Алексей Гравицкий - Новый Олимп [litres]

– А нарты – это кто? – полюбопытствовал я. – Тоже боги?

– Просто люди. Великий народ. Они ходили в походы, побеждали соседей и великанов-уигов. Они запросто говорили с богами. А когда победили всех и поняли, что становятся мягкими в отсутствие достойных противников, бросили вызов самому Создателю.

Перед Сырдоном поставили свежий напиток, и он надолго припал к кружке.

– Вот только Создатель не оценил шутки, и доблестных нартов не стало, – грустно закончил он. – Про это у меня тоже есть песня.

– А Сослан, про которого вы пели?

– Сослан погиб. Давно. Великий был воин и человек достойный. Теперь его нет. Никого нет. Я – последний, потому что самый хитрый, – ухмыльнулся Сырдон. – Вот пою про великий народ, которого больше не существует. Это моё бремя. Но пока живёт песня, живёт память. А пока живёт память о людях, люди живы. Как считаешь?

Вопрос был риторический. Я пожал плечами.

– Пойду, освобожу место под ещё парочку кружечек, – Сырдон соскочил с высокого барного стула и затрусил в сторону туалета.

– Занятный старик, – поделился я с Нилией, которая молча наблюдала за нашим диспутом.

– Занятный. Он бы показался тебе ещё занятнее, если бы ты узнал, что в убийстве Сослана, которого он воспевал, есть львиная доля его участия.

– Это что, – не понял я, – такой способ раскаяться?

– Ему не в чем каяться, – улыбнулась Нилия. – Сослан убил его сына.

– Тогда зачем он поёт о нём как о герое? – совсем потерялся я.

– Потому что Сослан – герой. Ты как первый день живёшь.

– Я привык судить о людях по поступкам.

– Ты очарователен, – рассмеялась Нилия и добавила серьёзно: – Иногда хорошие люди совершают плохие поступки, а иногда плохие – совершают хорошие. У вас, у смертных, всё непросто.

– А у богов?

– А боги живут совершенно другими представлениями, без деления на добро и зло, – и это прозвучало так, будто богиня говорила с ребёнком.

Огромный дворец, расположившийся на берегу Люцернского озера у подножья горы Риги, именовался «Park Hotel Vitznau», имел на дверях пять звёзд и считался одним из самых дорогих отелей Швейцарии. Но Дионис остановился здесь вовсе не по этой причине. Просто именно здесь была назначена встреча.

Плотно позавтракав, могучий старик пофлиртовал с девочкой, дежурившей у стойки администратора, вышел на берег Люцернского озера, устроился в белоснежном шезлонге и, прикрыв глаза, подставил свои гладкие юношеские щеки альпийскому солнышку. Впрочем, подремать ему удалось минут десять. Ровно в полдень свет ласкающего веки солнца померк и над головой раздался раскатистый бас:

Дионис открыл глаза и приподнялся на локте. Перед ним стоял бородач в потёртых брюках и растянутом свитере. В нечёсаной, чёрной как смоль шевелюре и бороде мужчины серебрилась тонкими нитями седина. А ещё человек, заслонивший солнце, был огромен, настолько, что могучий Дионис на его фоне уже не выглядел внушительно.

На круглолицего бога это, впрочем, не произвело особого впечатления.

– Не нависай, громовержец, – без намёка на пиетет сказал он.

На небе, где ещё минуту назад не было ни облачка, заклубились тучи, на глазах наливаясь свинцом.

– Ты как с отцом разговариваешь? – громоподобно пророкотал бородач.

– Не прошло и вечности, как ты официально признал меня сыном? Гера будет в ярости.

– Да вот ещё! – басовито хохотнул бородач и плюхнулся на соседний шезлонг. – Хочешь, можешь провести экспертизу ДНК. Интересно посмотреть на физиономии смертных, которые будут её проводить.

Небо снова просветлело, лёгкий ветерок стремительно разогнал тучи. Настроение громовержца, судя по погоде, снова стало благостным. Дионис поморщился:

– Никогда не понимал твоего позёрства. Зачем тратить силу на эти игры с тучками, если они не произведут на меня никакого впечатления.

– Традиции священны, – пожал плечами громовержец. – А я вот не понимаю твоей страсти устраивать встречи на свежем воздухе. С этого треклятого озера тянет сыростью.

– Только не говори, что у тебя проблемы с костями, Зевс.

– Проблемы с костями у тех, кто действует мне на нервы. Когда я сержусь, кости ломаются.

Словно в подтверждение его слов гладь озера подернулась рябью, а по небу побежали низкие облака.

– Мне тесно внутри, – признался Дионис. – В этом парк-отеле низкие потолки.

– Низкие??? Да ты зажрался. Они выше, чем в большинстве местных отелей.

– Они ниже, чем в храме, – вздохнул Дионис.

– Ах, ты об этом, – нахмурился Зевс. – Пора бы уже привыкнуть. Как прежде не будет, довольствуйся тем, что есть. А если станет неуютно, подумай, каково теперь мне. И ничего, живу.

– Ты и в этих обносках себя неплохо чувствуешь. Свитер с оленем, драные штаны… мог бы надеть что-то поизящнее.

– Мог бы. А зачем? Силу даёт слепая вера, а не пристальное внимание. Внимание лишь плодит ненужные вопросы. Миром правят не дорогие костюмы, а потёртые джинсы. Я – прямое тому доказательство. Я не хозяин компании, меня нет в списке директоров. Я вообще никто. Просто старейший сотрудник – талисман. Никто даже не знает, чем я занимаюсь в компании. И моё имя никак не созвучно с названием. Но посмотри на меня!

Голос громовержца прозвучал трубно и настолько властно, что мог бы легко поднять и кинуть в бой даже не армию, а население целой страны. Причём неважно за что – хоть за пуговицу от штанов.

Повинуясь зычному басу, Дионис поднял взгляд на бородача.

Тот легко вскинул руку, небо по мановению пришло в движение. Облака налились свинцом, заклубились, забурлили с противоестественной скоростью, словно небо опрокинули в кастрюлю и довели до кипения.

– Перестань, – поморщился Дионис.

– Во мне столько силы, что я легко могу устроить десяток всемирных потопов и даже не замечу, что потратился!

Зевс стиснул пальцы простёртой руки в кулак. Где-то вдали зарокотало. Полыхнуло. Грохнуло. Громовержец с довольным видом опустил руку, и в тот же миг снова вспыхнуло солнце.

– Сегодня пара местных метеорологов явно сойдёт с ума.

– Плевать на смертных идиотов, – отмахнулся Зевс. – Речь не о них, а об умении не привлекать внимание. Вы, молодые, не можете обуздать своё эго. Вас тянет владеть, руководить, называть компании своими именами, давать эпитеты. Откуда в вас это стремление к внешним атрибутам?

– Сказал бог, ради вящего эффекта потрясающий молниями.