Бернар Вербер - Ящик Пандоры [litres]

Все происходящее в этом секторе снимается на камеру. Он крадется вдоль стены к двери. Она накрепко заперта. Надо искать другой выход.

Темные безлюдные коридоры ведут в другие такие же. Этот лабиринт напоминает Рене-Ипполиту подземные ходы, где он бывал, когда участвовал в диверсиях за линией фронта.

Рене кажется, что его тело – машина, руль которой он уступил другому.

Это шизофренический опыт, два сознания в одном теле. Только так можно помешать доктору Шобу полностью разрушить мой мозг.

Фирун умеет управлять болью, Ипполит – боем.

Солдат Первой мировой действует стремительно и эффективно. Он умеет бесшумно двигаться, верно оценивает опасности, быстро анализирует все окружающее, от пола до потолка. Рене слышит вопли.

Палач снова за работой.

Он торопится туда, откуда несутся крики. Через иллюминатор в двери он видит связанную ремнями женщину, которая, как он сам накануне, подвергается электротерапии.

Судя по всему, ей очень больно. Шоб и двое санитаров сидят перед экранами. Давая своим подручным указание за указанием, он гладит пациентке волосы, лицо, переходит к груди. Женщина при каждом разряде изгибается от боли. Шоб наблюдает за ней, как за подопытным животным. Его коллеги, такие же садисты, как он, прилипли к мониторам.

– Что они делают? – спрашивает Ипполит.

Рене некогда объяснять.

– Действуем! – командует дух учителя истории духу солдата.

Рене-Ипполит приоткрывает дверь, просовывает в щель руку и тушит свет. Бросившегося на него санитара он без труда швыряет на пол. Преимущества Рене-Ипполита – темнота и эффект неожиданности.

Его пытается обхватить сзади второй санитар, но диверсант бьет его локтем в печень и заставляет скорчиться с гримасой боли.

С санитарами он справился, но чувствует острую боль в области пупка и с опозданием понимает, что подскочивший со спины доктор Шоб ткнул его скальпелем. Как это ни больно, он твердо знает, что пострадали только мышцы и жировая прослойка.

Вырвав из живота скальпель, Рене-Ипполит оглядывается. Теперь удар скальпелем предназначен Шобу, но тот успевает отскочить и включить оглушительную сирену. Темное помещение озаряется мигающим красным светом тревожной лампы.

Психиатр с белым чубом хочет выскользнуть в дверь, но напавший не дает. Тогда Шоб вооружается другим скальпелем. Теперь они стоят лицом к лицу, готовые к дуэли на мини-мечах.

Учитывая разницу в росте, победителем должен остаться более рослый, но пришедший в чувство санитар спешит на выручку к своему шефу, и численный перевес оказывается на стороне противника. Рене-Ипполит режет кожаные ремни, и молодая женщина срывается с кресла. Выплюнув кляп, она с яростным криком кидается на доктора Шоба. Равенство сил восстановлено.

Санитар атакует. Рене-Ипполит наклоняется, хватает его за правую ногу, бодает головой в грудь, опрокидывает, бьет по горлу. Он знает, что медлить нельзя, так как с пола встает второй санитар.

Завязывается рукопашная, точь-в-точь как та, которую Рене пережил при первой регрессии, на Дамской дороге, когда схватился с немецким солдатом. Детина-санитар сидит на нем верхом и норовит ткнуть его в глаз скальпелем. Одной рукой Ипполит отводит от лица скальпель, другой пытается душить противника, но у того слишком толстая шея, на нее не удается надавить достаточно сильно, чтобы вывести его из строя. Вспомнив в подробностях схватку на дороге Дам, Рене решает действовать иначе.

Ум – способность не совершать дважды одну ошибку.

Он пихает санитара коленом в пах, и тот обмякает. Рене сразу проводит апперкот ему в подбородок.

Вспомни Дамскую дорогу Дам, Ипполит, это поможет.

Темнота в кабинете электротерапии прерывается красными всполохами, тишина разорвана сиреной, то и другое усугубляет хаос. Освобожденная пациентка зажала Максимилиана Шоба в угол и, схватив электроды, бьет его током в ухо. К истошной сирене добавляется не менее истошный вопль.

Он еще и неженка.

Пациентка довольна эффектом и спешит его повторить. Шоб получает второй удар током, в рот, корчится и сползает по стене.

Рене-Ипполиту дорога каждая секунда. Надо улепетывать, пока не нагрянули другие санитары. Он стягивает с одного из валяющихся на полу халат и, пользуясь тем, что Шоб сцепился с пациенткой, забирает его магнитную карточку.

Превозмогая боль от удара скальпелем в живот, он бежит по коридорам первого подземного этажа. При виде лаборатории ему приходит мысль пустить преследователей по ложному следу. Он хватает газовую горелку и устраивает пожар. Коридоры заволакивает густым серым дымом. Рене-Ипполит мочит тряпку и залепляет себе лицо – он поступал так, чтобы уберечься от горчичного газа, иприта, на войне. Он видит в дыму силуэты санитаров.

Побольше хаоса!

Он оставляет позади первый шлюз и при помощи магнитной карточки Шоба заставляет отползти в сторону очередную преграду – стеклянную дверь. Медицинский халат позволяет ему без труда преодолеть двор. На стоянке он находит фургон «Скорой помощи» с оставленными на торпеде ключами зажигания. Трогаясь, он включает сирену, завывания которой усугубляют нарастающий шум. Шлагбаум поднимается, он вырывается на свободу.

Судя по зеркалу заднего вида, преследования нет. Он останавливается на пустынной улице и закрывает глаза. Возобновляется диалог с его бывшим «я»:

– Теперь нам лучше разделиться, Ипполит. Твой сон кончится, и завтра ты спокойно проснешься, чтобы перейти к новым приключениям.

– Скажи, Рене, ты – персонаж из сна, ты из моего будущего?

– Да, я персонаж из сна. То, что я могу тебе сказать, – всего лишь часть этого призрачного мгновения.

– Значит, ты можешь устроить мне пророческий сон?

– Вообще-то…

– Я тебя не подвел, ты тоже меня не отталкивай.

Черт, вот этого я не предвидел.

– Если я правильно понял, мое настоящее – это для тебя прошлое. Вот и скажи, что меня ждет. Здесь, на фронте, сущий кошмар. Я его переживу?

– Ты должен прожить свою жизнь, я не могу вмешиваться, я не знаю, какие могут быть последствия, если я сообщу, что будет с тобой дальше.

– Я хочу знать.

– Пойми, это сон, не более того.

– Тем более ничего не изменится, если ты поделишься со мной своим знанием о моем будущем, Рене. Завтра на рассвете я ничего не буду помнить.

Зажал меня в угол, хитрец.

– Не исключено, что все-таки запомнишь, и тогда мой рассказ может повлиять на ход истории. В любом случае твоя помощь сыграла решающую роль в моем настоящем, Ипполит. Спасибо тебе. Жаль, что сам я ничем не могу тебе помочь.

– Нет, не исчезай.

– Увы, придется.

– Ты вернешься?

Черт, не знаю, что ответить.