Елизавета Сагирова - Оазис

Ральф шевельнулся рядом, высвободил плечо, повернулся на бок и осторожно провёл ладонью вдоль моего тела. Я вытянулась, принимая ласку, и дурашливо мурлыкнула, млея от удовольствия. В минуты секса Ральф бывал со мной если не грубым, то довольно бесцеремонным. Он мог вертеть меня, как куклу, стискивать до синяков, наваливаться всем весом, но зато в любое другое время обращался очень бережно и нежно. Почти трепетно. Словно был не пресытившимся сорокалетним мужчиной, знавшим много женщин, а романтичным мальчишкой вроде Яринкиного Яна.

— Лапка, а что Ирэн? — спросил он, продолжая гладить меня по спине и бокам, как приблудившегося котёнка. — Ты говорила, она злится на тебя?

Я помедлила с ответом, пытаясь вспомнить, когда могла сказать такое, но не преуспела. Да и какая разница?

— Злится. Главное, непонятно, за что. С тех пор, как…

И незаметно для себя я рассказала Ральфу про утро, когда Ирэн явилась к нам в домик и сообщила мне о закрытии аукциона, чуть не испепелив злобным взглядом. А затем и про то, как до этого она была воодушевлена моим преображением — своим самым креативным проектом. И ещё раньше, когда сказала мне, что интуиция её никогда не обманывает, и, раз уж она в своё время потратила деньги на полуживую, изуродованную собачьими клыками невзрачную девчонку, то, значит, они окупятся с лихвой.

Через несколько минут Ральф знал всё о моих отношениях с управляющей Оазисом: от нашего знакомства в палате клиники до последней случайной встречи на улице, когда Ирэн прошла мимо, не удостоив меня даже кивком.

Так у нас с ним происходило всегда, хоть я и не понимала, как это получается. Ральф задавал один-единственный вопрос, а я начинала выкладывать всё подряд, как на исповеди.

Сейчас я надеялась, что Ральф увидит что-то, упущенное мной, и укажет на возможную причину недовольства Ирэн. Но он лишь усмехнулся.

— Не обращай внимания. Ирэн вздорная бабёнка, и разобраться в её тараканах способен не каждый. Перебесится.

Почему-то меня насторожило то, что он назвал управляющую по имени, и я осторожно спросила:

— Ты знаешь Ирэн?

Могу я, в конце концов, тоже задавать вопросы? Оказалось, что могу.

— Знаю, — равнодушно подтвердил Ральф, — и довольно давно. Одно время у нас с ней было что-то вроде общего дела.

— Правда? — я даже приподнялась на постели. Но удивилась не близкому знакомству Ирэн и Ральфа, а тому, что, насколько я знала, женщина на Руси никак не может иметь своего дела.

— Не здесь, — на этот раз Ральф помедлил с ответом, явно раздумывая, стоит ли мне что-то объяснять. — Тебя никогда не удивляла её манера величать себя Ирэн, а не Ириной?

— Не может быть… — теперь я испытывала странную смесь зависти и злости. — Ирэн с Запада?

Ральф кивнул, и я порывисто села на постели, засопев от обиды. Эта неестественно моложавая стерва жила на Западе? И променяла такую жизнь, жизнь, в которой у неё могло быть всё, что угодно, на деньги, заработанные похищением и продажей в рабство девушек?!

Ральф протянул руку, легко уложил меня обратно, прижал к себе.

— Забудь про Ирэн. Она для тебя больше не авторитет, пусть крысится, сколько влезет.

Его движение было властным, голос — твёрдым, и я поняла, что разговор окончен, что задавать вопросы на эту тему больше не стоит. И промолчала.

Но не забыла ни слова из уже сказанного.

Безоблачная, почти безмятежная жизнь продолжалась до начала июля. А потом была нарушена самым ужасным образом. В один из вечеров я оставила Ральфа ужинать в ресторане, а сама забежала домой переодеться перед очередным сольным выступлением в Айсберге. И обнаружила в нашем номере Яринку, растрёпанную, в порванной одежде, с окровавленным лицом.

Начиная с Рождества, когда Яринка перешла во временную собственность Бурхаева-старшего и получила от него задание собирать любую информацию о сыне, сам он бывал на острове всего трижды. Каждый раз — в отсутствии Яна. Вызывал к себе Яринку, расспрашивал о результатах её наблюдений. И Яринка вдохновенно пересказывала то, что они с Яном заранее придумали. В основном, это были разные безобидные мелочи вроде его увлечения иконописью и планов участвовать в росписи церквей и храмов. Бурхаев-старший брезгливо кивал, выслушивая рассказы о мечтах сына, а потом отпускал мою подругу небрежным жестом. Так продолжалось до июля, в конце которого оплаченный за Яринку срок подходил к концу, и Ян уже собирался просить отца о его продлении, когда тот в очередной раз появился в Оазисе.

Яринка явилась к нему в номер почти не обеспокоенная. Она привыкла, что их с Яном план работает, и собиралась рассказать очередную заготовленную выдумку. Но всё с самого начала пошло не так.

Бурхаев-старший встретил её тяжёлым взглядом покрасневших глаз. Он был уже достаточно пьян для того, чтобы не контролировать свою агрессию, но ещё не настолько, чтобы утерять способность мыслить и рассуждать.

— Ну, что скажешь на этот раз? — угрожающе безразличным тоном спросил он у появившейся на пороге Яринки, полулёжа на диване. Номер был погружён в полумрак и тонул в сигаретном дыму.

Яринка осторожно прикрыла за собой дверь и сделала несколько робких шагов вперёд. Опыт прошлых визитов говорил ей, что лучше выложить всё побыстрее, не заставляя Бурхаева задавать вопросы, отчего он раздражался. И она торопливо заговорила:

— Здравствуйте, сударь. У Яна всё хорошо. Но ему не нравится, что вы пытаетесь знакомить его с дочерьми своих знакомых. Он не хочет жениться ни на одной из них и…

— Да ну? — перебил Бурхаев, не глядя на неё. — Надо думать, жениться он хочет на тебе?

— Хочет, — спокойно подтвердила Яринка. Они с Яном понимали, что представлять его отцу всё слишком гладким тоже будет подозрительно, поэтому кое-чего решили не отрицать. — Он любит меня.

Бурхаев скривился.

— Сам знаю. Знаю даже, что скоро придёт просить купить тебя ещё на полгода, или сколько там нужно, чтобы твой долг погасить, а? Что потом придумали? Сбежать и обвенчаться тайком?

Яринка открыла рот. Не учитывая того, что сбежать они с Яном планировали на Запад и пожениться уже там, Бурхаев-старший попал в десятку.

Глядя на её перепуганное лицо, отец Яна криво усмехнулся.

— Стратеги недоделанные. Ты ладно, умом и не должна блистать, но от сына я такого не ожидал. Или это из-за общения с тобой он отупел? С кем поведёшься… А может, я старею? Уже сопляки за идиота держат?

Он говорил спокойно и даже печально, сидел расслабленно, покачивая в руке полупустой бокал вина, но Яринка почувствовала, как волоски на теле встают дыбом, а вверх по позвоночнику ползут холодные пальцы паники. Она невольно оглянулась на дверь, но тут Бурхаев велел: