Сергей Кузнецов - Живые и взрослые [трилогия]

Лёва чувствует на щеке холодные пальцы, потом – резкий свет в глаза: с него сняли повязку. С непривычки Лёва щурится, ничего не может разглядеть.

– …в прекрасном состоянии, – говорит Торопливый.

– Оставьте его на потом, – распоряжается Неспешный.

Привыкнув к свету, Лёва видит, что лежит в большой просторной комнате. Кровать чуть наклонена от изголовья к ногам, а у него под мышки продеты петли, на которых он полувисит. Руки примотаны к телу, ноги обездвижены – хорошо еще, можно шевелить головой. Справа трое в белых халатах: полный немолодой мужчина – это, очевидно, Неспешный; второй, высокий, взъерошенный, в больших круглых очках, – Торопливый. Девушка, вопреки Лёвиным предположениям, оказалась блондинкой. Впрочем, в самом деле – молодой, стройной и худощавой. Когда она приближается, Лёва слышит, как постукивают каблуки.

– Очнулся? – спрашивает она, нагибаясь к кровати.

– Да, – кивает Лёва. – А как я сюда попал?

– Авария, – говорит девушка, – у тебя поврежден позвоночник. Но не переживай – мы быстро поставим тебя на ноги.

– Вы ученые? – спрашивает Лёва. Ему очень важно знать ответ на этот вопрос: Лёва и сам хочет быть ученым, для того и пошел в математическую школу. Математика – основа всех наук.

– Скорее, врачи, – говорит девушка.

– Но и ученые, конечно, тоже, – добавляет Торопливый. – Занимаемся биоинформатикой.

– Не болтайте лишнего, доктор Кронен, – строго говорит Неспешный. – Пойдемте, пусть Клара сделает ему укол, чтобы не переутомился.

Двое мужчин выходят из комнаты, девушка (Клара?) чем-то позвякивает за спиной у Лёвы. Потом он слышит стук каблучков, красивое лицо склоняется над ним, ласковый голос говорит:

– Ну, теперь тебе нужно отдохнуть, – короткая острая боль в плече, и Лёва снова проваливается в пустоту.

Придя в себя, он понимает, что в комнате кто-то есть. Тонкий голос монотонно бубнит – бум, бух, бух, бух – где-то слева. Лёва пытается повернуть голову, но видит только край кровати.

– Эй, – говорит он, – ты кто?

– Привет, – отвечает мальчишеский голос, – я Дэвид. Я попал в аварию и теперь здесь лежу.

– Я тоже, – говорит Лёва, и только теперь удивляется: какая еще авария? Он же осуществлял Переход. Как он попал в эту больницу? Наверное, какой-то провал в памяти, вот что. Может, при Переходе случилось. Надо спросить у Клары и у этих двух… биоинформатиков.

– Мне сказали, меня сегодня прооперируют, – говорит Дэвид, – и, если все будет хорошо, я смогу снова ходить.

– А так не можешь? – спрашивает Лёва.

– Ну да. Мне сказали, у меня поврежден позвоночник, но я им не верю.

– Почему?

– Да я не помню, чтобы я откуда-то падал или меня что-то ударяло, – говорит Дэвид. – Они, конечно, говорят, у меня шок. А мне кажется, я заснул, а потом проснулся вот здесь. Наверно, меня украли во сне. Как в кино, знаешь?

Лёве интересно посмотреть на соседа, и он вертится изо всех сил, но две петли тянут вверх, не давая лечь на бок. Руки и ноги по-прежнему связаны.

– Какая-то дурацкая больница, – говорит Дэвид. – По-моему, они шарлатаны. Сегодня утром напустили мне в голову жучков…

– Каких жучков? – Лёва даже дернулся.

– Маленьких таких. Я разглядеть не мог, зеркала-то нет, и руками не потрогаешь. Но они там ползали и щекотали.

– Ненавижу насекомых, – признается Лёва. – А ты не спрашивал, зачем это?

