Райан Гродин - Город-крепость [litres]

Дэй попрощался. Ушёл без меня.

– Когда… сколько осталось до нового года? – Я начинаю отколупывать пластырь. Сжимаю зубы, когда он всё же отдирается, дёргая за волоски, вырывая иглу из-под кожи.

– Два дня, – служанка округляет глаза.

Я замираю. Наполовину оторванный пластырь свисает с руки. Из-под него выглядывает коричневатый синяк. Два дня до нового года? Неужели? Кажется, я снова сплю…

– Вы здесь уже восемь дней, – продолжает служанка, глядя на пластырь.

Смотрю на заживающую ссадину на руке, пытаюсь осознать её слова. Восемь дней. Как я могла потерять целую неделю?

– Вы нормально себя чувствуете? Позвать медсестру?

Снова дёргаю за пластырь. На этот раз он отрывается окончательно. Я вытаскиваю следующую трубку, игла легко выскальзывает из кожи. Наплевав на жжение в руке и ужасающую боль в плече, вылезаю из кровати.

– Что… что вы делаете? – Служанка вскидывает руки. Пытается остановить меня. Впрочем, это и не нужно: мир кружится, я едва могу устоять на ногах. Прикрываю глаза, выжидая, пока пройдёт головокружение.

– Я должна вернуться в Город-крепость. Срочно.

Лицо служанки искажает паника. Она принимается размахивать руками, как птица, танцующая над кучей выпотрошенной рыбы.

– Вы не можете вернуться. Вам нужно соблюдать постельный режим. Врач сказал, что вы должны оставаться здесь ещё четыре недели. Нужно ещё снять швы.

Когда я открываю глаза на этот раз, мир приходит в норму. Опускаю голову и понимаю, что почти раздета – на мне лишь тонкая хлопковая рубаха. Отдыхать. Мне нужно отдыхать. Так сказал Дэй. Моё тело сейчас словно куриная отбивная. Но время, отведённое на поиски сестры утекает… утекает без возврата. Возможно, Дэй считает, что сможет в одиночку украсть гроссбух, но я тоже была в логове Лонгвея. Видела, что это невозможно.

– Нет! – Максимально громко выдавливаю из горла это слово. Я не могу подвести Дэя. Не сейчас. Пусть тело болит и ноет, но я не могу потерять свой последний шанс найти сестру. Отдохнуть смогу, когда она будет в безопасности. – Где моя одежда?

Служанка хмурится, преграждает мне путь к двери:

– Вы сейчас не в том состоянии, чтобы туда возвращаться.

Первый инстинкт: бежать. Я собираюсь поднырнуть ей под руку. Но жжение в боку говорит, что это плохая идея. К тому же я понятия не имею, где мы находимся. Мы можем быть во многих милях или даже в нескольких провинциях от Города-крепости. Без оранжевого конверта и ботинок я здесь застряну. Единственное оружие, которое у меня осталось, это правда.

– Я должна помочь Дэю. Ему нужно успеть кое-что сделать до нового года. Это очень важно, – я сглатываю. Горло саднит от такой быстрой речи. Внутри всё словно содрали, оголив нервные окончания. – Если я не попаду туда и не помогу ему… для Дэя всё может кончиться очень плохо.

Служанка переминается с ноги на ногу. Снова с снова. Пол под ней скрипит. Она осматривает меня, словно шелудивого пса. Я жду отрицательного ответа. Жду, что она сейчас побежит за медсестрой.

Но она продолжает топтаться на месте. И кажется, дерево разговаривает с нами на собственном измученном языке. Вперёд-назад. Вперёд-назад. Пока наконец:

– Я не смогла отстирать всю кровь с вашей одежды. Пришлось её выкинуть.

Ощущаю тонкую ткань под пальцами. В этом я не выживу и десяти минут.

– А у вас есть какая-нибудь другая одежда?

– Хиро был примерно вашего роста, когда поехал в школу. Вещи для мальчика…

– Пойдёт. – Я и не думала заявиться в Город-крепость в платье. Особенно после такого. – А что с ботинками? С конвертом и ножом?

– Ножа не было. – Взгляд её меняется. Вместо паршивой дворняжки я становлюсь волчонком с жёлтыми оскаленными клыками. – Остальные ваши вещи там, на стуле.

Да, так и есть. Ботинки стоят на блестящем лакированном дереве – два побитых жизнью солдата. Конверт впихнут между ними. Всё такой же оранжевый. Такой же толстый. А за ними книга с картами звёздного неба, которую принёс мне Дэй.

– Я принесу вам одежду. Потом попробуем приготовить для вас машину. – Служанка кланяется и выходит за дверь.

Я подхожу к стулу. Шагаю медленней, чем хотелось бы. Каждый вздох напоминает о той схватке. О пустом лице Куэна, зияющем ужасом. Конечно, ножа со мной не было. Он остался там, в переулке. Застрял глубоко в костях и мышцах. Гниёт вместе с плотью.

Город размазывается за окном автомобиля семьи Сан. Столько солнца и чистого неба. Единственные облака наверху – крошечные шрамы, оставленные самолётами, выбитые белые полосы. Всё кажется таким чистым. Женщины идут в красивых платьях и туфлях на тоненьких каблуках. Ведут на блестящих поводках крошечных белых собачек. Мужчины, вцепившись в портфели, лавируют по тротуарам среди лотков с едой и товарами. По ровному асфальту петляют, соревнуются автобусы и такси. Улицы сходятся и расходятся, словно молния на куртке.

Всё вокруг напоминает, как много времени я потеряла. Магазины украшены алыми фонариками и сложными изображениями змей, вырезанными из бумаги. Торговцы бродят по улицам с тележками, полными мандаринов и благовоний. Через два дня улицы будут лопаться от красного цвета, пирогов и барабанного боя. Повсюду будут взрываться фейерверки. На мостовой будут танцевать львы и драконы – наряженные в костюмы люди, отгоняющие злых духов.

Город-крепость трудно пропустить. Дома навалены поверх друг друга, как облупленные кирпичи. Все окна затянуты решётками. Клетки поверх клеток. После особняка Санов это место выглядит ещё уродливей. Даже представить не могу, как чувствовал себя Дэй, попав сюда после целой жизни, проведённой на холме.

Водитель не вылезает из машины, остановившись у Старых южных ворот. Я открываю дверцу, выбираюсь наружу. Вонь мусора, плесени и пищевых отходов бьёт по носу. Отвратительный запах. Но так пахнет дом.

До ворот дома Дэя я добираюсь долго. Примерно через каждые пять шагов приходится останавливаться и переводить дыхание. Огонь в боку нарастает. Прожигает спину и рёбра. Воздух мерцает от прохлады, а у меня всё лицо блестит от пота.

Когда я подхожу, оказывается, что ворота прочно заперты. Опускаюсь на крылечко, ощущая почти облегчение. Я ни за что не смогла бы преодолеть столько ступеней. Голова снова едет. Глаза застилают голубые и жёлтые вспышки.

По-соседству есть ресторанчик с морепродуктами. Полный морской соли, рубленой рыбы и курящих посетителей. Я смотрю, как они болтают друг с другом, склонившись над синими пластиковыми столами. Подхватывают палочками кусочки дымящегося луциана [4] Луциан – род лучепёрых рыб. Встречаются в тропических и субтропических зонах Атлантического, Индийского и Тихого океанов. и чесночного угря. Бездумно запихивают их в рот. Как и любую другую еду.