Иван Беденко - Код человеческий [litres]

– Не представляешь как, – ответил Игорь.

Катя обессиленно ткнулась лбом ему в грудь и тоже закрыла глаза. Он обнял ее.

Глаз уловил мимолетное движение в углу комнаты свиданий – будто солнечный зайчик скользнул по плинтусу и сразу же растворился в воздухе. Но зайчика пускать некому, да и солнце туда не попадало никак. «Привет, Колобок!» – с тревогой подумал Игорь.

Осень наступила бесцеремонно, в одночасье по-хозяйски окрасив листья в желтый и красный цвета. В воздухе не осталось и следа летней духоты, он стал приятно прохладным, плотным, бодрящим.

На Гидрострое спешно собирали внеочередную исследовательскую партию для отправки на север. Мощные транспортеры и грузовики сновали к базе и от нее десятками. Как обычно в таких случаях, разгрузка шла днем и ночью. Запах солярки, резины, выхлопных газов, зычные команды звеньевых, топот ног – сплетались в знакомый стартовый ансамбль, щекотавший душу. В запале никто не обращал внимания на хмурое небо и неблагоприятный календарь.

Катю реабилитировали – восстановили в должности с повышением, она с честью вынесла свое испытание. Теперь в капитанском ранге девушка с удесятеренной энергией готовилась к экспедиции. Игорь в перерывах между лекциями спешил к ней на Гидрострой, чтобы помочь хоть чем-нибудь. Не обязательно получалось трудиться рука об руку, да что там, не выходило иной раз увидеться, но Кремов и не рассчитывал на это и по прибытии брался за первую попавшуюся работу: наравне с комсомольцами-первогодками грузил ящики с консервами, собирал оборудование на транспортерах, даже кашеварил, когда повар зашивался. Кате было не до него, она отвечала за сотни жизней, места для личных отношений не осталось. Давило время. Никогда еще в такой спешке не собирались экспедиции и никогда не отправлялись в такое время года на далекий север.

Игорь волновался, хоть и не подавал виду. Разные слухи насчет экспедиции только подогревали волнение. В Солнечном они возникали по двум причинам: когда никто, включая руководство, не владел ситуацией полностью либо когда времени объяснять не оставалось и от общества требовалось максимально быстро мобилизоваться. Во втором случае речь шла о стихийных бедствиях и подобных напастях, где все объяснения по очевидным причинам откладывались на потом. А вот с первым дело обстояло сложнее.

В Улье даже имелся спецкурс под названием «Мотивация коллектива на выполнение задач с неочевидным результатом», который читал сам профессор Казимиров. Курс прослыл локальным кошмаром для будущих Нервов и зачастую обзывался ими «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Евгений Митрофанович и начинал лекции необычно – с рассказа о колонизации Земли и даже о более древних временах протоземлян. «Все попытки связаться с внеземным разумом, предпринятые нашими предками с прото-Земли, окончились безрезультатно, – говорил он, – в космос посылались радиосигналы, аппараты с информацией о людях, выгравированной на металлических пластинках, и прочее. Конечно, сейчас это выглядит наивным, но тогда – нет. После обнаружения сверхскоростной звезды, названной Пилигримом, в головы нашим предкам пришла идея о перекрестке цивилизаций. На то имелись основания – уникальная звездная система с планетами, пригодными для гуманоидной жизни, обязана привлечь внимание высокоразвитых существ белковой „конструкции“. Да и не только белковой! Пилигрим несся со скоростью, позволяющей покинуть Млечный путь, чем, очевидно, напоминал шлюпку, покидающую корабль. Такую идею независимо друг от друга высказали советский астрофизик Шкловский и его американский коллега Карл Саган. Их поддержали многие ученые прото-Земли. Млечный путь, конечно, не терпел бедствие, но воспользоваться уникальной возможностью, чтобы покинуть его пределы и разнести семя своей цивилизации по вселенной, могли многие существа. Согласитесь, это не микроскопический аппаратик с металлической пластинкой, ничтожно малый, чтоб быть замеченным инопланетянами!.. Советский союз принял программу „Наследие“ с целью высадки на одной из планет Пилигрима, Заре, людей. Программа потребовала мобилизации всех ресурсов государства, но скоро выяснилось, что усилий одного СССР недостаточно. Тогда к „Наследию“ подключились США, Франция и Япония, а вскоре и все остальные государства прото-Земли. На орбите был построен двойной звездолет „Надежда“. Его „половинка“ – советский „Космос“ – до сих пор исправно наматывает витки на орбите. Тогда его экипаж составили десятки тысяч человек в „замороженном“ состоянии, будущие колонизаторы – ваши предки… Техническую часть вопроса вы все можете изучить на популярных курсах Политехнического института или в библиотеке Улья, а я перейду к „нашим баранам“. Что заставляло человечество вглядываться в звездное небо на протяжении всей истории? Зачем протоземляне, располагавшие примитивными по нынешним временам технологиями, ценой огромных усилий отправляли в космос спутники с наивными табличками? В конце концов „Надежда“ стала результатом необъяснимой тяги поиска, а ее создание повлекло такое развитие техники и технологий, что впору говорить о революции! Если б мы не стремились шагнуть в неизведанное, встретиться с братьями по разуму, то до сих пор сидели бы, очевидно, на пальме (это дерево такое) и не отличались от дикой фауны прото-Земли. В этом суть и загадка человека, а также предмет изучения нашего курса. Итак, тема лекции: „Суждения древних философов о, духовной“ мотивации. Понятие поиска и божественного начала любой мотивации». В свое время Иммануил Кант произнес ставшую впоследствии известной фразу: «Есть две непостижимые вещи – звездное небо надо мной и нравственный закон внутри меня»…

В общем, идея «перекрестка миров на шлюпке» не подтвердилась.

Курс Казимирова о «мотивации на задачи с неочевидным результатом» Игорь не одолел, как и все его товарищи. «Любопытство заставляет жить, стремиться к чему-то, – говаривал Евгений Митрофанович, – смысл жизни в постижении неизведанного. Хорошо, когда человеку непонятно, что ж за атомный реактор такой у него внутри. Представь, ты раскусываешь загадку – и что тогда? Любопытство удовлетворено, а оно, напомню, заставляет жить! Нет любопытства – нет жизни».

Умирает неугомонный «почемучка», заваливающий своими непременными и бесконечными «почему?» всякий раз, когда ты находишь ответы на его предыдущие вопросы. «Почему ты живешь?» – «Ну-у-у, например, чтоб сходить в экспедицию!» – «Почему идешь в экспедицию?» – «Хочу выяснить, что за метеорит упал в северных горах, может, там есть следы микроорганизмов!» – «Почему тебя интересуют следы микроорганизмов?» – «Они могут вызвать болезни. Нужно от них защититься!» – «Почему нужно защититься?» – «Чтобы сохранить жизнь людей!» – «Значит, ты живешь, чтоб сохранить жизнь людей? Почему?» – «Э-э-э-э, не знаю…»