Роберт Сойер - Квантовая ночь [litres с оптимизированной обложкой]

– Хватит, Доминик! – Менно сделал глубокий вдох. – Хорошо, ладно. Ладно. Давай вынесем его отсюда, из лаборатории. Отнесём вниз, ну, я не знаю… в туалет. Потом скажем, что споткнулись об него, нашли его без сознания. Новый год, всё такое – подумают, что ещё один упившийся студент.

– Пока не возьмут анализ крови.

– Слушай, я не собираюсь просто его бросить. Ты поможешь мне его отнести или нет?

Доминик на секунду задумался.

– Что, если нас увидят?

– Все уже ушли. Давай!

Доминик медлил.

– Да ради бога, Дом. Если я потащу его один, на одежде останется грязь, а след будет вести сюда.

Дом нахмурился, затем нагнулся и подхватил Джима за лодыжки. Менно кивком поблагодарил его и ухватил Джима за руки чуть ниже плеч. Они подняли его так, чтобы пятая точка оторвалась от пола на несколько дюймов, и понесли; Доминик пятился спиной вперёд. На пороге они на секунду опустили Джима на пол, и Доминик открыл дверь. Он убедился, что горизонт чист, затем снова подхватил лодыжки, и они быстро понесли Джима по коридору мимо закрытых дверей; маленькие окошки в них – не более чем тёмные квадраты.

Они как раз проходили мимо женского туалета – дверь в мужской была следующей, – когда Менно услышал стон. Он посмотрел вниз и увидел, что глаза Джима распахнуты и белки́ видны по всей окружности радужки.

Слух восстановился, и зрение тоже. Вверху двигались флуоресцентные трубки, спрятанные за матовыми панелями.

Мужской голос:

– Доминик, стой. – Потом тот же самый голос: – Джим, гмм, ты, э-э… отключился. Как ты себя чувствуешь?

Требовался ответ – ответ был дан:

– Я в порядке.

Руки освободились, ноги тоже. Давление на спину.

Другой голос:

– Ты можешь встать?

Колени согнулись; ладони упёрлись в пыльный пол. Слово «да» было произнесено, пока руки двигались, отряхивая пыль.

Первый голос:

– Ты нас насмерть перепугал.

Тишина. Затем, заполняя паузу:

– Со мной всё будет хорошо.

– Да, да, – быстро произнёс второй голос. – Конечно.

Через несколько часов после того, как Джим отправился на свое носочно-сырное мероприятие – что бы это ни было, – Доминик с Менно всё ещё были в лаборатории, пытаясь разобраться в том, что произошло. Дом сидел на трёхногом стуле, просматривая распечатки показаний осциллоскопа, демонстрирующие, как шум в слуховой коре Джима пропал в точности в тот момент, когда он потерял сознание. На стене у него за спиной удерживаемая двумя акриловыми скобами висела сувенирная бейсбольная бита – в память о победе «Торонто Блю Джейз» в двух мировых сериях подряд. Менно, прислонившись к противоположной стене, рассматривал её и лениво раздумывал о том, каково быть нетопырём [40] Труднопереводимая игра слов. «Каково быть нетопырём?» ( What Is It Like to Be a Bat? ) – книга Томаса Нагеля о субъективности восприятия. Слово «bat» в английском языке может означать как летучую мышь, так и дубину, палку и, в частности, бейсбольную биту. .

Его раздумья были прерваны Домиником, который сказал, казалось, уже в сотый раз:

– Да чёрт возьми, мы ведь только пытались усилить фонемы, чтобы они стали различимыми на фоне внутреннего голоса. Что здесь могло пойти не так?

– Я не знаю.

– Значит, у нас есть люди вроде Джима, – сказал Дом, – у которых есть внутренний голос, и есть другие… как их назвать? Безмонологовые? Невнутриговорящие? – Он покачал головой. – Дурацкие названия.

– Да уж, – тихим голосом подтвердил Менно, но его сердце тревожно затрепыхалось. – Но вообще-то есть общепринятый термин для людей без внутреннего голоса по крайней мере в моей области…

Наши дни

– О’кей, – сказал я, осматривая своих первокурсников, – кто из вас приезжает по утрам в университет на машине?

Примерно треть студентов подняли руки.

– Не опускайте руки. Остальные: у кого из вас есть работа, на которую вы ездите на машине каждый день?

Ещё примерно треть подняли руки.

– Хорошо. Теперь не опускайте руки, если с вами хоть раз случалось следующее: вы прибывали в пункт назначения – на учёбу, на работу или ещё куда, – не имея никаких воспоминаний о том, как вы вели машину.

Большинство рук осталось поднятыми.

– Круто, – сказал я. – Опустите руки. Теперь подумайте вот о чём: вы выполняли сложную работу – вели машину весом более тонны, встраивались в транспортные потоки, избегали столкновений, выполняли требования дорожных знаков, соблюдали правила дорожного движения, – и всё это вы делали без участия сознания; то есть, когда вы делали это, ваш разум был занят другими вещами.

Рассмотрим другой пример: кто из вас когда-либо, читая книгу – не одну из моих, понятное дело, какую-то другую, – доходил до конца страницы и осознавал, что не имеет понятия, о чём была эта страница?

И снова поднялось множество рук.

– Вы можете сказать, что управление машиной (то, что несведущие люди называют мышечной памятью, хотя правильное название для этого «процедурная память») – как и те вещи, которые вы делаете не думая: отбиваете мяч в теннисе или играете на музыкальном инструменте. Но что можно сказать о примере с чтением? Ваши глаза пробегают строчку за строчкой, и на каком-то уровне ваш мозг предположительно распознаёт и обрабатывает слова. Можно разработать базовые тесты, которые покажут, что слова фиксируются. Если на странице упоминается, скажем, дикобраз и вас попросят назвать любое млекопитающее, то вы с высокой вероятностью назовёте дикобраза, несмотря на то что ваш разум витал неизвестно где во время чтения и вы говорите, что не имеете никаких воспоминаний о содержимом страницы. Так что чтение не может быть отброшено как ещё один пример мышечной памяти, когда ваши глаза движутся, ничего на самом деле не видя, однако вы можете читать, не уделяя этому осознанного внимания.

Я сделал паузу, чтобы дать этой информации усвоиться, потом продолжил:

– Таким образом, это правда, что иногда вы способны выполнять сложные действия, не уделяя им полного внимания своего сознания. И, логически рассуждая, раз вы способны это делать время от времени, то вполне вероятно, что есть люди, которые делают это всё время. Конечно, мы никак не можем этого видеть, верно? Когда вы читаете, но не усваиваете прочитанное, то никто со стороны не может догадаться об этом. Когда вы ведёте машину, не думая об этом, то, если бы у этого был какой-то внешний признак – скажем, у вас закатывались бы при этом глаза, – можете быть уверены, полиция сразу бы это заметила. Однако такого признака нет.

Я отхлебнул кофе из стоящей на кафедре чашки и продолжил: