Дэвид Барнетт - Земля вызывает майора Тома [litres]

– «Почему герои Толстого должны пройти через примирение со смертью, чтобы понять жизнь?» – зачитывает она. – На выполнение задания у вас неделя. И я хочу, чтобы на этот раз вы поработали в парах.

Все начинают разбиваться на уже сложившиеся пары. Элли опять старается слиться со своим пластиковым стулом. Если повезет, то мисс Барбер не заметит, что у нее нет пары, и она сможет выполнить задание сама по себе. Однако учительница говорит:

– Нет, нет, на этот раз я сама вас распределю.

В классе раздается недовольный гул, а мисс Барбер начинает называть пары.

– Элли Ормерод и Дэлил Аллейне.

– Порядок, – откликается Дэлил.

Элли, нахмурившись, смотрит на мисс Барбер, и та поднимает бровь:

– Что-то не так, Элли?

– Ну, он же чудак, – Элли скрещивает руки на груди и смотрит в окно.

Группа мальчишек в углу класса принимается горланить: «Чудак! Чудак! Чудак!» и бросать в Дэлила мусор. Когда мисс Барбер удается их успокоить, она пристально смотрит на Элли:

– Давай поговорим после урока.

– Не ожидала такого от тебя, Элли, – говорит мисс Барбер. В классе уже пусто – все умчались, едва прозвенел звонок. Стулья и парты стоят как попало, брошенные убежавшими детьми: им дела нет и до стараний мисс Барбер, которая, пытаясь пробудить в учениках интерес, расклеила на облупившихся стенах цитаты из своих любимых книг.

– Извините, – бормочет Элли. – Я не хотела никого обидеть.

– Хм. Еще того не лучше. Каково, думаешь, Дэлилу от всего этого? Ему и так не дают покоя все они, – учительница машет рукой в сторону пустых стульев. – А тут еще ты подливаешь масла в огонь. И он вовсе не чудак. Он просто немного другой. Я думала, что ты способна его понять.

Глаза Элли вспыхивают.

– Что вы имеете в виду? Вы хотите сказать, что я тоже со странностями?

– Я хочу сказать, что ты не такая, как все остальные.

– Вы ничего не знаете обо мне, – недовольно надувает губы Элли.

– Как тебе «Анна Каренина»? – спрашивает мисс Барбер, меняя тему разговора.

Элли пытается вспомнить, что она прочла в книге серии «Йорк Ноутс», прихваченной из «Уотерстоунз», но пока ей едва удалось ее полистать. Она смотрит на свои туфли – ободранные и разваливающиеся, – и что-то все-таки всплывает у нее в голове.

– Этот роман отличается необыкновенной насыщенностью и глубиной, верно?

Мисс Барбер натянуто улыбается.

– Да, книги «Уодсворт Классикс» всегда снабжены краткой аннотацией на обороте, не правда ли? Что ж, хорошо запомнила.

Элли смотрит в окно, стараясь не обращать внимания на то, что мисс Барбер сверлит ее взглядом. В конце концов она пожимает плечами:

– На самом деле у меня просто не было времени, чтобы как следует взяться за книгу.

Когда она переводит взгляд на учительницу, та смотрит ей прямо в глаза.

– Я надеюсь, ты не обидишься на меня Элли, но ты выглядишь очень усталой. Я знаю, тебе уже пятнадцать, ты не ребенок, но высыпаться – это очень важно. Ты вовремя ложишься спать?

Элли уклончиво пожимает плечами. Мисс Барбер покусывает нижнюю губу, явно колеблясь, и потом спрашивает:

– Может быть, у тебя какие-то проблемы? Ты можешь откровенно поговорить со мной, когда захочешь. Я знаю, что такое быть молодым. Знаю, сколько вокруг всяких соблазнов. И эта жажда все попробовать… И еще я знаю… что у нас тут не так сложно достать наркотики…

Элли закрывает глаза и вздыхает. Если бы все так легко объяснялось. Иногда она задумывается о том, не пойти ли ей раздобыть чего-нибудь, типа героина, – чего-то такого, что позволило бы ей отключиться и забыть обо всем, пусть даже на несколько часов. Мисс Барбер, очевидно, принимает ее молчание за согласие продолжать этот разговор.

– Элли… в прошлом году я без малейшего сомнения могла бы сказать, что ты одна из лучших учеников по литературе. Я готова была бы поспорить на что угодно, что ты будешь делать большие успехи. Но сейчас… – Она не договаривает, и эта неоконченная фраза напряженно повисает в тишине пустого класса. – Да, да, я прекрасно понимаю, что значит быть молодым.

Элли смотрит на учительницу.

– Перестаньте так говорить. Может быть, вы и знаете, каково это – быть молодым, но вы понятия не имеете, каково это быть мной.

Мисс Барбер подается вперед, пристально глядя ей в глаза.

– Так расскажи мне.

Элли так долго держала все в себе. Ей не с кем было поговорить. А ведь можно выпустить все наружу, позволить плотине прорваться. Слова так и рвутся с ее губ.

«Моя мама умерла. Мой отец в тюрьме. Моего брата травят в школе. У моей бабушки проблемы с головой. Я работаю на трех работах – и это помимо школы, – чтобы хоть как-то сводить концы с концами. У меня нет друзей. Я никуда не хожу. Я изо всех сил стараюсь сохранить нашу семью вместе, но теперь уже не знаю, стоит ли оно того. Я просто хочу лечь и спать целый день. Целую неделю. Целую вечность».

Однако ничего этого Элли не говорит вслух. Она снова смотрит на свои потрепанные туфли и тихо бормочет:

– У меня всё в порядке, мисс.

Мисс Барбер вздыхает и хлопает себя ладонями по бедрам, показывая своим видом, что сдается.

– Ладно. Можешь идти.

Элли направляется к двери, таща за собой свой рюкзак, и оборачивается, когда мисс Барбер добавляет:

– Но я всегда готова тебя выслушать… Может, все-таки скажешь мне что-нибудь? Что хочешь. Хотя бы о чем ты сейчас думаешь.

Элли критически оглядывает ее несколько секунд и говорит:

– Наверное, вам стоит подумать о том, чтобы застегивать верхнюю пуговицу на своей блузке, если вы не хотите, чтобы все мальчики, сидящие в этом классе, отжаривали вас в своих мечтах по ночам.

Потом Элли уходит и отправляется на последний урок, который ей осталось отсидеть в сомнамбулическом состоянии, прежде чем можно будет пойти домой.

«Конурник-1» (Томас не может иначе называть эту груду металлолома) придерживается гринвичского времени, но, разумеется, самому Томасу от этого ни жарко ни холодно, когда вся его жизнь проходит в небольшом отсеке корабля, где он спит, ест, ходит в туалет и работает. Помимо основной кабины имеются еще небольшие отсеки, в которых хранится все необходимое и размещаются также какие-то гудящие и мигающие электронные панели. Корабль уже покинул земную орбиту и вышел на Гомановскую траекторию, то есть он летит с Земли на Марс не по прямой, а должен сделать своего рода петлю. Путь на Красную планету действительно поражает воображение. Конечно, Томас знает, что он не должен смотреть прямо на Солнце, учитывая отсутствие защитного фильтра земной атмосферы: для этой цели на корабле имеется специальный, сильно затемненный иллюминатор, но иногда он все же не может удержаться и быстро, краешком глаза, поглядывает в сторону светила, чтобы убедиться, что оно все еще там и все так же сияет в бесконечной ночи, не создавая теней в меланхолической зимней Англии.