Бронислава Бродская - Аудитор [СИ]
- Название:Аудитор [СИ]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:СИ
- Год:2017
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Бронислава Бродская - Аудитор [СИ] краткое содержание
Содержит нецензурную брань.
Аудитор [СИ] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Дед, а ты помнишь, как тебя фотографировали?
— Да, как ни странно, помню. Мама решила идти со мной в ателье, а я не хотел.
— Почему?
— А вот этого я не помню. Думаю, что стеснялся, да и времени на такую ерунду терять не хотел.
— Ты считал это ерундой?
— Наверное. Хотел во двор к ребятам, а тут мама заставляла одеваться, чистить ботинки.
— Как это чистить?
— Ну так. Ботинки у меня были одни, их надо было чистить, чтобы блестели. Сейчас вы не чистите, как я вижу.
— А зачем ты пошёл? Сказал бы маме, что не хочешь.
— Нет, Настя, я не мог ей так сказать. Маму слушались. Тем более что моя мама была женщиной настойчивой. Никуда бы я не делся.
— А что это у тебя в руках за палочка?
— Это тросточка. Модная деталь для молодых мужчин. Мне её фотограф дал подержать, и ермолку дал.
— А своей у тебя не было?
— Была, но мы её не взяли. Не догадались. А, ты тросточку имеешь в виду? Нет, не было, конечно. Зачем она мне была?
Настю интересовали все эти давно умершие люди. «Вот это — мои сёстры. Это братья… родители… мой папа за роялем… я, видишь, тоже за роялем, мы играем в джазе… это наша футбольная команда… кто эта девушка?… Моя знакомая, мы очень дружили. Посмотри, это моя двоюродная сестра Фира… другая сестра, Циля… это мои дядья, папины братья… у него было три брата и одна сестра. Они с мужем уехали в Америку. Как звали? Не помню. Извини. Твоего пра-пра-прадедушку звали Лейзер, я так думаю. Потому что мой отец был Александром Львовичем, а вообще-то он — Хаим. Почему не остался Хаимом? Ну, понимаешь… мои родители пытались приспособиться к русскому городу, так им было легче выжить среди русских. Они же не в местечке жили. Мои родители были верующими. Я? Я тоже ходил с папой в синагогу, но потом… это стало невозможно», — Мелихов, Ира это видела, и сам вместе с Настей погрузился в историю своей семьи, на него нахлынуло то, о чём он не вспоминал десятилетиями. А сейчас вспомнил и говорил, говорил. Про пианиста отца, деда — армейского кантониста при последнем царе, многодетных матерях семейств, обычных еврейских домохозяйках, неграмотных и покорных судьбе. Отец рассказывал о сестре Зине-Голде, выпускнице Ульяновского университета, о другой сестре, прекрасной мастерице, модистке, у которой был галантерейный магазинчик на Тверской. Мелихов рассказывал про себя. Про себя, пожалуй, больше всего. Он — токарь, потом институт, альплагерь, общежитие, друзья, девушки, подработки. Он — «крутой». Этого слова он не употребил, но из рассказа следовало именно это, и Настя каким-то образом почувствовала, что её дед… в общем, да, дед у неё что надо!
Прошло довольно много времени. Ира нетерпеливо приглашала всех смотреть фильм, и Настя спросила, будут ли они ещё смотреть альбомы? Ну конечно, будут, а как же иначе, дед ей всё покажет. Никогда ещё у Мелихова не было такого благодарного слушателя. Надо же, его прошлое, его прежняя жизнь оказались интересны этой маленькой американке, которая непостижимым образом ощутила кровную связь со странными дядями и тётями в старинной одежде. Вряд ли она искала в их напряжённых лицах собственные черты, но что-то её приковывало к скупым и редким свидетельствам минувших жизней, которые теперь перед ней открылись. Разве по-детски эгоцентричные и экспансивные Женя с Мишей способны к подобному сосредоточению? Настя подкупила Мелихова — предки не были ей безразличны, она хотела о них знать всё, но всего не знал и сам дед. В детстве он не был как Настя, он был как Миша с Женей — весь поглощён собой.
