Елизавета Сагирова - Оазис

— Как ты?

Яринкины ресницы затрепетали, она бросила на меня быстрый лукавый взгляд, улыбнулась уголками губ.

— Хорошо. Даже очень, — и вдруг глубоко набрав в грудь воздуха, затараторила, — Дайка, ты прости, что я эти дни так мало с тобой виделась и ничего не рассказывала, но мне очень надо было успеть до своего дебюта…

Я думала, что речь пойдёт о репетиции танца или пошиве костюма, но подруга сказала другое:

— Мне надо было подружиться с девушками из Айсберга, чтобы они помогли.

Девушками из Айсберга называли тех, кто работал с самыми дорогими гостями, тех, у кого был постоянник. Обычно он снимал для такой девушки номер на одном из этажей Айсберга, где она и жила, ожидая, когда хозяин явится на остров в очередной раз. Такие привилегированные особы не работали с другими гостями, но, если было желание, танцевали по вечерам или брали дневную подработку. И я понятия не имела, зачем Яринке вдруг понадобилась дружба с «элитой».

Прочитав этот вопрос в моих глазах, подруга пояснила:

— Ну, помнишь, я тебе говорила, что обязательно найду себе постоянника? Не хочется каждую ночь менять мужиков. Так вот, я и подумала, что те, кто его себе уже нашёл, наверняка знают, что надо для этого сделать. Вот и пропадала в Айсберге.

— Как ты там пропадала? Нам же нельзя общаться с гостями до дебюта.

— А с гостями я и не общалась. Я уговорила Гаспаровну, чтобы она разрешила мне смотреть, как выступают перед гостями другие девушки. Ну, вроде, чтобы я училась и не боялась дебюта. Там в гримёрке… это такая комната, где они переодеваются и красятся, — есть монитор на подиум. Чтобы каждая знала, когда ей пора выходить. Вот в него я и смотрела. Но это только для вида, хотя тоже интересно. А на самом деле ждала, когда эти девушки зайдут переодеваться и разговаривала с ними, расспрашивала. Только…

Яринка собрала на лбу знакомую складочку и удручённо вздохнула:

— Ну и стервы же они! Сначала я думала, что просто устают после танца, вот и крысятся, а они, похоже, всегда такие. Если и отвечают, то только насмешкой, а смотрят так, что… будто ты вошь перед ними. Гаспаровна сказала не обращать внимания, мол, это здоровая конкуренция. Тем более, у меня скоро дебют, вот злюки и трясутся за своих мужиков, вдруг я им больше понравлюсь? Короче, через несколько ночей я поняла, что помощи ждать глупо, скорее, можно дождаться, что тебе перед дебютом в волосы жвачки напихают… был, кстати, случай. И решила действовать сама.

— Как? — рассказ меня заинтересовал, но наслаждалась я не этим. Яринка снова была рядом, делилась со мной своими мыслями, а главное — никаких других закадычных подруг у неё не появилось! Она по-прежнему только моя.

— Ну, для начала стала приглядываться к гостям и думать, с кем же из них будет не слишком противно… ну ты поняла. Вот только они почти все или старые, или толстые, вечно пьяные… В общем, чем больше я их разглядывала, тем больше мне казалось, что Русалкина яма не такое уж плохое место.

Я прикрыла глаза и попыталась представить, что сама смотрю на окружающих мужчин, зная, что вот-вот окажусь наедине с одним из них, чтобы… По коже побежали мурашки отвращения. Тут Яринка права, не видела я на улицах и пляжах Оазиса никого, с кем было бы не омерзительно даже просто поцеловаться, как целовались сегодня на берегу моя подруга и рыжеволосый парень.

— Ярин, слушай, а кто…

— Подожди, — мягко перебила она. — Давай я до конца расскажу, а то потом опять всё из головы вылетит.

Я удивлённо подняла брови. Да уж, что-то не то происходит с Яринкой, никогда она за словом в карман не лезла и не видела трудности в том, чтобы изложить свои мысли.