– Чего их спрашивать-то? – отвечает Дэвид. – Они же шарлатаны. Совсем ку-ку. Сказали – подготовка к операции. Валить отсюда надо, вот что я думаю.

Как тут свалишь, думает Лёва, когда связан по рукам и ногам? Может, лучше довериться? Вроде нормальная больница – чистая, светлая. Да и врачи… Лёва привык доверять врачам. И тем более – ученым.

Раскрывается дверь, и Лёва видит, как Клара и Торопливый проходят мимо, направляясь к Дэвиду. Торопливый бормочет: Симбиоз создает бионы… – но Клара цыкает на него.

– Ну-с, больной Берг, – говорит она Дэвиду, – как самочувствие?

– Нормальное, – отвечает Дэвид.

– Вот и славно, – говорит Клара. – Значит, поедем в операционную.

– Настало время послужить науке, сынок, – добавляет Торопливый.

– …то есть наука послужит твоему выздоровлению, – поясняет Клара.

– Да-да, как же, – бурчит Дэвид.

Лёва слышит, как соседа перекладывают на каталку. Когда Дэвида провозят мимо, Лёва успевает увидеть его лицо: гладкая розовая кожа, светлые волосы, большие голубые глаза.

– Удачи! – говорит он.

– Тебе тоже, – отвечает Дэвид и исчезает за дверями палаты.

Вечером Лёва никак не может уснуть: все ждет, не вернется ли Дэвид. После операции его все равно должны отвезти в палату, ведь так? Чтобы не скучать, Лёва думает о Марине. Представляет, как они вместе спасают Гошу, отбивают его у целой армии зомби. Марина почему-то вооружена помповым ружьем, как у Сулако из фильма. Лёва успевает удивиться, а потом понимает, что уже спит и все это – только сон.

Под утро Лёве снится, будто он снова маленький, летом на даче с бабушкой Розой. Где-то неподалеку пруд, светит солнышко, жужжат мухи… противные мухи, ну их! Бабушка прогоняет мух сложенной вдвое газетой, но они все равно возвращаются… ззззззз… жжжжж… зззз… жжж…

Лёва просыпается. Теплое солнце светит в широкие окна. Вот откуда взялся сон, улыбается Лёва и тут в самом деле слышит: ззззз… жжжжж… зззз… жжжж… Звук идет откуда-то слева, с той кровати, где вчера лежал Дэвид.

– Эй, – говорит Лёва, – ты тут?

В ответ – только жужжание. Лёва что есть сил выгибается, пытаясь заглянуть на соседнюю кровать, но не пускают ремни под мышками. Ничего, говорит себе Лёва, сейчас чуть передохну и попробую еще разок. Он вспоминает, как Гоша учил концентрироваться перед боем, задерживает дыхание, мысленно сосредотачивается на движении, которое должен сделать, и резко поворачивается влево. Ремень впивается в правую руку, в шее что-то хрустит (неужели в самом деле позвоночник?), но из последних сил Лёва все-таки переносит вес тела на другую сторону кровати. Конечно, на бок он не лег, но хотя бы сдвинулся на четверть оборота. Он поворачивает голову, осторожно, чтобы привязанный к петлям противовес не утащил назад.

Теперь ему видно кровать Дэвида: да, там кто-то лежит. Лёва узнает розовую щеку, прядь светлых волос… но лицо вытянулось, вместо губ – ороговевшая щель, а глаза… нет, это не голубые глаза Дэвида. Вместо них над тем, что еще недавно было человеческим лицом, выступают две большие ячеистые полусферы.

Не человеческие глаза – глаза гигантской мухи.

– Дэвид, – шепчет Лёва, – Дэвид, это ты?

– Зззззз, – отвечает Дэвид, – жжжжж.

От ужаса волосы шевелятся у Лёвы на голове. А может, это не волосы? Может, это мелкие жучки? Те самые, которые подготовка к операции ? Теперь понятно, что за операции они здесь делают: биоинформатика… симбиоз создает бионов… пора послужить науке, сынок…