Райан Гродин - Город-крепость [litres]

Я пытаюсь сглотнуть рвотные позывы, дышать глубже, но стены не позволяют и этого. Цзин Линь ловит мою ладонь, стискивает изо всех сил. Словно понимает, что только она помогает мне сейчас держаться.

Звук волочащегося по земле мешка замолкает слишком быстро. Ворчание Фанга проникает в щель между домами, когда он бросает мешок и отряхивает руки.

– Вот что бывает, если злишь дракона, – рычит он на тело, прежде чем, шоркая по земле ботинками, побрести в обратном направлении. – Удачи в следующей жизни.

Мы с Цзин Линь выжидаем в укрытии стен, прислушиваясь и приглядываясь. Наконец, сестра высовывает нос на улицу, как мышка, вылезающая из норки. Меня она тянет следом за собой, только когда убеждается, что всё безопасно.

Мешок всего в паре шагов от нас, унылая куча чёрного пластика. Я не хочу смотреть на него, на то, как Фанг затолкал его в угол, где крыльцо встречается со стеной. Словно это действительно всего лишь пакет с мусором, а не парень, пробудивший меня к жизни. Подаривший свободу.

Сестра подкрадывается к мешку и опускается рядом с ним на колени. Пальцы её ощупывают содержимое.

– Цзин Линь… – Не знаю, что сказать, кроме: «не могу здесь больше оставаться». Я лучше запомню Дэя живым парнем за моим окном, а не трупом в мешке, вышвырнутым на помойку. – Пожалуйста.

Цзин Линь хмурится, пальцы её сильнее впиваются в мятый пластик. Сестра принимается тянуть, рвать его. Чёрное полотно с лёгкостью расходится под её ногтями. Словно зловещий кокон: никаких крыльев, только смерть.

Я замечаю в дыре кусочек кожи – белой и окоченевшей, как фарфоровая тарелка – и отвожу взгляд.

Цзин Линь продолжает тянуть, и мешок расходится сильнее. А я смотрю на свои окровавленные тапочки, стараясь не обращать внимания на тошнотворную пустоту в желудке.

– Мэй Йи… – Раздаётся шелест, и сестра перестаёт рвать мешок. – Глянь сюда.

Продолжаю рассматривать рваный шёлк и окоченевшие пальцы. Не могу поднять глаз. Не заставляй меня. Эту боль – окровавленную кожу и порезы от стекла – пережить гораздо легче.

– Я не могу… не могу видеть Дэя таким, – шепчу в ответ.

Сестра сглатывает:

– А это не он.

Не Дэй. Я смотрю на тело в мешке. Том самом, который бандит только что волочил по улице. Мёртвая девушка больше напоминает обтянутый кожей скелет. Сальные волосы. Истощённое лицо. Одинокая красная точка между глаз.

– Синь, – ахает Мэй Йи у меня за спиной. – Второй выстрел. Должно быть, он попал в Синь…

Вновь прикрываю пластиком лицо трупа. Поднимаю взгляд на сестру.

– Что произошло, когда ты в последний раз видела Дэя? Где он был?

– Мы… мы были в комнате Синь. Посол обвинил Дэя, а Лонгвей выстрелил в него. Дэй завалился на пол, кровь была повсюду. Лонгвей переступил через него и направил пистолет в голову. Посол утащил меня оттуда, но я услышала второй выстрел и подумала… – Мэй Йи прижимает ладонь ко рту. Пялится на мешок для трупов.

– Первый выстрел. Куда ранили Дэя?

– Я… я не знаю, – выдавливает она. – Где-то у груди. Всё было так быстро…

Я тоже смотрю на мятый чёрный пакет. Но думаю не о том, что внутри, а о том, каким будет наш следующий шаг. Ещё несколько недель назад я бы сбежала: увела бы сестру из Города-крепости и ни разу бы не оглянулась. Часть меня – дикарка, которая все эти дни помогала выживать – по-прежнему жаждет поступить так. Последовать первому правилу. Бежать, бежать, бежать. Я так отчаянно боролась, стольким расковала, чтобы найти Мэй Йи. И вот она здесь. Моя миссия выполнена, причина, по которой я пришла сюда, найдена.

