Леонид Каганов - Калибр имеет значение?

– Мне… Предложили. Ну… Вернуть собаку. Ника. Никогду. Понимаешь? А взамен я должна, ну… Одного человека. Ну, по праву «С». Понимаешь?

– Да, – Молчание. Звук открывающейся бутылки. – П-понимаю. И что?

– Собаку обещают вернуть. Понимаешь? Собаку мою. Ника. Никогду. Никогдашку… А я тут… – голос совсем сорвался, горло сцепило, словно Герда махом хлопнула стакан табаско. – Я одна. А это мой. Друг. Никогда. И я могу его спасти. Понимаешь?

– Ну и? Что же ты надумала, с-старуха!

– Ничего.

– Ничего, никого, никогда… – рассмеялся Игорь. – А ты п-ротрезвей, п-подумай. И не п-пей больше. А то п-прицел собьешь.

Короткие гудки.

За грудиной неприятно тянуло. Герда, шатаясь, подошла к окну, распахнула его, попыталась продышаться. Вода в кране была теплой, но чтобы запить горсть антипохмелина – сойдет. Кобуру с кольтом под мышку. Сверху ветровку с отпоротым вчера цеховым значком на рукаве. Кепку она выбросила еще утром, так что пришлось вязать на голову косынку, сперва по-старушачьи, спустив ее совсем на лоб. Потом передумав и сдвинув назад, чтобы обнажить метку. Трость. Не забыть трость с кликером. Спуститься на стоянку к машине.

Духота, пыль, стрекот дронов в ночном небе. Грузовичок, обустроенный так, чтоб собаке было удобно и сидеть на пассажирском сиденье рядом с хозяйкой, и спать в кузове. Иногда они устраивали себе выходные далеко за городом. Останавливались где-нибудь на лесной опушке, выгружали наружу мангал, гоняли кроликов по траве, сидели потом рядом, ели сосиски, смотрели на небо. Ночью спали в кузове рядышком, периодически просыпаясь от храпа друг друга.

Включив зажигание, Герда достала навигатор, набила «Псарня КБН. Северо-запад». «Маршрут построен. Ориентировочное время прибытия: два ноль пять». К псарне она подъехала ровно в два ноль пять. В два десять она стояла над двумя лежащими лицом вниз ночными охранниками в жилетках «рукопашников» и очень вежливо повторяла:

– Я не хочу боя. Я не хочу драки. Я не хочу прецедента. Я просто хочу забрать свою собаку. Это очень старая собака. Доберман. По кличке «Никогда». Пожалуйста, будьте так любезны, господа, не вступайте со мной в пререкания и скажите, откуда я могу ее забрать? Прошу вас, лежите спокойно, не вынуждайте меня применить по отношению к вам мое средство самообороны. Мать вашу… Просто не дергайтесь и дайте ключи от вольеров… Ключи! Живо!

– На стойке ключи, – промычал один из охранников. Тот, что постарше. – Бойцовые списанки в шестом блоке. Там и ищите. Мэм. Мы с удовольствием окажем вам любую любезность, мэм.

– Лежать. Не двигаться, пока я не заберу своего пса и не разрешу вам подняться. И помните, что я в любой момент могу вас… Могу вас… – Слово «убить» она так и не смогла произнести.

– Разумеется, мэм. Мы в вашем распоряжении, мэм. Вам через стеклянные двери и налево.

А дальше она шла быстрым шагом по полутемному коридору, щелкая кликером и пристально вглядываясь в вольеры.

– Ник. Нико. Никогда… Голос. Голос, глухая ты скотина! Слышишь меня? Голос! Ну что ж ты там оглох-то совсем!

Он оказался в самом конце коридора. Сытый, спокойный, даже довольный. Все врала овца о том, что они плачут. Никогда не плакал. Он просто ждал, когда за ним придут. Сидел на коврике под кондиционером и ждал. Увидев хозяйку, тяжело встал, шагнул навстречу. И ключи подошли к замку сразу, и обратно они шли уже медленно, потому что обоим было уже по многу лет, так что взять собаку на руки Герда не могла.

