Сергей Кузнецов - Живые и взрослые [трилогия]

Марина, Гоша и Лёва тоже называют свои имена. Старик говорит:

– Эти четверо – мои гости. Они первый раз во Вью-Ёрке и вчера ночью допустили оплошность. В темноте им показалось, что на них напала банда шарков, – разумеется, они дали отпор, однако, опасаясь мести этих подонков, чересчур поспешно покинули поле боя. Когда снова встретили меня, я им, конечно, объяснил, что шарки не рискнули бы показаться ночью на территории джетов. Уверяю вас, мы все сожалеем об этом недоразумении.

– О недоразумении? – восклицает Руэри (или Грэди). – Гобану едва не проломили череп битой, а Дисуна и Конола отметелили так, что они полночи приходили в себя! Мне плевать, чьи они гости, но пусть ответят за неспособность различать джетов и шарков!

Кейси кладет парню руку на плечо:

– Давай дослушаем Доктора, Грэди.

Значит, Грэди, думает Ника. Доктор тем временем продолжает:

– Вы правы: тут есть и моя вина. Я отвечаю за гостей, которых позвал в парк, и не должен был оставлять их одних. Я приношу свои извинения и готов на любую компенсацию, которую джеты сочтут возможным у меня попросить.

– Компенсация! – кипит Грэди. – Я хочу только одной компенсации – начистить морду этим уродам!

– Этот вариант не обсуждается, – холодно говорит Доктор. – Они – мои гости. Всё, чего хотите, вы получите с меня.

– Я поняла, – кивает Кейси. – Вы правы: случилось недоразумение. Учитывая долгую историю нашей с вами дружбы и сотрудничества, я не вижу необходимости в компенсации. Во избежание повторения подобных неловких ситуаций, я хотела бы попросить вас в будущем ставить нас в известность о гостях, которых вы собираетесь принимать. Что же касается ваших нынешних визитеров, у меня одна-единственная просьба: учитывая их проблемы со зрением, было бы справедливо, чтоб они никогда не появлялись в парке после захода солнца. Днем, как известно, парк открыт для всех, но ночью это наша территория, и нам не хотелось бы снова встретить ваших друзей.

Доктор опускает седую голову.

– Как всегда, преклоняюсь перед твоей мудростью, Кейси, – говорит он без тени улыбки.

Ника смотрит вслед джетам и думает: эх, какое классное интервью можно было бы у них взять! Жалко, «Молодость» никогда не напечатает.

– И куда теперь? – спрашивает Лёва. – Если что, напомню: нам нечего есть и негде спать.

Они идут к выходу из парка, как и вчера, навстречу толпе, но Нике кажется, что сегодня они уже не так выделяются: все четверо в футболках – хороших, хотя великоватых – и во вполне неплохих мертвых джинсах (по ту сторону Границы их оторвал бы с руками любой ещётник, а здесь – штаны как штаны, разве что слишком грязные). Зимние ботинки оставили себе – пусть жарко, зато точно не натирают ноги.

– Доктор сказал, что на территории, которую не контролируют джеты, есть места, где можно переночевать, – говорит Марина. – Если ничего не придумаем – пойдем туда.

– Что касается еды, – добавляет Гоша, – я слышал, во Вью-Ёрке бывают подпольные бои. Я могу пойти туда, заработаю немного денег. Или даже много, если удастся победить.

– Жалко только, – говорит Ника, – что если не удастся, придется ждать до утра, чтоб показать тебя Доктору. По ночам, как ты понимаешь, единственная доступная нам больница для нас закрыта. Так что я лучше поголодаю.

Все смеются, но как-то невесело: смейся не смейся, а под ложечкой сосет, все-таки почти сутки они ничего не ели. Ника слышала, что на высших ступенях фридыха учат обходиться почти без еды, заменяя ее правильно вдыхаемым воздухом, но до этих высших ступеней Нике еще работать и работать. А без нормального ночлега не удастся даже упражнения делать.

К счастью, Лёва находит выход.

– Эврика! – кричит он, радостно подпрыгивая. – Если мы наваляли джетам, самое то отправиться к бананам! У нас же там есть старые знакомые, сенёра Фернандес и ее дети!

Ника вспоминает Сандро: перепачканные в крови гирели, разметавшиеся по грязному полу тюремного коридора, кровавые пузыри на губах, предсмертное рукопожатие… ему, наверное, и двадцати не было, но он так хотел казаться взрослым! А теперь затерян где-то в мире дважды мертвых, а сама Ника уже старше его.

– Отличная идея, – кивает Марина, – будем надеяться, они не переехали.

Марина решительно стучит. Приглушенный топот босых ног, дверь распахивается. На пороге – смуглая девочка, замирает, с любопытством глядя на гостей.

– Вива либерта, – говорит Марина. – Здесь живет сенёра Фернандес?

– Вива либерта, – отвечает девочка и, шлепая ногами по линолеуму, убегает, крича: – Мама, мама! К нам гости!

Ника проходит в квартиру. Как ей понравилось здесь в прошлый раз! Сенёра Фернандес, Сандро, трое его братьев и две сестры… большая семья, бедная, но вполне счастливая. Но это было тогда, думает Ника, а теперь они потеряли Сандро. Потеряли по нашей вине – если бы не мы, он остался бы во Вью-Ёрке, да и в Банаме не пошел бы освобождать Гошу, штурмовать оффшорную тюрьму. Если бы не мы, Сандро был бы жив.

То есть мертв, конечно, – но мертв так же, как и все жители Вью-Ёрка. То есть жив для своих братьев и сестер, для своей мамы…

А вот и она! Как и положено мертвым, сенёра Фернандес совсем не изменилась – такая же крупная, высокая женщина, громкий голос, крепкие объятья:

– Ох, дочка, как ты выросла! Мы, мертвые, так не умеем! Совсем женщина уже, замуж выдавать можно! Среди живых-то есть кто на примете? А то, знаешь, быстро тебя сосватаем за хорошего парня.

– Спасибо, сенёра Фернандес, – отвечает Ника, тычась предательски мокрой щекой в смуглую шею. – Сватать меня не надо… но я так рада вас снова увидеть!

Приходит черед Марины и Лёвы – они, разумеется, тоже выросли так, что не узнать, стали настоящие красавцы, хотя Лёве не мешало бы есть побольше, больно худой, смотреть стыдно!

– Это наш друг Гоша, – говорит Марина. – Мы тогда как раз его и искали…

– Добрый день, – Гоша смущенно улыбается.

– Ох, боже ж ты мой! – всплескивает руками сенёра Фернандес. – Ну, дай-ка я на тебя посмотрю! Ничего не скажешь, хорош! Хотя по мне, конечно, бледноват, но вам-то, вроде, такие больше нравятся, верно? Хороший, девочка, у тебя жених, очень хороший!

Ника вспыхивает. Как сенёра Фернандес с первого взгляда поняла, что у них с Гошей? И зачем она так сразу и громогласно… и они вовсе не жених и невеста, а просто – любят друг друга! Вдруг Гоша смутится? Или обидится?

Но нет, он улыбается до ушей, обнимает сенёру Фернандес и также громогласно отвечает:

– Как я рад наконец встретиться! Ника столько о вас говорила!

Ника вздыхает с облегчением, а сенёра Фернандес восклицает:

– Что же мы стоим! Пойдемте на кухню, мы как раз садимся обедать! Дети, ставьте тарелки! Алессандро, куда ты задевался?