Орсон Петерсен - Работа над ошибкой [litres]

– Да, мам. Это прогресс, – добавил Василий. – Даже ничего не скрипело на зубах в этот раз.

Настя то и дело поглядывала на остальных едоков. Поворот головы кого-то из сидящих за столом тут же привлекал ее внимание. Вероятно, так Настя понимала, что начинается разговор. Она, судя по всему, не хотела упускать нить беседы, поэтому внимательно следила за движением губ окружающих. Неожиданно лягушка резко раздвинула челюсти, выстрелила языком в кусок печени и мгновенно отправила его в рот.

– Ух ты! Ваша мама очень ловкая. Я ведь правильно понял? Это ваша мама?

– Да. Она вообще-то человек. В молодости ее заколдовали, поэтому иногда она – лягушка.

Эмиль понимающе кивнул.

– И что же, нет способа развеять чары?

– Есть. Для этого необходимо изловить колдуна, который наложил заклятье. Проблема в том, что его никто не может найти. Мой отец рыщет, ищет по свету уже много лет. Пока безуспешно.

– Интересно тут у вас, – заключил Времянкин.

Маша посмотрела на лягушку и постучала ноготком по стеклу аквариума, чтобы привлечь внимание мамы.

– Интересно у нас, мамуль?

– Квааа, – раздув резонирующий мешок, выдала лягушка.

– Съешь еще что-нибудь? – поинтересовалась дочь.

– Кваааа.

– Блины несъедобны, дорогая. Увы.

– Кваааа, – ответила лягушка.

Маша, Николай, Марфа и Василий как по команде начали заливисто хохотать. Прохор, глядя на них, тоже засмеялся. Эмиль, не понимая, что происходит, растерянно улыбался. Настя посмотрела на папу, дернула его за рукав и вопросительно кивнула. Веселов утер слезу и объяснил дочери что-то на пальцах. Настя подхватила общий смех. Да так рассмеялась, что зажмурилась. Она хохотала во весь голос. Он звучал звонко и отрывисто, как пулеметная очередь. Сквозь редкий забор молочных зубов вылетали куски пищи. Эмиль с удивлением смотрел на девочку. Никогда раньше он не слышал смех глухого человека. И смех этот никак не выдавал ее глухоту.

– Прости, Эмиль, ты не поймешь. Но знай, мы смеялись не над тобой, – успокоившись, пояснил Веселов.

Внезапно сверху донесся шум. Времянкин поднял взгляд к потолку. Послышался скрип досок и тяжелые шаги. Раздался грохот. Эмиль вздрогнул.

– Не обращай внимания, – успокоила гостя Маша. – Это папа. За день до полнолуния у него начинается…

Не успела хозяйка закончить фразу, как в разговор вмешался кот.

– Не слишком разумно посвящать постороннего человека в семейные тайны, – отчитал он женщину.

Кот лежал все там же, у камина. Из-за широкого ствола дерева Эмиль не видел животное, а только слышал его голос. Хозяйка посмотрела на гостя и улыбнулась пристыженно. Чувствовалось легкое напряжение. Кот тем временем продолжал бубнить что-то неразборчивое.

– Как ты себя чувствуешь? – сменила тему Мария, обратившись к Эмилю.

– Гораздо лучше, спасибо!

– Выглядишь неплохо. Как спалось?

– Отлично! Меня разбудил ваш кот.

– Ваш кот. Дожили, – пробурчало животное.

Времянкин продолжил:

– Он вылизывал мое лицо. Я спросонья немного растерялся. Шутка ли, увидеть такое. Потом мы поговорили, и он оказался весьма занятным.

– Занятным?! Бррр. Как против шерсти погладил, – не унимался кот.

Эмиль закусил губу, поднял брови и посмотрел, как другие реагируют на слегка враждебное поведение животного.

– Ты смущаешь парня. Прошу тебя, будь милым. У нас не так часто бывают гости, – вступилась за мальчика Маша.

– Он тоже… как бы это сказать… ваш родственник? – полюбопытствовал Времянкин.

– Нет. Он кот.

– Это чувствуется. По разговору, – сыронизировал Эмиль.

Настя, отложив вилку, сказала что-то на языке жестов своей маме.

– Да, Настя. Ты права. Он полноправный член семьи, – ответила та и откусила бутерброд.

– Вот! Настя – хороший человек! Спасибо тебе, доброе сердце, – оживился кот.

Времянкин посмотрел на девочку и улыбнулся. Веселов погладил дочь по волосам. Затем он вытер рот салфеткой и встал из-за стола.

– Спасибо! Надо ехать.

Через несколько минут все семейство собралось в прихожей, чтобы проводить гостя. Маша и Марфа стояли в зеркальных позах, прислонившись к противоположным стенам коридора, и молча наблюдали за сборами мужчин. Василий и Настя расположились рядом с мамой, а Прохор примостился к старшей сестре. Веселов надевал пальто, Эмиль, опустившись на колено, завязывал шнурки. Из гостиной в прихожую приковылял кот. Он остановился между детьми и лег на пол.

– Не вставали бы, – беспокоился за кота Веселов.

Николай говорил с ним учтиво, обращался на «вы».

– Ладно уж. Все ушли. Чего я буду там один? Полежу тут.

– А как же Ольга Ильинична?

– У нее метаморфозы начались. Лучше не подходить. Не могу смотреть, как она сбрасывает кожу. Потом еще и съедает ее. Уффф. Жуть.

Кот фыркнул и тряхнул лохматой головой.

– Спасибо! За гостеприимство, за то, что залечили мои раны. Коту спасибо за лечебную слюну, – начал прощаться Эмиль.

– Она не лечебная, – прервала его Марфа.

– Лечебная! – возмутился кот.

Маша улыбнулась и отрицательно покачала головой, дав Эмилю понять, что тоже не разделяет мнение животного на этот счет.

– Спасибо за чистую одежду. В общем, за все! И простите за неудобство.

Времянкин развернулся к двери и уже собирался выйти на улицу. Неожиданно кто-то коснулся его плеча. Он обернулся и увидел перед собой Настю. Она встала напротив мальчика спиной к остальным, посмотрела ему в глаза и сказала что-то в трех жестах. Не зная, как реагировать, Эмиль покосился на Николая. Тот пожал плечами. Настя коснулась пальцем куртки мальчика в области сердца. Он вдруг почувствовал, как внутренний карман его пуховика утяжелился. Времянкин нащупал через ткань куртки что-то твердое, расстегнул молнию, сунул руку за пазуху и вынул нечто плоское, прямоугольное, обернутое подарочной бумагой и украшенное бантом. По весу и размеру предмет напоминал книгу.

– Это мне? – удивился Эмиль.

Настя кивнула.

– Подарок?

Девочка кивнула снова.

– Спасибо! – растянул Времянкин, улыбнувшись.

– Пора! – скомандовал Веселов.

Метрах в ста от порога высилась могучая стена взрослых сосен. Прямо от крыльца начиналась мощеная дорога, уходящая в глубь леса. Эмиль спустился по ступеням и обернулся, чтобы взглянуть на дом. Ночью у него не было возможности хорошенько разглядеть его. Первое, что бросилось в глаза, была запорошенная снегом крона дуба, усевшаяся на черепичную крышу. Некоторые ветви, те, что пониже и потолще, торчали прямо из стен дома.

– Ого! Удивительное сооружение. И большое – настоящий дворец. Сколько же в нем комнат?

– Семь, не считая подвала, чердака и зимнего сада, – ответил Веселов, стряхивая щеткой снег с ветрового стекла автомобиля.