Кнут Фалдбаккен - Страна заката (журнальный вариант)

Человек, стоявший напротив Аллана, с самым невозмутимым видом сделал едва заметный поклон и сказал:

— Весьма сожалею.

Он тщательно взвешивал и правильно употреблял слова, однако интонация была какая-то необычная; всего два слова — и уже совершенно ясно, что он иностранец и говорит с акцентом.

— Я весьма сожалею о случившемся. Произошло недоразумение. Мой брат... — Он указал на второго незнакомца, который все еще лежал на земле и как раз в этот момент задвигался, пытаясь подняться.— Мой брат не всегда правильно понимает, что происходит Маленький мальчик пришел очень некстати...

Незнакомец выговаривал каждое слово четко, как преподаватель фонетики, но все равно не мог скрыть акцент.

— Меня зовут Феликс,— продолжал он.— А это мой брат Рен-Рен.

Тот, кого звали Рен-Рен, уже поднялся на ноги и, обхватив обеими руками голову, раскачивался из стороны в сторону.

— У моего брата ужасно горячий нрав. Маленький мальчик пришел очень некстати...

Он тщательно повторил эти слова, будто они могли с исчерпывающей ясностью объяснить, почему Бой подвергся неожиданному нападению.

Второй незнакомец медленно приближался к ним. Он был высокого роста, на голову выше Аллана, и более худощавый. Черное длиннополое пальто висело на нем как мешок. Сапоги были явно велики ему, но Аллан помнил, с какой быстротой и проворством он бежал за Боем всего несколько минут назад. Волосы у него были густые, черные и подстрижены очень неровно. Кожу покрывал темный загар. Аллан невольно шагнул назад, еще крепче прижав к себе' сына, готовый ко всему, хотя в поведении черноволосого, который шел медленной ленивой походкой, не было ничего угрожающего. Феликс остановил Аллана движением руки.

— Нет, нет,— сказал он.~ Не опасен. Сейчас — нет.

Человек, которого звали Рен-Рен, подошел к ним совсем близко, остановился возле брата и стал пристально рассматривать Аллана и Боя. Внезапно лицо его перерезала широкая улыбка или, вернее, ухмылка, открывшая два ряда крепких белых зубов. Так же внезапно он протянул руку, как бы здороваясь, и тотчас ее убрал, поэтому Аллан даже не успел ответить на этот жест.

— Это Рен-Рен,— сказал Феликс.— Мой бедный брат. Он не может говорить. Я говорю за нас обоих.

Улыбка словно застыла на лице брата. У него был большой рот; голова казалась сравнительно маленькой и сидела на худой, но жилистой и мускулистой шее, торчав­шей из пальто, полы которого чуть не волочились по земле. Его тонкие и ловкие руки были опущены, и Аллан заметил, что они лишь немного не достают до колен. И еще он заметил, что нож не лежит больше, поблескивая лезвием, на земле. Очевидно, Рен-Рен поднял его, когда вставал.

Наконец к Аллану вернулся дар речи:

— Когда вы перебрались сюда?

Поведение незнакомцев, которые явно чувствовали себя здесь как дома, говорило о том, что они тоже, по-видимому, живут здесь, на Насыпи. Это было их право. И не требовало разъяснений. Но кое-какие сведения о себе они все-таки должны были сообщить друг другу, если собирались жить в мире и согласии.

— Совсем недавно,— ответил Феликс уклончиво.— Совсем недавно. Мы иностран­цы, как ты слышишь по моему выговору. Мы ищем работу, но пока ничего не нашли.

— Где вы живете?

— Там,— Феликс неопределенно махнул рукой в сторону мусорных куч.— Там есть несколько больших ящиков. Не так уж плохо. Бывало и хуже. Нет, совсем не так уж плохо. Пока мы не найдем работу. Каждый день мы ищем работу...

Он повернулся к Рен-Рену, который, глядя на него, энергично кивал, ухмылка стала еще шире, а глаза горели каким-то неестественным блеском.

Бой стал извиваться на руках у отца, и тот поставил его на землю. Опасность миновала. Беспокойство Аллана утихло, остались лишь настороженность и любопытство. Он сказал, обращаясь к незнакомцам:

— Меня зовут Аллан. Это мой сын Бой. У меня есть жена, ее зовут Лиза. Мы живем в фургоне вон там.— Он показал рукой.— Мы здесь уже три месяца. Я рабо­таю на полставки на бензозаправочной станции в Восточной зоне города.

Аллан замолчал. Это все, что требовалось сказать. О них он знал не больше. Он ничего не мог прочесть на их лицах, однако Феликс снова наклонил голову, почти незаметно, и сказал:

— Очень рад.

Широкая ухмылка, словно маска, не сходила с лица Рен-Рена. Великолепные зубы сверкали ослепительным блеском на загорелом лице.

— Я тоже хочу познакомиться с ними,— обиженно сказала Лиза, когда, сидя рядом с ней на матрасе, Аллан в нескольких словах рассказал о случившемся.— Ты же сам говоришь, что они не опасны, просто двое несчастных рабочих-эмигрантов, и ты отлично мог бы пригласить их...

И тут она запнулась, так как сама прекрасно понимала, что обитателям Насыпи было не так-то просто приглашать к себе в гости. Дружеское общение и гостеприим­ство приобретали здесь совершенно иное содержание, нежели в городе, не говоря уже о том, что один из незнакомцев, во всяком случае вначале, действовал крайне агрессивно.

Бой сидел рядом с родителями, и глаза у него горели от возбуждения. Для него этот драматический эпизод уже превратился в незабываемое приключение.

— Папа, ты видел у него нож? — ворвался Бой в разговор родителей.— Я видел нож у него за поясом под пальто! Как ты думаешь, папа, он хотел меня убить?

— Перестань болтать! — испуганно прошептала Лиза. Аллан молчал. Ему было о чем подумать.

— Папа, сначала он хотел меня убить, правда? — не сдавался мальчик.

— Но если они такие уж безобидные, зачем им нож? — спросила Лиза.

— Может быть, для самозащиты. Ведь никогда не знаешь, что тебя ждет, а иностранные рабочие вечно попадают в переделки. Не такие уж они здесь желанные гости.

— Но напасть на Боя...

— Они не хотели этого. Так во всяком случае сказал толстяк. Феликс.

— А как зовут другого? Того, что не может говорить?..

— Рен-Рен.

— Странное имя. Как ты думаешь, откуда они?

— Не знаю.

— Но как можно дойти до того, чтобы напасть на пятилетнего ребенка. Покачав головой, Алан взглянул на Боя. Он заметил, что мальчик сжимает

что-то в кулаке; даже в самые драматические минуты он не разжал кулака.

— Бой, где ты встретил их? — спросил он.

— Там...— Малыш неопределенно показал на бескрайнюю пустыню Насыпи.

— Где?

— Там...

Лицо его вновь стало отчужденным и упрямым.

— Что ты там делал?

— Ничего.

Бой спрятал кулак за спину.

— Покажи, что у тебя там?

Металл в голосе отца заставил мальчика послушаться. С недовольным видом, глядя куда-то в сторону, он разжал кулак. На землю упали две позолоченные пуговицы, такие же, как те, что они обнаружили на матрасе в фургоне.

— Где ты их нашел?

— Не знаю.

Теперь мальчик совсем замкнулся; он стоял, глядя в землю, как будто даже не слышал, что ему говорили.