Дэвид Барнетт - Земля вызывает майора Тома [litres]

– Но у меня не квартира, а всего лишь комната, – продолжает Клаудия. – И когда так живешь, иногда бывает очень одиноко. А тебе ведь всего пятнадцать. Тебе еще рано жить самостоятельно.

Элли прищуривает глаза.

– Я смотрю, вы много про меня знаете.

Клаудия кивает и оглядывается на фотографии. Прекрасная деталь. Надо это запомнить. Ей всегда хорошо удавалось то, что издатели называли «колоритом» – в те времена, когда она работала для журналов, до ее перехода на «темную сторону» пиара. Мысленно сочиняя первый параграф статьи, Клаудия говорит:

– Да, знаю. Ты Элли, и тебе пятнадцать. Твоему брату Джеймсу десять, и он у вас маленький ученый. Глэдис будет семьдесят один в следующий день рождения. И все вы сейчас попали в одну неприятную ситуацию.

Глэдис сияет от удовольствия, разливая чай.

– Похоже, майор Том все разболтал, – говорит Элли. – А ведь он обещал никому ничего не говорить.

– О, он ничего и не говорил. Но у нас есть записи всех телефонных разговоров, которые он с вами вел. Удивительно, что это никому из вас не пришло в голову. Ведь мы же все-таки Британское космическое агентство.

– Вы здесь, чтобы помочь нам, дорогая? – спрашивает Глэдис, устраиваясь в своем кресле.

– Полагаю, да.

– Нам нужно пять тысяч фунтов, – быстро говорит Элли. – Если это будет чек, то, пожалуйста, на имя Глэдис Ормерод.

Клаудия тихонько смеется и отпивает свой чай. Глэдис положила туда сахару от души, так что ей придется провести дополнительное время в спортзале, когда она вернется к цивилизации.

– О, если бы только у меня были эти пять тысяч! Увы, работа в пиаре не приносит такого большого дохода.

– Но БриСпА ведь может дать эти деньги.

– Наверное, – пожимает плечами Клаудия. – Но почему бы оно было в этом заинтересовано?

Она замечает, как Элли и Глэдис обмениваются взглядами, после чего девочка говорит:

– Тогда зачем вы сюда приехали?

Клаудия ставит свою чашку на журнальный столик.

– Ну, мне кажется, что майор Том совершил прекрасный поступок, помогая Джеймсу с его экспериментом для конкурса. Замечательный, чудесный, прекрасный поступок. Как раз то, что нам нужно в качестве хорошей новости.

Элли встряхивает головой – она ничего не понимает из того, что Клаудия говорит.

– Хорошей новости?

– Что ж, если говорить откровенно, то майор Том не совсем оправдывает наши ожидания, после того как мы представили его в качестве астронавта, летящего на Марс. Он… понимаете, у него весьма вздорный характер. И пресса приняла его не так, как нам бы хотелось. Особенно после того инцидента с девочкой-школьницей…

– Он довел ее до слез, – кивает Глэдис. – Я высказывала ему за это.

– Именно. Он довел ребенка до слез. А это плохой пиар. Поэтому нам нужно как-то исправить ситуацию. Улучшить его имидж. Постараться все изменить.

Элли поднимает брови. Наконец-то все прояснилось.

– Так, значит, мы нужны для того, чтобы… улучшить его имидж?

Клаудия тепло улыбается.

– Я рада, что мы с вами пришли к полному взаимопониманию. – Она взмахивает в воздухе рукой, открывая воображаемый заголовок: – «Майор Том помогает бедной семье сохранить свой дом». «Дейли Мейл» это понравится. А для «Гардиан», наверное, можно будет написать что-нибудь о трудностях ситуации в современной Британии, когда один из родителей умирает, а другой оказывается в тюрьме. Думаю, «Би-би-си» тоже захочет сделать большой репортаж. Или мы могли бы договориться об эксклюзивном интервью для какого-нибудь женского журнала. – Клаудия повышает голос, обращаясь к Глэдис: – Как вам такая идея, миссис Ормерод? Вы только представьте: ваша замечательная семья в одном из этих чудесных журналов!

Элли смотрит на нее в упор.

– Но если вы слушали запись наших разговоров, то вы не могли не понять, что… никто не должен знать, какая у нас ситуация. Если об этом станет известно, они решат, что бабушка не может больше быть нашим опекуном. Ее отправят в дом престарелых, а нас с Джеймсом – в приют. Нас всех разлучат.

– Я уверена, что до этого не дойдет. Зато, как только ваша история появится в прессе, вы будете купаться в пожертвованиях от благотворителей. Думаю, мы можем также рассчитывать на приличный гонорар от тех, кому предоставим эксклюзивные права.

– Да это не имеет значения! – вскакивая, кричит Элли. – Деньги тут ни при чем! После всего этого обязательно объявятся социальные службы, и они уже не дадут нам спокойно жить.

Клаудия задумывается.

– Что ж, ну, возможно. Но это же только на то время, пока ваш отец не освободится из тюрьмы? Всего на несколько месяцев, верно?

Элли в ярости сжимает кулаки. Клаудия вспоминает слова Крэйга о непредсказуемости северян и думает, не стоит ли его позвать.

– Мы не собираемся ни в чем подобном участвовать. Это совершенно исключено. Мы не животные в зоопарке, которых можно выставить на всеобщее обозрение, чтобы все тыкали в нас пальцами и говорили «о, как это ужасно!». Вы не имеете на это права! Мы вам не принадлежим!

– Но нам принадлежит майор Том. А через него, боюсь, и вы тоже. Или, по крайней мере, ваше общение с майором Томом. У меня ведь есть записи ваших телефонных разговоров. – Клаудия поднимается. – Я не заставляю вас давать свое согласие прямо сейчас. Подумайте об этом. Я позвоню вам перед выходными. Но вы же понимаете, что в этой ситуации есть только один выход.

– Ну вы и тварь! – кричит Элли. – Убирайтесь отсюда!

– Что ж, мне пора. – Клаудия улыбается Глэдис: – Спасибо за чай.

Томас сидит молча несколько секунд, глядя на зернистое изображение Клаудии на мониторе.

– Знаете, она права. Вы действительно тварь.

Клаудия пожимает плечами.

– Я просто выполняю свою работу.

Томас едва удерживается от того, чтобы не изобразить ей нацистское приветствие.

– Они не звонили мне весь день. Это из-за вас?

– Я сказала им, чтобы они не вступали больше с вами в контакт, пока мы не уладим с ними этот вопрос. Я предупредила, что если они сделают это, то я отправлюсь тогда прямиком к журналистам.

Томас сжимает голову руками.

– Почему? Ну почему вы такая невыносимая? А ведь я уже почти начал думать, что вы не совсем безнадежны…

– Это не моя работа – всем нравиться, – сухо говорит Клаудия.

– «Нравиться» тут ни при чем, никто и не собирался заходить так далеко, – бормочет Томас и снова поднимает на нее глаза. – Ну… и что теперь? Вы, похоже, хотите сделать по-своему во что бы то ни стало. Даже зная, какие последствия все это может иметь для семьи. Что ж, в любом случае я не буду давать никаких интервью.

– В этом нет необходимости. У нас есть записи всех ваших телефонных разговоров. Мы можем опубликовать некоторые наиболее увлекательные отрывки из них. Но… – Клаудия закусывает губу. – Может быть, мне вовсе и не придется к этому прибегать.