Сергей Кузнецов - Живые и взрослые [трилогия]

– Похоже, первую атаку мы отбили, – говорит Гоша.

– Бежим! – командует Марина.

Они опять бегут в темноте, и Лёве все время кажется, что за спиной стучат подошвы преследователей. Теперь-то уж точно никакие переговоры не помогут – они же избили троих, а одного, может, и убили.

Это ведь для нас он мертвый, думает Лёва, а для них – нормальный.

Все четверо снова выбегают на большую аллею. Луна вышла из-за туч, и теперь нельзя скрыться даже там, куда не достает желтый фонарный свет. Да и никаких темных боковых дорожек нету.

– В кусты! – кричит Лёва и первый ломится сквозь колючие ветви.

Хруст слышен, наверное, по всему ночному парку. Лёва раздвигает куст битой, шагает было на полянку, но, споткнувшись, падает им под ноги. Марина, Гоша и Ника валятся на него, и из темноты раздается дребезжащий голос:

– Чего разбегались, придурки!

Лёва поднимается. У самых кустов на груде картона сидит старик. Лица не разглядишь, в лунном свете видны только стоящие дыбом седые волосы и обломок трубы, который старик сжимает в руках.

– Сэр, – говорит Марина, – на нас напали, и мы хотели спрятаться.

– С вами девчонка? – спрашивает старик. – Да вы совсем сумасшедшие.

Пока что его инглийский Лёве понятен: наверное, с каждым разом учить все проще.

– С нами две девушки, – говорит он старику. – Мы здесь заблудились.

– И кто на вас напал?

– Мы не разглядели, – отвечает Марина, – их было человек десять-двенадцать, с байсбойными битами… и девушки с ними тоже были.

– А, так это джеты! – говорит старик. – Ну правильно, это их территория, они ее охраняют. Может, в темноте приняли вас за бананов или шарков.

Джеты и бананы! Конечно же!

Надо же было нам так вляпаться, думает Лёва.

– По-моему, они нас ищут, – говорит Марина. – Мы троих избили.

– Вы, я вижу, хорошие бойцы, – медленно говорит старик. – Ну, для людей, совсем случайно заблудившихся в парке.

– Нам негде ночевать, – объясняет Лёва. – Мы думали, можно где-нибудь тут…

– Приличным ребятам нечего делать тут по ночам. – Старик поднимается. – Это место для бродяг. Тем более раз вы подрались с джетами…

– И что нам делать? – спрашивает Ника.

В голосе больше нет резкости – голос жалобный, точь-в-точь как у маленькой девочки, заблудившейся в лесу, где полно волков.

– Ну что ж, – говорит старик, – попробую вас где-нибудь спрятать… раз уж мы встретились.

Узкими, едва заметными тропинками старик ведет их по кустам. Двигается он бесшумно, почти не задевая ветвей. Глядя ему в спину, Марина вспоминает: тренер по об-гру говорил, что опытный мясник точит нож раз в год, потому что не рубит мясо, а режет, проходя пустотами между костями и мясом. Мол, это и есть опыт: умение находить пустоты и двигаться в них.

Похоже, думает Марина, у нашего провожатого опыта хватает.

Минут через пятнадцать они выходят на берег озерца. Старик опускает руку в воду и тянет невидимую веревку: из-под склоненного к воде дерева медленно выплывает плотик.

– Залезайте, – командует старик и, порывшись в кустах, вытаскивает две доски: одну вручает Гоше, другую оставляет себе.

Луна исчезает в тучах, в темноте все молча перебираются на плот. Старик велит Гоше стать справа, сам встает с другой стороны.

– Гребем туда, – говорит он и тычет рукой в темноту.

Впятером они с трудом умещаются на плоту. Вода то и дело затекает Марине в ботинки. Куда мы плывем, думает Марина, но тут опять выходит луна, и теперь видно, что плот скользит по черноте к островку в самом центре круглого озера.

– Мы туда? – спрашивает Марина.

– Да, – отвечает старик. – Это мое убежище. Не волнуйтесь, джеты сюда не сунутся.

На землю Марина выпрыгивает с облегчением.

Старик прячет плот и, раздвигая кусты руками, идет вглубь острова. На поляне на четырех палках натянут большой кусок многоэтилена, под ним кучей свалены одеяла, тряпки, картонки…

– Располагайтесь, – говорит старик, – здесь на всех хватит.

Лёва берет одеяло. Марина в темноте не видит, но представляет, как он брезгливо кривится. Ну да, наверняка одеяло чудовищно грязное.

– Спасибо, – быстро говорит она. – Мы на самом деле тепло одеты, одеяла не нужны.

– Подстелите их хотя бы, – говорит старик. – Земля-то холодная.

Ребята расстилают одеяла, и Ника спрашивает:

– А многоэтилен – от дождя?

– Ну да, – говорит старик, – чтобы вещи не промокли. У меня здесь склад: кстати, надо бы подобрать вам утром какую-нибудь приличную одежду. Но ночую я тут только в дождь: не люблю рано просыпаться.

– А почему здесь приходится рано просыпаться? – спрашивает Марина.

Она помнит, что друзья хуже знают инглийский, поэтому старается вести разговор сама. Впрочем, удивительно, до чего ясный у старика язык: никаких непонятных слов, ни жаргона, ни ругательств. Наверное, даже ребятам все понятно – хотя, с другой стороны, не будут же они сейчас переспрашивать ее на живом языке?

– Надо отсюда убраться до открытия парка. Не можем же мы на глазах добропорядочных граждан плыть через озеро!

Да и плот лучше прятать без лишних свидетелей.

– А джеты не знают про это убежище? – спрашивает Лёва.

– Конечно, знают, – говорит старик. – Все в парке знают. Но вы не волнуйтесь, тут безопасно. Самое безопасное место у нас здесь.

– Почему?

– Так договорились, – отвечает старик. – Это же госпиталь, почти что церковь. Человек должен знать, что тут ему ничего не грозит.

– Госпиталь? – удивляется Лёва. – А кого здесь лечат?

Старик поплотнее заворачивается в одеяло и отвечает:

– Как кого? Любого жителя парка. Заболевших бродяг. Раненых джетов. Раненых бананов и шарков – ну, если они успевают сюда добраться.

– А кто их лечит? – спрашивает Марина, хотя, кажется, уже знает ответ.

– Я и лечу, – говорит старик, – кому ж еще? Ты, дочка, думаешь, здесь у нас целый штат сотрудников, как в больнице Красного Креста?

– А вы умеете? – спрашивает из темноты Ника.

– Ну как тебе сказать, – отвечает старик. – Меньше, чем хотелось бы, но кое-что умею. Все-таки я когда-то был неплохим врачом.

Старик-то, оказывается, не простой бродяга. Вот почему, соображает Марина, у него такая правильная речь.

– А что вы делаете в парке? – спрашивает Лёва.

– В парке? – переспрашивает старик. – Путешествовал, куда не надо, и тоже, наверное, заблудился. Почти как вы.

Все уже улеглись, в парке тихо, только где-то далеко гудят машины на ярко освещенных ночных улицах Вью-Ёрка.

– Куда вы путешествовали? – спрашивает Марина. – В другие области?

– В другие области много кто путешествует, – отвечает старик. – Это такое простое путешествие, я бы сказал – поверхностное. А я отправлялся вглубь, куда мало кто рискует забраться.