Александр Колупаев - Завещание великого шамана. Книга 2

— Как будет угодно вам, великий! — Никс засуетился, все еще не веря, что опасность обошла его стороной. — Это всё будет стоить вам, — он пошевелил губами, подсчитывая стоимость холста и красок, — это будет стоить — тридцать санти!

— Нет, — господин нахмурил брови, — за эту цену я у тебя эти картины покупать не буду!

— Вы правы, сиятельный господин! Цена несколько высока, наверное, я ошибся в подсчетах. Прошу вас не сердиться на меня — всему виной голод, он не дал моим мыслям правильный ход. За все — пятнадцать санти!

— За всё — три талама! И немедленно — солнечным металлом!

Никс Мартис впервые оплошал перед важными гостями — он без сил опустился на колченогий стул.

— Простите меня, ваша светлость, вы назвали немыслимую сумму, или я ослышался, и мои уши перестали слышать должным образом?

— Никс Мартис, — господин знает даже его имя! — ты не ослышался и твои уши в порядке! Я покупаю твои картины за три талама. Эй Фокс! — из-за двери высунулся маленький человечек.

— Я здесь, господин!

— Мой сундучок. И ещё — пошли, кого — нибудь в таверну, пусть купят и принесут сюда лучшей еды и вина. Мастер голоден.

— Друг мой Алекс! Ты не меряно расточителен! Этот малоизвестный художник будет счастлив получить за свою дерзкую мазню и пять санти! Пусть благодарит создателя, что так легко отделался, показав нам свои предерзкие картины!

— Мой любезный друг Жедал! Цена, что я назначил за эти картины, в десять раз меньше! Да, ты прав: если взять стоимость холста, красок и подрамника — то это как раз те деньги, что обозначены тобой. Только дерзновенный полёт его кисти, кисти гениального художника, стоит дороже трех таламов!

Тут слуга внес сундучок. Важный господин повозился с замками, откинул его крышку, и у всех захватило дыхание — он был полон золотыми монетами. Господин взял три штуки и положил их в раскрытую ладонь художника. Затем ещё три легли на вторую ладонь, заляпанную краской. Никс, не веря свалившемуся на него богатству, закрыл глаза кулаками, чтобы столь важные гости не заметили его слезы.

— Не будет столь любезен, великий мастер, подписать мне свои картины? — обратился к нему покупатель.

— О да! С огромной радостью и удовольствием!

Алексей смотрел на дрожащую руку художника и думал: «Ограбят и обманут бедолагу. Ещё убьют за эти монеты. Ужасная страна, дикие нравы!»

— Никс Мартис! У меня к тебе предложение: зачем тебе ютиться в наемной комнатенке, зачем тебе страдать от мук голода? Едем со мной! Там, в моём королевстве, у тебя будет отдельный, великолепный замок с видом на море. Всегда много денег и вдоволь еды. Ты сможешь путешествовать и посещать лучшие уголки мира. Все музеи распахнут для тебя свои двери, и картинные галереи будут становиться в очередь за твоими полотнами. Любая твоя идея и прихоть будут немедленно выполнены! Что тебя удерживает в этом мире?

Никс, впервые за много месяцев, распрямил спину — этот человек и вправду знаток и ценитель прекрасного:

— Великий господин! Позволь тебе показать, кто может удержать меня в этом мире! — он рывком повернул законченный портрет Люции.

— Да — а! Ради такой можно пойти на край земли! Так забери её с собой! Что тебе мешает сделать это?

— Теперь, — мастер осторожно раскрыл ладони, словно опасаясь, что золото могло исчезнуть из них, — ничего!

— Эй, там! — важный господин окликнул слуг, — позвать сюда эту девушку! Как её зовут и где найти?

— Это Люция, мой великий друг, — епископ подобострастно склонился к уху Алекса, — танцовщица из таверны «Якорь», она ещё и…, — он наклонился поближе к Алексею и шепотом произнес несколько слов.

— Для гения это не имеет никакого значения! Распорядитесь найти и привести!

— Эй! Начальника стражи ко мне! — резко развернулся Жедал.

— Я здесь и я весь во внимании, мой господин! — толстый начальник стражи возник в проёме двери.

— Возьми достаточное количество воинов и доставьте из таверны «Якорь» сюда девицу по имени Люция! Она там танцовщица. Да смотрите, не переусердствуйте! Обращайтесь вежливо и учтиво, как с госпожой! Вот, взгляни на её портрет.

— Силы создателя! Редкой красоты женщина! Слушаю и повинуюсь, мой господин! Сочту за честь выполнить для вас такое приятное задание! — начальник стражи выпятил живот и удалился, отдавая громким голосом команды.

— О великий! — перед Алексом возник чиновник Фокс, — доставлены самые лучшие кушанья и вина. Я распорядился взять с собой и слуг для обслуживания обеда. Позвольте подавать?

— Да! Пусть подают вон на тот столик. Уберите с него горшочки с краской! Только бережно и аккуратно! Ничего не разбить и не перепутать!

— Будет исполнено, как вы повелели! — Фокс проворной ящерицей скользнул за дверь, хлопнул в ладоши, и двое слуг, в белых передниках, сноровисто и быстро расставили на столе блюда.

— Прошу тебя, мастер, покушай, и мысли твои станут легче и прозрачней! — с чего это вдруг хитрый лис Жедал стал столь любезен и угодлив с художником?

А-а, вот оно что!

— Не продаст ли и мне, талантливый художник, парочку своих картин? — почуял монах, где пахнет прибылью.

— Правда, я не знаток высокого искусства, однако могу я выбрать исходя из понравившихся мне полотен?

Никс, только кивнул, торопливо пережевывая кусок сочного мяса.

— А портрет этой женщины ты тоже можешь продать? — Жедал, словно коршун, вцепился в раму портрета Люции.

— Н — нет! — замотал головой художник, — это подарок для неё!

— Жаль, жаль! Тогда вот эти две. Я дам за них сто сентамов!

Никс поперхнулся, услышав все ещё чудовищную для него сумму. Жедал, перехватив взгляд Алексея, торопливо поправился:

— За каждую! — и, увидев утвердительный кивок мастера, торопливо стал выкладывать монеты на край стола.

— Мой друг Жедал, что за шум за окнами? — Алексей подошел к маленькому оконцу и отодвинул грубую занавеску.

— Ого! Да у нас, кажется, незваные гости!

Жедал, заглянув через его плечо, заметно побледнел: шумная толпа сопровождала редкую цепочку стражников, которые, взяв «на караул» свои шпаги, чеканили шаг за танцовщицей.

— Никс! Почему стражники короля, арестовав меня, привели к тебе, а ни прямиком в королевскую тюрьму? И что эти высокие господа делают в твоей каморке, насквозь провонявшейся краской?

— Люция! — художник, приободренный едой и немалой кружкой отличного вина, встал и картинно опустился на одно колено перед девушкой, — выходи за меня замуж! Клянусь — я буду самым лучшим мужем на свете!

— Никс, Никс! Мой бедный воздыхатель! По моему, только один ты влюблен в меня по — настоящему и ничего тебе от меня, кроме любви не надо! А скажи мне, мой пылкий поклонник, на что ты собираешься содержать семью? Вдруг я рожу, растолстею и не смогу так легко танцевать, как тогда ты прокормишь нас — меня и ребёнка?