась. Свет угас, едва коснувшись поверхности, наступила тьма.

Фрюж услышал, как вокруг, правда еще достаточно далеко, поднялась возня, что-то всколыхнулось, взбурлило, вскипело. Клацнули собачьи зубы. «Вижу!» – закричал пес и бросился куда-то в сторону. И следом, как по команде, затрезвонили часы, все, которые находились в пещере. Ничего мелодичного в этом звоне не было. И вообще, звоном эту какофонию назвать было сложно. Рев стоял такой, что сознание тут попыталось отключить себя от звукового канала информации, чтобы не слышать этот орущий ужас ни секундой дольше.

Фрюж растерялся. Ему показалось, что все, теперь-то уж положение точно безвыходное. Захотелось даже сесть, где стоял, обхватить голову руками, расслабиться и принять неизбежное, раз уж оно все равно неизбежно. Любой бы так подумал.

Однако приступ малодушия был недолгим. В следующий момент из темноты вернулся пес и ткнулся слюнявой мордой ему в руки. В пасти он держал механизм, судя по пульсирующему рубиновому огоньку, это был Базовый принцип. Не раздумывая и не задавая лишних вопросов, Фрюж принял артефакт у собаки и сунул его в сумку, которая, пустая, все еще болталась у него на боку.

В сгустившемся мраке неожиданно случился рассвет. Начали светиться, фосфоресцировать открывшиеся циферблаты часов, тысячи и тысячи, все, что находились в пещере. Словно грибы-гнилушки, они залили пространство призрачным зеленым светом. Это было прекрасно! Но на любование совсем не было времени.

– Беги! – прорычал пес.

– Нет! А ты?

– Беги!

– Куда здесь…

Фрюж оглянулся вокруг, словно ища доказательства того, что без Цветка теперь обратного пути им не найти, но неожиданно для себя он его увидел. На фоне светящихся циферблатов сделанный ими проход в цветочном поле обозначался единым темным провалом. На таком ровном полу ему только то и нужно было знать – направление. Не рассуждая больше, Фрюж бросился по черной тропе к выходу.

Однако ему едва удалось сделать несколько шагов, как что-то неодолимо мощное, точно поезд с сотней вагонов, врезалось ему в спину и сбило с ног. Он полетел кубарем на пол, подминая под себя и разметая в разные стороны дребезжащие, орущие благим матом будильники. Тут же напавший на него ужас вцепился ему в бок, в правый бок, и стал рвать-терзать, стараясь добраться, видимо, до печени. Боли Фрюж почему-то не испытывал, а чувствовал одну лишь немыслимую, невыносимую тяжесть. И еще то ощущение приближающегося конца, заставившее его с ног до головы облиться холодным липким потом. Конечно, монстр мог бы убить его сразу, но, видимо, по привычке своей, по обычаю, желал прежде помучить. Извернувшись к нему каким-то образом, Фрюж уперся руками в злобную мохнатость, пытаясь нащупать пальцами невидимые глаза. Но тщетно, тщетно! Зачем живущему во тьме глаза? Зачем они рыбе в подземной реке? Бесполезная вещь и роскошь.

Сопротивление Фрюжа лишь раззадорило нападавшего, он замычал, заурчал и удвоил свои старания. Силы стали покидать Лиса, еще немного…

Однако это было еще не все. Конец, по имеющемуся и воплощаемому сценарию, немного откладывался. Полуночный пес, точно фурия, налетел на пещерного монстра и смел его с Фрюжа. Сцепившись, они покатились в сторону, давя и раскидывая подвернувшиеся механизмы. Через несколько мгновений, если судить по доносящимся из темноты звукам, в схватку включился кто-то еще. Вой, рычание, клацанье зубов и нескончаемый трезвон заполонили собой все пространство. Про первую жертву, видимо, на время забыли.

Зажимая руками разорванный бок, Фрюж попытался подняться. Неведомо каким образом, но ему это удалось. Сначала на одно колено, потом, когда кружение в голове немного улеглось, – на ноги. Пол под ним ходил ходуном, но он укротил его неистовость, точно мореман палубу. Сориентировавшись по темному пути, он, широко ставя ноги, бросился к выходу. Бросился – это, конечно, не про него, но до лаза оказалось значительно ближе, чем ему представлялось. Едва не ударившись головой о нависший над лазом выступ стены, вовремя, однако, определив его рукой, он упал на колени и пополз по проходу наружу. Все эти действия осуществлялись им уже автоматически.

В какой-то момент возле самого выхода он, похоже, потерял сознание и отключился. Привел его в чувство гудящий, зудящий, словно рой возбужденных шершней, комок тел, который навалился на него и, точно гигантский поршень, выдавил из пещеры. Откатившись в сторону, он прижался спиной к стене рядом с входом. Не прекратившаяся и на открытом пространстве схватка продолжалась на его глазах. Но недолго.

Подскочивший к вертящемуся клубку Лунный конь мигом разделил его на тех и других, а попросту говоря, выдернул из этой кучи Полуночного пса, извивающегося, бьющего когтями и клацающего зубами. А после пустил в ход свои алмазные клыки, которыми мигом разорвал ужасы в клочья, которые потом затолкал копытами в пещеру. «Так вот для чего ему клыки», – подумал Фрюж без удивления, впрочем, просто отметив факт.

– Уходим! – вскричал конь. – Быстро! Сейчас они вернутся все!

Разорванный бок горел огнем. Все так же зажимая его руками, скользя спиной по стене, Фрюж поднялся. Запинаясь и оскальзываясь на чем-то, он подошел к собаке. Ей досталось, конечно, значительно сильнее, чем ему. По сути, пес представлял собой сейчас комок сочащейся кровью, дрожащей и шумно дышащей плоти, в которой жизни уже не за что было зацепиться, но она продолжала за что-то держаться. Сняв с себя куртку, Фрюж расстелил ее на земле, осторожно переложил на нее собаку, укутал и взял на руки.