Бернар Вербер - Ящик Пандоры [litres]

– Кажется, я знаю. Король, о котором там говорилось, – это Генрих IV, папа – Павел V. Я знаю про этот процесс баскских ведьм.

– Это было на самом деле?

– Жюль Мишле решил, что от царствования Генриха IV у нас должна остаться только курица в горшочке [14] Генриху IV приписывают слова: «Постараюсь, чтобы каждому труженику моего королевства было на что полакомиться курочкой». – Прим. пер. и память о том, что его убил Равальяк, все остальное предано забвению. На самом деле он был воинственным королем, принявшимся воевать, едва оказавшись на троне. Часто забывают о его повелении судить за колдовство, чтобы пресечь на корню стремление Страны Басков к независимости. Если не ошибаюсь, в своем труде 1862 года «Колдунья» Мишле посвятил этой теме целую главу, где представил Ланкра героическим борцом с порочными нравами и с поклонением дьяволу.

После этой маленькой лекции Рене решает, что лучше оставить гипнотизершу в покое, чтобы она сама пережила эту драму, и устраивается на балконе. Посмотрев на часы, он видит, что пора связаться с Гебом. Но сначала ему хочется больше узнать о пережитом Опал кошмаре. Он ищет в интернете соответствующие сведения и создает в своей «Мнемозине» отдельную главку об этой всплывшей из глубины веков драме.

«Мнемозина». Ведьмы из Сугаррамурди

Все началось с соперничества двух кланов, поспоривших из-за земельных угодий. Два аристократа, сеньоры Аму и Уртуби, не имея доводов в защиту своей правоты, обвинили соседа-землевладельца в колдовстве. Дело могло бы затихнуть, если бы король Генрих IV не прислал к ним для примирения судью Пьера де Ланкра, который, отличаясь особенным суеверием, ретиво взялся за дело.

Придав соседским распрям оттенок религиозного фанатизма, он заподозрил в колдовстве всех незамужних баскских женщин. Положение усугублялось возраставшим свободолюбием баскских общин, отвергавших власть аристократов и духовенства.

В то время в Стране Басков часто встречался так называемый недуг Лайры – настоящая болезнь, с симптомами в виде судорог и странного поведения, которое включало в себя, например, лай, похожий на собачий. Естественно, для Ланкра это подтверждало необходимость заняться ведьмами.

Со 2 июля 1609 года передвижной суд Пьера де Ланкра заседал попеременно в Сен-Жан-де-Люзе, Байонне, Саре, Камбо. Подозреваемых – в основном незамужних женщин – хватали по доносу или по простому подозрению судей.

Дознание происходило по ритуалу инквизиции: поиск дьявольских отметин, допросы под пыткой, скорая казнь ввиду загруженности тюрем.

Процессы распространились и на Страну Басков, невзирая на многочисленные попытки населения взбунтоваться против инквизиторов и спасти невинов- ных.

Так продолжалось до 1610 года. На кострах были заживо сожжены более 600 женщин, заподозренных в колдовстве.

На рассвете она убирает с лица длинные черные волосы, липкие от морской воды.

Первым делом Нут убеждается, что при ней ее четверо детей. Вокруг них с трудом поднимаются с песка люди.

Они понесли потери. Болезни, мятежи и последний шторм, волны и рифы проредили их ряды. Перекличка обнаруживает утрату еще двадцати двух человек. Из ста семидесяти четырех спасшихся из Мем-сета в живых осталось сто сорок четыре.

Шторм утих, встает солнце, небо проясняется, и они могут осмотреть берег. Здесь нет ни кокосов, ни белого песка: только камень и обрывающиеся в море скалы.

Геб замечает наблюдающее за ними существо, которое он сначала принял за крошку-обезьяну. Десятки ее соплеменниц, как выясняется, следят за ними издали с ветвей. Они одеты в звериные шкуры и держат в руках какие-то предметы.

Геб полагает, что этот дикий край населен мелкими приматами и надо быть настороже, чтобы не подвергнуться нападению. Он помнит рассказ Рене о том, что всюду, кроме острова Ха-мем-птах, животные, даже самые развитые, склонны защищать свою территорию и проявлять агрессию в отношении любых чужаков.

Атлант делает жест, призывающий выживших собраться и разложить большой костер. Они сушатся и греются у огня.

– Нам предстоит возродить здесь то, что мы утратили там, – говорит он. – Мы должны приспособиться к новым условиям жизни.

Они жмутся друг к другу, воспроизводя кольцо, которое образовали в штормящем море.

– Я заметила на деревьях обезьянок, – сообщает одна атлантка.

– Я тоже. Они совсем не такие, как у нас. Эти носят шкуры зверей и держат палки. Некоторые агрессивно скалят зубы. Осторожно, они могут быть опасны.

Говоря, Геб чувствует, что с ним пытается связаться Рене.

Геб отходит от соотечественников, садится на камень над морем и вступает в разговор с Рене.

Учитель истории доволен открывшейся ему картиной – собравшимися у большого костра атлан- тами.

– Для меня огромное облегчение узнать, что у вас все получилось, Геб. Теперь все возможно.

– Только благодаря тебе, Рене. Все сто сорок четыре выживших знают, кому они обязаны. Здесь тебя называют Не-хе, так нам проще всего произнести твое имя. Своей идеей большого судна ты, можно сказать, изменил курс нашей истории. Мы нарекли его ковчегом «Не-хе». Это в твою честь.

– Я не достоин такого почета.

Вдвоем они осматривают окрестности.

– Здешняя флора и фауна сильно отличаются от той, что была на Ха-мем-птахе.

– Я предупреждал. Вы послушались моих советов и приплыли в Северную Африку, в страну, именуемую в наши дни Египтом. Конечно, здесь все не так, как в Атлантиде.

В следующее мгновение Рене видит нечто странное: крохотную кошку, нюхающую следы спасшихся после кораблекрушения.

Что еще за зверь?

Рене приглядывается к обстановке вокруг. Его изумленному взору предстает целая мини-экосистема: низкорослые деревья, похожие на пальмы и смоковницы, другие мелкие кошки, ослики, верблюдики, газели и львы – все совсем маленькие.

Все как на подбор какие-то миниатюрные.

– А еще эти, – говорит Геб.

Рене видит пигмеев в шкурах, следящих за ними с почтительного расстояния. Те потрясают копьями и луками.

– У меня родилась одна догадка, Геб… Какой у тебя рост?

– Как это – какой рост?

– А вот так – какой?

– Думаю, у нас разные календари и разные единицы измерения. Надо найти объективную мерку…

Они размышляют вдвоем. Первым находит решение Рене.

– Дельфины. Они есть везде, и в Атлантиде, и в Египте. Ты говорил про дельфинов, тянувших ваши суденышки.

– Да, им приходилось впрягаться по много голов в каждое.

– Сколько требовалось дельфинов на одно ваше судно?

– Много.

– Таких же? Я хочу спросить, дельфины в Ха-мем-птахе и здесь одинаковые?