Но я помню обещание, данное Дэю, пусть он и не просил об этом. Я обещала, что помогу ему достать книгу. Вырваться на свободу. И пока он жив, обещание в силе.

Дэй спас не жизнь. Спас жизнь моей сестре. Теперь наша очередь спасать его.

– Скорей всего, Дэй ещё жив. Должен быть, иначе бы бандиты вышвырнули два мешка. – Я смотрю на Мэй Йи. Спина её прямая, куртка Хиро полностью поглощает тонкую фигурку. Щёки влажные от слёз. – А значит, мы должны вытащить его оттуда.

Я ожидаю возражений, но она переводит взгляд с мешка на меня. Голос такой сильный, такой уверенный. В словах её – в ней – огонь, которого никогда не было раньше.

– Знаю. Как?

Как? Да, вопрос. Мозг мой лихорадочно соображает. Несётся быстрее ткацкого станка. Подхватывает отдельные нити и соединяет их вместе. Сплетает в ужасающий, тончайший гобелен.

Гроссбух.

День до нового года.

Алое платье Мэй Йи.

Полночь.

Восемь мальчишек с ножами.

Револьвер Дэя.

Столько кусочков. Нитей, которые могут случайно зацепиться. Запутаться. Всё полотно может распасться в любой момент.

Стараюсь не думать об этом. Вместо этого смотрю на Мэй Йи и говорю:

– У меня есть план.

Комнату окутывает темнота. Кромешная темнота, когда подносишь ладонь к лицу и всё равно нифига не видишь. Я потерял счёт времени. Сейчас ночь или день? Сколько ещё часов придётся проторчать здесь, пока люди Цэнга не вломятся в бордель и не упрячут меня за решётку?

Девчонки, должно быть, уже далеко. Интересно, Цзин Линь пригодился пистолет? Очень, очень надеюсь, что она всадила пулю в Осаму, в этого сукина сына.

Мысли об этом помогают терпеть боль, не дают сломаться. Я всегда гадал – долгими бессонными ночами после той, что изменила всё, – каково это: когда пуля пронзает тебе грудь. Я пытался представить боль Хиро: дыру в теле, пробивающую насквозь, выпускающую жизнь наружу. Огонь, лёд и окоченение, давящие на грудь, вырывающие последний, рваный вздох.

Душа покидает тело. Навсегда.

Больше не нужно ничего представлять. Оказалось, это просто адово, в тысячу раз хуже, чем я думал. В первое мгновение я ничего не чувствовал. Лишь тяжёлый толчок в правое плечо и подогнувшиеся от шока колени. Потом в меня словно вонзились сотни иголок, булавок и… разразилось пламя. Нейроны мозга сходили с ума от боли, было даже плевать на возвышающегося надо мной Лонгвея. На смерть, смотрящую прямо в лицо.

Но он не выстрелил. Как и не позволил сдохнуть от потери крови. (Кто бы знал, что Фанг такой талантливый медбрат? Волшебник перевязки). Это не проявление милосердия, просто факт, что Лонгвей желает получить ответы, прежде чем заталкивать меня в мешок.

Повезло, что пытки он решил начать с малого – с парочки ударов по агонизирующему нечто, которое раньше было моим плечом. А потом привязал меня к стулу и оставил здесь, «думать о своих перспективах».

Перспективах . Во множественном числе. Словно у меня есть выбор.

Я жив, пока молчу. И чёрта с два я заговорю, когда остался всего один день. Хочу посмотреть, как этот ублюдок будет пылать в аду. Так же, как Осаму. Надеюсь, Цэнг с ребятами явятся сюда прежде, чем Лонгвей возьмётся за дело всерьёз. Решит выколоть мне глаз или откромсать ухо со своей печально известной любовью орудовать ножом.