— Вот этим я и занималась по ночам, понимаешь? Смотрела на гостей, они же постоянно меняются, одни уезжают, другие приезжают. После того, как стало понятно, что на девиц из Айсберга надежды нет, я перебралась на кухню, в ресторан, где сейчас посуду мою. Там меня знают и не гонят. И через окно раздачи подглядывала в зал. Так и заметила Яна.

— Рыжий? — не выдержала я, и у Яринки смешно приоткрылся рот.

— Да… рыжий. А ты откуда…

— Да видела я вас! Сегодня днём, на пляже, — меня понесло. — Ты головой совсем не думаешь? Вы бы ещё посреди улицы обжиматься начали! А если Ирэн узнает?

Яринкина голова нырнула в плечи, она совершенно по-детски шмыгнула носом и затеребила подол короткой юбочки.

— Да, это Ян. Нам надо было поговорить, вот мы и… короче, слушай уже по порядку!

И я стала слушать.

Яринка, несколько ночей подряд внимательно наблюдающая за гостями в их, так сказать, естественных условиях, совсем уж было отчаялась, и её прежняя шальная уверенность в своих силах начала таять перед лицом суровой действительности. Никто не собирался ей помогать, никто не стремился делиться советами о том, как быстро и надёжно заполучить мужчину, который захочет сделать её только своей. И чем больше Яринка смотрела на этих мужчин, тем больше понимала, что и она не хочет становиться приобретением кого-то из них, пусть даже ей удалось путём долгого самовнушения смириться с такой необходимостью. Ей хотелось пусть не полюбить того, кто станет её покупателем, но хотя бы испытывать к нему уважение. А испытывать уважение к тем, кого она еженощно видела в зале и на танцполе ресторана: пьяных, курящих, расхристанных, рыгающих и сорящих вокруг себя объедками, — моя подруга никак не могла. Все они напоминали ей отца: тот же бессмысленно-ленивый взгляд, то же презрительное выражение на лоснящихся лицах, те же грубые голоса. Тот же возраст. А Яринка могла представить себя если не с ровесником, то хотя бы с тем, кто не старше её больше чем на двадцать лет.

Поэтому, когда однажды среди уже знакомых, приевшихся до отвращения морщинистых лиц, она увидела одно юное, то, даже не успев разглядеть его, уже знала — то, что надо! Тот, кто ей нужен. И, как ни странно, но это действительно оказался он. Ян. Молодой, симпатичный, с такими же, как у самой Яринки, рыжими, чуть вьющимися волосами, такими же зелёными глазами в обрамлении золотистых ресниц, таким же изящным телосложением.

Он и вёл себя по-другому, не похоже на остальных, тех, от скотского поведения которых Яринку уже воротило. Не пил алкоголь, не курил вонючие сигареты, чей дым неизменно висел в воздухе ресторана, начиная с раннего вечера, не пытался шлёпнуть по попам проходящих мимо официанток, не свистел в два пальца, глядя на очередную крутящуюся на подиуме красавицу. И за его столиком было чисто, что среди царящего вокруг свинства выглядело просто чужеродно. А ещё он казался скучающим и даже печальным.

Понаблюдав за удивительным юношей и не обнаружив в нём ни малейшего изъяна, Яринка бросилась к девушке-официантке, которая обслуживала его столик. Девушка оказалась простой, она жила в одном из типовых домиков недалеко от нас, и в ней не было ни грамма той заносчивости, которой отличались девицы Айсберга. Она охотно рассказала моей подруге, что видит этого молодого человека здесь впервые, но он пришёл с одним из постоянных гостей, и есть основания предполагать, что это его сын. Выслушав доброжелательную официантку, Яринка снова прильнула к окну раздачи, украдкой наблюдая за сидящим к ней вполоборота юношей. И именно в эту минуту почувствовала нечто, что она назвала озарением, а я про себя решила, что это было не что иное, как Яринкина версия голоса-без-слов.