Дэвид Барнетт - Земля вызывает майора Тома [litres]

Томас бережно кладет письмо на кровать и берет следующее, датированное неделей позже.

Привет, Том! Я не уверена, получил ли ты мое письмо – может, и получил, но слишком занят, ведь у тебя теперь столько времени без меня, ха-ха. Но, наверное, оно все-таки потерялось на почте. В любом случае, я просто хотела сообщить тебе, что устроилась в Лидсе отлично. Здесь жизнь кипит – думаю, тебе бы здесь понравилось. Можно ходить на концерты и в пабы. Мой адрес написан на конверте. Жилье, конечно, далеко не дворец, и Сузи (одна из моих соседок по квартире, очень милая девушка!) увидела на днях таракана на кухне. Она так кричала, что чуть потолок не обрушился! А Бет (она лесбиянка) прибила таракана моим ботинком – о, спасибо ей! Но в целом квартирка симпатичная и недалеко добираться до центра города. Я надеялась, что ты мог бы приехать и остаться на выходные – заодно поубивал бы для нас тараканов, ха-ха, – но, наверное, в эти выходные уже не получится, потому что я обещала девчонкам пойти на концерт «Happy Mondays». Как насчет следующих? Даже если не сможешь приехать, напиши мне письмо, чтобы я знала, как ты там. Как поживает твоя мама? Люблю, Л.

В третьем письме Лора высказывает предположение, что, возможно, Томас уехал куда-то на лето.

В четвертом письме она пишет, что если он не хочет больше с ней общаться, то мог бы из вежливости хотя бы коротко сообщить ей об этом.

В пятом письме Лора сообщает, что дважды звонила ему домой из провонявшей мочой телефонной будки и разговаривала с его матерью, которая была очень дружелюбна, спрашивала, как у нее дела, и пообещала заставить Томаса написать ей.

В шестом письме она пишет: ну и ладно, пошел ты!

В седьмом письме Лора пишет, что понимает обиду Томаса, но если он решил поставить точку, то почему бы им не встретиться хотя бы, чтобы просто поговорить за чашечкой кофе?

В восьмом письме Лора на четырех страницах в ужасных подробностях описывает свой секс со студентом-медиком, игроком команды регби. Эти слова, как яркие вспышки, жгут глаза Томаса, особенно строчка о том, что после любовных утех с этим парнем, не обделенным достоинством, она вынуждена была ходить «походкой Джона Уйэна».

Девятое и последнее письмо, написанное два месяца спустя после начала учебы в университете, было следующее:

Томас. Во-первых, я должна извиниться за свое предыдущее письмо. Я была пьяна, когда писала и когда отправляла его. И я была так зла! Очень зла на тебя. Сейчас я уже не злюсь. Я писала, я звонила, я делала все, что могла – разве что не села в поезд и не приехала к тебе. Но знаешь что? Я этого не сделаю. Ты, очевидно, решил двигаться дальше, и я сделаю то же самое. Жизнь слишком коротка, чтобы поступать иначе, и я хочу наслаждаться этим временем в Лидсе. Я надеялась, что нам удастся вернуть наши отношения или, по крайней мере, остаться друзьями, но, похоже, все это уже невозможно. Конечно, я не могу заставить тебя не приезжать в Лидс на учебу в следующем году, но не думаю, что это будет хорошо для нас – постоянно здесь сталкиваться. Не сейчас. И еще, наверное, довольно долго. Это все очень грустно, и сердце просто разрывается. Я любила тебя, ты знаешь. И я надеялась, что и в конце ты мог бы показать себя тем Томасом Мейджором, в которого я когда-то влюбилась. Ладно, на этом все, прощай. Будь счастлив, Томас. Лора.

Каждое письмо словно молотком бьет по его сердцу, каждое слово – как будто удар ниже пояса, и от прощальных строчек его глаза заволакивает пеленой. Томасу кажется, что он потеряет сознание, однако продолжает все так же сидеть на кровати, глядя на письма остановившимся взглядом. Перед лицом всего открывшегося его приближающаяся свадьба кажется чем-то еще более неясным и странным. Он чувствует себя так, словно к нему явился давно забытый призрак, решивший закончить когда-то незавершенное дело. В конце концов Томас собирает письма и, стянув их резинкой, убирает в карман своей куртки, после чего складывает в пакет одежду, хотя бо́льшая часть всего этого его матери уже вряд ли понадобится.

Тереза Мейджор стала выглядеть еще более высохшей и изможденной, чем в предыдущий приход Томаса. Ему хотелось бы испытывать к ней ту же ненависть, что и к отцу, но он лишь берет муслиновую салфетку с прикроватного столика и аккуратно вытирает слюну с ее подбородка. Мать смотрит на него такими глазами, что он не уверен, видит ли она его на самом деле.

– Я нашел письма, – безучастно говорит Томас.

И его мать выдыхает так, словно этот груз копился в ее груди, как отравляющий газ, все четырнадцать лет. Она открывает рот, и Томас наклоняется к ней, приближая к ее губам свое ухо.

– Прости. – Ее голос звучит слабо, едва слышно – эфемерный, как белая голова одуванчика.

– Но почему?

– Я не хотела… терять… тебя.

Но она потеряла многое другое, думает Томас. Ему хочется закричать изо всех сил, швырнуть в нее все письма, как конфетти, которыми она никогда уже не сможет осы́пать его на свадьбе. Однако он ничего этого не делает, а молча сидит рядом на жестком пластиковом стуле, держа мать за руку, не скрюченную инсультом, и еще раз перечитывает про себя все письма. Почему она это сделала? Почему сейчас? Может быть, это своего рода последний залп, чтобы расстроить его свадьбу с Дженет? В какой-то момент Томаса одолевает дремота, и он просыпается от того, что медсестра трогает его за плечо. За окном уже темно, и его мать спит.

Нет, не спит.

– Все кончено, – тихо говорит медсестра. – Мне очень жаль.

– Да, все кончено. – Но Томас смотрит не на мать, а на письма. – Это ужасно.

Томас потратил на поиски значительную часть времени в течение двух месяцев, но при помощи «Yahoo», «AltaVista», «MySpace» и «Friends Reunited» ему в конце концов удалось напасть на след Лоры. Оказалось, что она живет в Северо-Восточной Англии, где работает в аналитическом отделе Лейбористской партии. В результате Томас решает устроить в Ньюкасле свой мальчишник, от которого, к его огромному сожалению, ему не удается отвертеться. Единственными его приглашенными оказываются трое коллег из лаборатории ГМО-исследований – те, кого он мог назвать друзьями по той причине, что ему доводилось перекинуться с ними больше, чем парой слов; помимо них присутствует еще брат Дженет, Роберт, явившийся, очевидно, по ее настоянию и всем своим видом показывающий, что предпочел бы находиться где-нибудь в другом месте, раз никто в этой компании не желает поддерживать с ним разговор о футболе.

Однако в довершение всего Кевину, которому предстоит быть шафером на свадьбе Томаса, по причине их тесного дружеского общения, иногда выходящего за рамки нескольких фраз, пришло в голову, что их вечеринка должна быть тематической.