Сергей Кузнецов - Живые и взрослые [трилогия]

– Отчим предложил отправить меня в одну из отдаленных областей, где времени почти совсем нет, – продолжает Майк, – но я отказался. Зачем? Если я – один из немногих, кто понимает, что такое время, то это… как лучше сказать?.. Мое преимущество перед другими, верно?

Он действительно изменился, думает Гоша. В нем появилась уверенность, даже какая-то наглость.

– И к тому же, – продолжает Майк, – кому охота всю жизнь быть четырнадцатилетним подростком? Если и замедлять время, то когда я буду взрослым состоявшимся мужчиной… лет в двадцать пять – тридцать.

– И что сказал отчим? – спрашивает Марина.

– А это было уже неважно, – смеется Майк, – потому что внезапно случился юридический казус, уникальный для нашего мира: я стал совершеннолетним и потребовал, чтобы меня избавили от официальной опеки.

– А сотрудничество с Учреждением? – спрашивает Ника.

Майк широко улыбается:

– Ну, послушай, Ника, какое может быть сотрудничество с Учреждением, если они у меня на глазах чуть было не отдали вас на растерзание моему отцу? Я же еще тогда понял, что не хочу иметь с ними ничего общего. А завербовали они меня, когда я был просто глупый маленький мальчик.

Интересно, думает Гоша, знают ли мама с папой, что Граница фактически блокирует время? Если так, Разрушение Границы, которое когда-то их так привлекало, а теперь так пугает, изменит не только наш мир, но и мир мертвых. Мертвые начнут меняться, стареть и умирать – станут похожи на живых. Наверное, это значит, что образ Открытого Мира, увиденный мамой в одном из промежуточных миров, не имеет отношения к тому, что случится на самом деле, если разрушить Границу. Это не пророчество, а материализация маминых страхов, как у всех при переходе Границы.

– И чем ты теперь занимаешься? – спрашивает Марина. – Закончил школу, в какой-нибудь мертвый университет поступил?

– Школу закончил, – кивает Майк, – а поступать никуда не стал. Зачем? Я бы отправился куда-нибудь к вам в университет, но это пока невозможно. Но я могу себе позволить небольшие самостоятельные исследования – на деньги, что остались от Орлока.

Гоша слушает Майка вполуха. Почему мне раньше не приходило в голову, думает он. Каждые мертвые джинсы, каждая мертвая видеокассета, любая мертвая вещь, пересекающая Границу, тем самым ее разрушает. Чем больше мертвых путешествуют между областями, чем больше живых проникает в Заграничье – тем слабее Граница, тем больше сил нужно прилагать, чтобы ее сохранить.

А значит, то, о чем мечтает Ника, куда реальней, чем мы думали. Можно даже сказать, что, если ничего не изменится, Разрушение Границы неизбежно.

– Исследования в какой области? – спрашивает Лёва.

– В той, которая меня напрямую касается. Трансграничные путешествия и проникновение времени в различные области нашего мира.

Гоше хочется позвать Нику на кухню и рассказать о том, что он сейчас понял. Он пытается поймать ее взгляд, но увы – Ника сосредоточенно слушает.

– Обычно такие работы строго засекречены, – продолжает Майк. – Но я наладил контакты с независимыми исследователями в разных мирах. Собрал большой массив информации, но еще не приступил к анализу.

– Ну что же, – говорит Марина. – Будем рады оказаться тебе полезными.

– При чем тут «полезными»! – машет рукой Майк. – Я просто страшно рад вас видеть! Даже несмотря на весь этот балаган с посылкой.

И тут Майк смущенно улыбается – и Гоше на мгновение кажется, будто времени здесь по-прежнему нет и перед ним сидит тот же самый Майк, что и шесть лет назад, – первый мертвый, которого Гоша увидел в жизни.

Днем Главный парк совсем не похож на коварное ночное прибежище джетов. Бездомные попрятались с глаз подальше, а может, ушли побираться на улицах Вью-Ёрка. По асфальтовым дорожкам в обнимку гуляют парочки, чернокожие няньки в белых кружевных передниках катят коляски с младенцами, бегают, едва не сбивая прохожих с ног, дети постарше, проезжают, сверкая хромированными спицами велосипедов, подростки. Греются на солнышке старички-пенсионеры, пьют неизвестно что студенты, от греха подальше спрятав бутылки в коричневых бумажных пакетах, а мимо везет тележку продавец мороженого.

– Хочешь? – спрашивает Лёва.

Марина колеблется. Мороженого, конечно, хочется, но все-таки оно здесь страшно дорогое. Десять порций – и целые новые мертвые джинсы! Это же с ума сойти можно! Прекрасно без него обойдусь, не так уж сегодня и жарко. Да и вообще – зачем мне мороженое? Всего лишь баловство да приятное напоминание о детстве.

А с другой стороны, продолжает подсчеты Марина, вот, скажем, цены на хлеб или яйца. Получается та же история! Два раза вчетвером позавтракали – считай, новую юбку съели! И, выходит, если сегодня откажусь от мороженого, завтра, по той же логике, надо отказаться от сыра и молока, а послезавтра вообще уморить себя голодом. Буду я модная, но голодная. Во всем мертвом – а сама вся полумертвая.

Ну уж нет! Марина решительно кивает Лёве: была не была, покупаем!

Пока Лёва стоит в очереди, Марина раздумывает о деньгах. Все-таки странно, думает она, что мы живем здесь на деньги Орлока Алурина. Дважды мы убивали его, трижды он чуть не убил нас – а теперь его сын снял нам квартиру, да еще выдал каждому по сто толлеров в неделю. Сказал: сами решайте, то ли это плата за то, что поделитесь со мной информацией о пересечении границ, то ли просто дружеский подарок. Спросить Марину – пусть лучше дружеский подарок: не все, что знаешь, охота рассказывать, и тем более Майку, который, хотя вроде и друг, пару раз крепко их подвел.

Лёва возвращается к скамейке с двумя вафельными рожками. Вкусно!

Впрочем, мороженое – не одежда. Вон, мертвые вещи всегда лучше наших, а насчет мороженого – это еще надо распробовать.

– Помнишь, – говорит Лёва, – рядом со школой был киоск? И мы там всегда после уроков покупали стаканчик за девятнадцать копеек?

– Ага, – кивает Марина, – если деньги были.

– Точно! – смеется Лёва. – А если денег было совсем много, мы по дороге это мороженое съедали и в следующем киоске покупали еще порцию!

Марина вспоминает, как в конце августа перед восьмым классом все вчетвером они ели мороженое, гуляя по зеленым столичным бульварам и пустым летним улицам. Они только вернулись с Белого моря, только похоронили Зиночку – и еще не знали, что их ждет.

В одном, впрочем, мы не ошиблись, думает Марина: мы по-прежнему вместе, пускай и по другую сторону Границы.

Сегодня совсем не хочется думать, что будет дальше.

Солнце яркое, трава зеленая, ветер шелестит в кронах, пробежала по поляне белка, серой молнией взлетела на дерево. Прислонившись к стволу, целуются парень с девушкой – да так увлеченно, даже белку не заметили.