– Спасибо вам. – Ключи она вернула на место. – Спасибо, что не стали драться.

На пассажирское сиденье пса пришлось все же затаскивать, но Герда справилась. Погладила Ника по голове, улыбнулась. Зажигание, сцепление, газ… Кольт Герда бросила в бардачок. Туда же, скомкав, сунула косынку.

– А теперь мы поедем прямо на юг, Ник.

На лбу Герды сияло и переливалось клеймо. С – свобода.

Послесловие

– Видите? Вы видите, что происходит? П-понимаете, о чем наше лобби твердит уже который год? П-понимаете, почему мы настаиваем на запрете всех боевых гильдий и легализации огнестрела? Никто не с-станет просто так пользоваться п-правом «С». Это п-против человеческой п-природы… – Кореец в инвалидной коляске с шевроном КБН на груди в который раз просматривал свежую запись из северо-западной псарни. На коленях у него спал серенький пудель.

– Шутите? Будет же анархия! – Коренастая лучница поморщилась. Наверное, хотела чихнуть, но никак не могла.

– Дааа? А у нас сейчас порядочек, конечно же. – Носатая некрасивая женщина подняла голову от своего планшета и поправила очки. – От дома до остановки пока дойдешь, три прецедента минимум. ОВэшники… ну, овцы как-то еще отбалтываются. А стоит нацепить значок боевой гильдии – и всё. Без махача не обходится. Я-то уж знаю. А эти ваши дуэльные бульвары? Это же средневековье.

– «В день один бой – респекты с тобой»! «Выиграл прец – крутой боец»! – Свежий пластырь на щеке лучницы сполз, обнажив неглубокий, но противный порез.

– О господи. Бросьте вы эти ваши кричалки… – застонали одновременно кореец и очкастая с вышивкой «ОВ» на блузке.

– Простите. Привычка.

– Ну что. Готовим п-плацдарм? Начинаем реабилитацию к-короткостволов? П-предлагаю для начала вирусные ролики и, может быть, минисериальчик. Что-нибудь про п-пожилую женщину. С-собачку тоже введем, люди любят про с-собачек. Чтоб со с-слезой. Собачка по кличке Барсетка. К-как вам? – Пудель отчаянно завилял некупированным хвостом.

– Хорошо. Я распишу план действий. А что нам, кстати, со старухой делать?

– Ничего… – кореец помолчал и добавил. – Никогда.

Последний квартал Мегаполиса. Дальше – спальные районы. Фиджи, Юрадзаки, Шеноа, Кастель. Парни всё ещё улыбаются, но уже запахло оружейной смазкой, и технари из группы поддержки откинули борта тускло-зеленых грузовичков. За щёлканьем замков на ящиках цвета хаки и хищным лязгом затворов всё тише смех и перченые байки лучших балагуров. Манипула развертывалась перед выходом в рейд.

– Не копайтесь. Давайте по-быстрому. И чтобы всё подчистили! Не так, как в прошлый раз! – ворчит Лендер, старший центурион. Ему и проще, и одновременно сложнее. Потому что всё, что произойдет дальше, будет делаться от его имени. Правда, нашими руками, но таков обычай, не нам менять. – Меня подберете там, – он ткнул обгрызенным пальцем через плечо в кафе на углу, позади штабной машины. – Я буду валяться пьяным возле крайнего столика, подальше от окон. Надеюсь, всем повезет, и я не стану буянить. Не забудьте заплатить бармену. Двадцать фунтов, это уже с чаевыми. Как всё прошло – расскажете завтра, понятно? Тогда – ползите, змеи, очищать землю от скверны, пока не настал великий потоп! А я схожу, пообщаюсь с бутылкой виски.