— Дед, я единственная в нашем классе, а может, и во всей школе, кто знает своих пра-пра-пра. Тут никто и прадедушек своих не знает. Можно я нарисую семейное древо и возьму некоторые фото? Сделаю такой проект. Можно? Мне все будут завидовать.
— Нет, Настя, из альбома нельзя брать фотографии. Они могут пропасть.
— Нет, дед, я тебе обещаю. Ничего не пропадёт. Честно. Давай вместе поработаем над проектом. Ты мне поможешь?
Ну как он ей мог не помочь? Ира уже с утра застала отца за просмотром альбомов. Он отбирал для Насти снимки. «Вот, Ир, хочу нашей Насте помочь. Я не знаю, зачем я вообще эти альбомы делал? А получается, что вот для неё и делал», — папа был в прекрасном настроении. Действительно. Он делал альбомы, и они везли их с собой в Америку — вот для чего везли! Как хорошо, что папа пришёл, всё это увидел и счастлив. Вот для чего имело смысл приходить оттуда. Это ей так кажется. Зачем на самом деле отец вернулся, Ира так до конца и не поняла. А ещё он сказал «нашей Насте». Наконец-то он счёл Настю своей. Они-то ладно, но и те, кого Мелихов раньше не знал, не успел узнать, становились «его». Новые «его». Он пришёл, чтобы их обрести? Для этого, наверное, тоже, но Ира сомневалась, что это было главной причиной.
Многое, что они собирались включить в фильм-концерт, было уже записано, но тут начались серьёзные споры. Ира отстаивала старые песни, Марина же считала их надоевшими и неинтересными. Ира упрямилась, потому что хотела, чтобы концерт стал не только развлекательным, но и познавательным. Каждая хорошая старая песня — это часть культуры, о которой дети должны хотя бы иметь представление. Папа в их спорах активного участия не принимал. Поначалу Ира решила, что он не хочет вмешиваться, но потом стало ясно, что дело вовсе не в деликатности, просто он делал то, что считал нужным, не спрашивая ничьих советов. Как-то раз они приехали к Марине на репетицию с Настей и Мишей. Отец вообще предпочитал репетировать у Марины. Рояль «Ямаха» нравился ему гораздо больше Лилиного пианино. Ира с Мариной, взяв Наташу, поехали в магазин. Отец остался с детьми. Вернувшись полтора часа спустя, они застали любопытную картину: папа сидел за роялем, тихонько аккомпанируя. Девочки и Миша стояли рядом и увлечённо пели:
У берега зелёного, на мал-а-ой могиле
В праздник Благовещения пе-е-ли псалом,
Белые священники с улыбкой хорони-и-ли
Маленькую девочку в платье голубом,
Тихо разливалося пенье погребальное,
Плакали берёзоньки, васильки во ржи…
Да что ж это такое? Их дети поют под его руководством про похороны? Зачем? Папа совсем с ума сошёл.
— Дедушка, ну зачем ты с ними это поёшь? — Марина не выдержала первой.
— А что? Это Вертинский. Смотри, как у них здорово получается.
Ира знала, что это не совсем Вертинский. Да, он сочинил эту заунывную музыку, но не на свои стихи. Это Блок. Она уж совсем было собралась всем об этом сказать, но передумала. Какая, в конце концов, разница! Как всегда в таких случаях, сердце её тревожно забилось. Марина была явно недовольна, а папа абсолютно уверен в своём праве петь то, что ему кажется правильным, что ему самому нравится. Сейчас она вспомнила, что когда-то он с серьёзным, значительным лицом пел эту песню, а она, маленькая, представляла себе девочку в гробу и священников в белых ризах. Надо было брать чью-то сторону:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: