Иван Беденко - Код человеческий [litres]

Те, кто пережил последнюю войну миллионы лет назад, наверняка знали истинную цену условностям, и им было, в сущности, наплевать на идеологическую окраску соседей по планете. Люди разные, цели тоже, всегда можно договориться и идти своей дорогой, главное – не убивать друг друга! Во всяком случае, нужно уметь слушать и слышать.

А коммунизм, конечно, совершенен, и, конечно, он – высшая ступень развития человеческого общества. Может, даже слишком совершенен, чтобы подобные Караваеву могли постичь его суть.

Игорю стало тревожно, но смысла в продолжении спора он не увидел. Сейчас никто не услышит. Эта партия за снобами, точно.

Волкова объявила перерыв для принятия решения.

Совещались долго. Наконец Волкова в сопровождении ДОТовцев показалась в дверях зала.

– Игорь Максимович Кремов! – начала она торжественно. – Мы не сомневаемся, что наш с вами диалог – просто глупое недоразумение. Но отрицание вами очевидных вещей свидетельствует о крайней изношенности нервов, о нестабильности вашего психоэмоционального аппарата! Комиссия ДОТ, с учетом мнения представителей общественности, основываясь на принципах человеколюбия и социалистической законности, постановила: инициировать процедуру вашего профессионального переориентирования. С этого момента ваша текущая профдеятельность приостанавливается на неопределенный срок. Вам запрещается работать Нервом, запрашивать соответствующую информацию в органах власти и народных объединениях, использовать специализированные знания в любых целях, включая личные, а также использовать способности экстрасенсорики и невербальной коммуникации. Решение комиссии преследует цели сохранения вашей психики и здоровья в целом, возвращения вас к плодотворной трудовой деятельности в областях, не связанных с чувственными переживаниями. Вам понятно постановление?

– Вы запрещаете мне чувствовать? – с изумлением спросил Игорь.

– Именно! ДОТ категорически против того, чтобы вы изнашивались впредь. Поберегите себя для семьи. ДОТ выделяет вам комбинатовскую квоту на творческую реализацию, это поможет отвлечься от ненужных мыслей.

Игорь не мог поверить своим ушам: как можно запретить человеку чувствовать?! Впрочем, этому не мог поверить виртуальный Игорь, не встречавший в прошлой жизни ничего подобного, а реальный еще не осмыслил произошедшего.

– Помимо прочего, – продолжила Волкова, – вам прописано медикаментозное лечение, будете принимать лекарство, способствующее выравниванию эмоциональных всплесков и стабилизирующее работу сердца и сосудов. На этом прошу считать заседание оконченным!

Лекарство Игорю выдали сразу на выходе – маленький пластиковый тубус белого цвета с какими-то надписями. Симпатичная медичка наставительным тоном разъяснила, что «пилюли не имеют вкуса, не требуют запивания водой и подлежат приему раз в день, хоть до, хоть после еды».

– Вам меха для напоминания присылать? – участливо поинтересовалась она.

Игорь задумчиво разглядывал тубус в своей руке. В груди бушевало непонятное незнакомое чувство. Он поднял глаза на медичку:

– Спасибо, не нужно. В семь утра натощак пойдет?

Девушка утвердительно кивнула.

– Вот еще, – спохватилась она, когда Игорь уже сделал несколько шагов к выходу, – ваш диагноз крайне серьезен. Если лекарство не поможет, то начнутся обмороки. В вашем случае это смертельно опасно! Если что-то подобное произойдет, немедленно обратитесь к врачу, мы вас госпитализируем для применения более сильнодействующих препаратов!

Комбинат располагался в западной части города и занимал гигантскую площадь. Производственные корпуса, выстроенные в бесконечные шеренги, отличались друг от друга в зависимости от специализации. Однако на каждом имелся типовой номер, нанесенный белой краской с черной окантовкой. В талоне Игоря значился цех с замысловатым номером 35/80-573, до которого предлагалось доехать на электрокаре. Неподалеку от здания комбинатовской конторы имелся целый парк разноцветных машинок, походящих то ли на мыльные пузыри, то ли на яйца с маленькими колесиками. Посетовав на отсутствие аэродуг, Кремов уселся в ближайшую и опустил в приемник на спартанском торпедо талон. Монохромный экран высветил зеленоватыми кристаллами сообщение «Алиса приветствует Вас в Москве 2000» и пиктограмму улыбающейся девочки. Спустя несколько секунд зажужжал моторчик, и кар резво вырулил со стоянки. Дисплей проинформировал о времени в пути. «Пятнадцать минут! С ума сойти!» – пронеслось в голове. Игорь поставил рюкзак на пустующее слева сиденье, вытянул ноги и закрыл глаза. Он решил в следующий раз взять с собой Аю, уж она-то порадуется покатушкам на «мыльных пузырях».

Как-то, еще до рождения Назара, папа с дочкой играли в пиратов. Впрочем, та игра могла называться как угодно, потому что огромная кушетка, изображавшая водную гладь, еще недавно выступала пустыней, а перед тем – ледяным катком, еще раньше – чем-то еще, а сам процесс игры всегда повторялся и никогда не надоедал: неугомонная егоза взбиралась на спину папе, назначенному то лошадкой, то самолетом, то, как вчера, пиратским кораблем, и с хохотом ползала по ней, иногда драматично «срываясь» и взбираясь вновь. Игорь частенько хватал дочку под руки и пытался расцеловать ей щеки, но она, заливаясь смехом, уворачивалась и отползала на кушетке подальше, с тем чтобы тут же напасть на «уснувшего и потерявшего бдительность» папу. В итоге наездник (фигурист, пилот, пират) уставала и запрашивала какую-нибудь историю или сказку, после чего благополучно засыпала.

В тот раз, однако, произошло нечто важное для Игоря. Наигравшись и уютно устроившись у него на спине, Ая произнесла фразу: «Папа, ты – мягкое теплое море». Перехватило дух. Никакими другими словами дочка не смогла бы более ясно донести свое отношение к нему: выразить любовь, безграничное доверие и обозначить масштаб папиной личности в своем мире. Это один из тех моментов, которые называют счастьем, он будет питать всегда, во все минуты, вплоть до последней…

Через обозначенное ЭВМ время кар подкатил к огромному корпусу № 35/80-573. Игорь вышел, и машинка тут же устремилась в обратный путь.

Пройдя через дверь в боковой пристройке, Кремов очутился в комнате отдыха. Навстречу поспешил парень лет двадцати пяти в зеленой спецовке.

– Здравствуйте, меня зовут Герман! С чем пожаловали?

Игорь представился, извлек из рюкзака папку с рисунками, схемами и пояснительной запиской и протянул парню.

– Вот с этим пожаловал. Одолеете?

Герман вскользь глянул рисунки, внимательнее, но тоже не слишком – схемы и пролистал записку. Лицо его помрачнело.