Эйлин О'Коннор - Вы признаны опасными [сборник litres]

Нам нужна эта планета, а этот холм, торчащий посреди болота, – единственное место, где мы можем соорудить наблюдательный пост без опасения быть залитыми лавой. Наши интересы стоят выше интересов местных жителей. У них только два пути: они могут или смириться – или убить нас.

Точнее, попробовать. Хе-хе!

В таком настроении третья группа начала обживать Чон-Далу.

Поначалу военные практически не выходили за пределы станции. Передвигались только группами, на выход поодиночке был наложен строжайший запрет. Вооружен был каждый, и каждый был готов свое оружие применить. Солдат не трогали умильные круглые мордочки чани. Им было плевать на их язык и верования. Они хотели только одного: отслужить здесь два года и свалить с душной планеты, сочащейся природным газом, накопившимся за миллионы лет под тухлыми густыми водами местных болот.

Метан, подумал Сандор, это что-то вроде метана. Но почему белый? Что там за примеси? Снова не помню, а ведь мне рассказывали… Впрочем, это уж точно не имеет значения. Главное, что он не образует с местной атмосферой взрывоопасных смесей – поэтому чани и живут здесь безбоязненно.

Ареал обитания аборигенов ограничивался единственным болотом на планете, оно же – единственный остров. Остальную площадь занимал огромный континент и моря. На континенте регулярно извергались вулканы, убивая все живое вокруг, в море свирепствовали бури. Планета не была благосклонна к своим детям. И только обширный остров, покрытый кустарником с цепкой, но поверхностной корневой системой (их плодами и листьями питались чани), был удален от катаклизмов.

– …много необъяснимого, – донеслось до него. Это Орешкин оседлал любимого конька и разливался соловьем под насмешливыми взглядами. – Скажем, белый мох! Вы все его прекрасно знаете. Это антоцеротовый мох, между прочим, но дело не в этом, а в том, что у него есть цветки!

Орешкин торжествующе поднял палец.

– Цветки! – повторил он и обвел взглядом озадаченную компанию. Взгляд его стал умоляющим: – Вы что же, не понимаете? Он цветет! А не должен!

– Ни разу не видел, чтобы в этой трясине что-то цвело, – мрачно сказал техник.

– Вот именно! А у меня в лаборатории эта штуковина отрастила полноценный бутон. Господи, у него даже корней нет, они спорами размножаются, и вдруг – бутон!

– Красный? – внезапно заинтересовался Малипу.

– Белый.

– А-а-а… И что, распустился?

– Нет пока. – Биолог помрачнел.

Джексон пренебрежительно фыркнул.

– Плевать на мох! Почему здесь коровы не живут?

– Никто не живет!

Заговорили сразу все и наперебой.

Да, это вопрос, подумал Сандор. Болото, как ни крути, наиболее приспособлено для жизни. Слой воды неглубок, утонуть здесь практически нельзя, кроме пары-тройки мест. Вулканы далеко. Чани? Чани не охотятся на животных, они растение– и насекомоядные. А растений полно, прямо по воде плавают островки сочнейшей синей травы, которую так любит местный скот.

Почему же «коровы», а за ними и прочая фауна предпочитает опасный материк? Даже то стадо, которое видел Поль, ушло, хотя пересечь пролив – плевое дело.

Первая экспедиция наверняка выдвигала гипотезы. Надо бы завтра наведаться в библиотеку и поискать материалы, подумал Сандор.

Холодный трезвый голос внутри его головы добавил: «Если успеешь».

Потому что третья группа была убита за четыре дня до того, как истекли два года их жизни на станции.

Сандор шел по тропинке. С низких веток свисали белобородые пучки местных растений-паразитов, воздух был насыщен испарениями и местами имел отчетливо мучной привкус. Мягкая земля проседала под ногами. Сандор обернулся: из его глубоких следов поднимались тонкие струйки дыма, отдающего чесноком.

Газ залегает совсем неглубоко, объясняли ему. Маленькие чани не продавливают эту рыхлую смесь песка, торфа и перегноя. Мы, люди, почти в четыре раза тяжелее. Не надо бояться, Сандор, говорили ему, этот газ не причинит тебе вреда. И болото не причинит, если только не полезешь в самое его сердце, в черную трясину, которая вспучивается и тяжело дышит, словно умирающая старуха. Все будет в порядке, Сандор, говорили ему, если проявить немного осторожности.

Огромное насекомое с головой, украшенной подобием разветвленных оленьих рогов, опустилось на ветку. Оно начало крутиться вокруг собственной оси, сперва медленно, затем все убыстряясь и в конце концов так стремительно, словно собиралось прорваться сквозь атмосферу планеты и уйти в космос. Сандор ускорил шаг: он не желал быть свидетелем того, как рогатую «юлу» разорвет на части. И еще меньше хотел, чтобы сотни ее личинок осели на его рубашке.

После того, как чани убили третью группу, все плюнули на бдительность. Это решение казалось парадоксальным, но Сандор понимал причину. Обреченность – вот в чем все дело. Они пытались подружиться с чани, они пытались подкупить чани, они пытались показать чани, кто здесь хозяин, – и чем все закончилось? Смертью. Что ни делай, ты будешь убит скоро или очень скоро. И синий Э-э встретит тебя под деревьями, которые цветут звездами.

Люди из третьей группы утратили бдительность. Решили, что раз они почти не общаются с чани, то нападения можно не ждать. Их маршрут вне станции пролегал почти исключительно в сторону приборов, установленных на деревьях по окраинам болот.

Пять человек вышли на последнюю проверку аппаратуры – и обратно не вернулся ни один.

Семь человек отправились искать пропавших пятерых – и остались там же, где пятеро.

Никто так и не узнал, сколько жертв было среди чани. Судя по следам крови на ножах и израсходованным патронам, люди защищались ожесточенно. Но это им не помогло.

Сандор раздвинул ветки и вышел на окраину поселения.

Племя занималось своими делами. Если бы не тихий утробный гул, можно было бы подумать, что человека вообще никто не заметил. Однако глава поднялся со своего высокого настила из веток (на взгляд Сандора, ужасно неудобного) и спрыгнул вниз.

Ритуал приветствия был Сандору недоступен: при всем желании, заставить свою щетину на щеках покраснеть он не мог. Поэтому врач присел на корточки, чтобы быть ниже вождя, и вопросительно сказал:

– Чани?

– Чани! – утвердительно откликнулся вождь и опустился на землю рядом с ним.

Приветствие принято. Можно переходить к делу.

Сандор прокашлялся.

– Чани были давно, – старательно выговорил он. – Чани начались однажды. Как это случилось?

– Ты слышал (на самом деле вождь употребил другое слово, одновременно передававшее звук, с которым болото всасывает упавший в него предмет).

– Я слышал, – согласился Сандор (кажется, хлюп вышел не очень убедительно, но в данном случае это не мешало развитию разговора). – Но я могу – (звук хлюпа) – много-много раз.