Кнут Фалдбаккен - Страна заката (журнальный вариант)

Аллан смотрел на каменную груду и тяжело дышал: у него было такое чувство, словно он спас их всех от грозной опасности...

И тут оба они выросли перед Алланом. Они вынырнули откуда-то в нескольких шагах от него. Впереди стоял Феликс, за ним Рен-Рен, но теперь он не улыбался; у обоих были очень серьезные лица, во всем же остальном они выглядели точно так же, как в первый раз, когда он увидел их. Аллан вздрогнул, но не потому, что испу­гался, а потому, что они появились так неожиданно.

Феликс откашлялся и, слегка поклонившись, сказал:

— Ты, видно, хорошо потрудился?

— Да. Мне пришлось завалить камнями то, что здесь лежит и гниет. Иначе мы все могли бы заразиться какой-нибудь болезнью.

— А тебе не кажется, что тело, которое лежит и гниет, лучше так и оставить лежать и гнить?

Феликс говорил вежливо, взвешивая каждое слово, но в голосе его звуча­ла угроза. Рен-Рен стоял позади, свесив руки, и внимательно слушал, что говорил брат.

— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать.— В голосе Аллана не было ни из­лишнего дружелюбия, ни вызова.— Мертвое тело распространяет заразу. Покойников следует либо заваливать камнями, либо зарывать в землю.

Теперь он отчетливо вспомнил телевизионные репортажи о стихийных бедстви­ях, которые в течение многих лет происходили довольно регулярно: где-то эпидемия холеры, где-то еще эпидемия тифа, гриппа, оспы; неубранные трупы, которые зара­жали питьевую воду. В газетах довольно часто можно прочитать о подобных «ката­строфах», потому что их всегда называют «катастрофами», хотя с катастрофами эпи­демии не имеют ничего общего. Нередко они возникали в районах, расположенных совсем недалеко от Свитуотера, власти высказывали озабоченность по поводу «но­вых» заболеваний, которые еще никто не умел лечить; говорилось о появлении му­тантов хорошо известных вирусов и бактерий, на которых не действовали испытан­ные вакцины; ученые лихорадочно искали новые вакцины, однако государство отпус­кало недостаточно средств на нужды здравоохранения. Иностранные туристы между тем сидели в карантине, а органы здравоохранения громогласно призывали к приня­тию действенных мер.

— Некоторые мертвые тела, возможно, должны... все-таки оставаться лежать. Чтобы они со временем совсем исчезли. Могилу можно всегда найти, всегда раз­рыть... Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Голос Феликса звучал скорбно, но в глазах вспыхивали молнии. Выражение лица было раболепное, туповатое. Рен-Рен шагнул было вперед, но Феликс остановил его едва уловимым движением руки. Казалось, он не чувствовал себя хозяином поло­жения и хотел прозондировать почву — и Аллана,— прежде чем принять окончательное решение. Он продолжал:

— Ты случайно увидел то, чего тебе ни в коем случае не следовало видеть. И это может оказаться очень... некстати!

Бледное лицо его заливал пот, а голос вдруг сорвался на крик, выдавая крайнее раздражение.

— Теперь послушай меня! — прервал его Аллан.— Послушай, прежде чем на­делаешь новых глупостей. Я расскажу тебе все, что мне известно. Мне известно, что полицейского, который лежит там, зовут Джозеф Бин. Мне известно также, что его номер К 13007/59510 и группа крови у него «А», и еще мне известно, что все эти данные записаны в его удостоверении личности, которое я забрал и спрятал там, где его найдут в том случае, если со мной случится беда. Мне известно, что у него длин­ная резаная рана на животе, нанесенная, по всей вероятности, ножом, и_ я полагаю, что ботинки, которые ты носишь,— кивком головы он показал на тяжелые ботинки Феликса,— принадлежали ему.

Аллан невольно содрогнулся при мысли об объеденных вороньем ступнях трупа.

— Кроме того, мне известно, что за убийство полицейского из войск по поддер­жанию спокойствия и порядка полагается смертная казнь. Но я не собираюсь ни на кого доносить или предавать огласке эти сведения. Меня не интересует, чем вы зани­маетесь; единственное, что меня интересует, это чтобы у нас здесь был мир и покой и как можно меньше неприятностей. Понятно?

Пока Аллан произносил эту длинную речь, он не спускал глаз с лица Феликса. Он видел, как желтые глаза Феликса сначала сузились от страха и злобы, а потом начали перебегать с его собственных ботинок на каменный курган и на пряжку, ко­торая была у Аллана на поясе. Когда Аллан кончил говорить, он едва заметно по­клонился и сказал совершенно спокойно:

— Хорошо. Значит, мы понимаем друг друга. То, что с ним произошло,— он кивнул в сторону кургана,— весьма печальный случай. Очень некстати. Я постараюсь объяснить... Мы с братом незаконно перешли границу. Нет ни документов, ни работы. Полиция напала на наш след. Здесь не любят иностранцев. Один полицейский случайно задержал моего брата на улице. Мой брат попытался убежать, но полицей­ский бегал быстрее. Мой брат впал в панику и вот...

Феликс сделал двумя пальцами быстрый горизонтальный разрез в воздухе, Аллан кивнул. Немного помолчав, Феликс продолжал:

— Лучше, чем дать себя арестовать. У моего брата опасный темперамент. Он не хотел, чтобы его посадили в тюрьму. Весьма прискорбно. Несчастье. Так некста­ти... Но все-таки лучше, чем попасть в тюрьму,— повторил он, немного помолчав.

Рен-Рен широко осклабился и закивал.

— Понимаю,— сказал Аллан.

То, что он услышал, не было для него откровением и нисколько не шокировало его. Давно уже было известно, что реорганизованное ведомство полиции под назва­нием «войска по поддержанию спокойствия и порядка» использовалось для подавле­ния отдельных групп населения, именуемых «нежелательными», под предлогом охра­ны закона и порядка. Одной из таких групп были иностранные рабочие. Правила регистрации были чрезвычайно жесткие, а кара за их нарушение весьма суровая. Государство почти не отпускало средств на бесплатную юридическую помощь, кото­рую закон гарантировал рядовым гражданам, и она практически отсутствовала, так как немногочисленный аппарат бесплатной адвокатуры был настолько перегружен делами, что от него трудно было добиться толку,— одним словом, возможности тех, кто хотел законным путем защитить себя от преследований, по существу равнялись нулю. Аллан все это хорошо знал со слов Дока, который всегда любил поговорить на эту тему; теперь Аллан сразу понял, почему Рен-Рен впал в панику, и даже по­сочувствовал братьям.

— Как вам удалось притащить, его сюда? — спросил Аллан.

— На машине. На последние деньги мы наняли машину. Вечером мы привезли его сюда и спрятали.

«Его и сколько трупов еще?» — подумал про себя Аллан. Но он уже не боялся братьев, потому что все понял, и то, что он все понял и как бы со всем согласился, сделало его соучастником преступления. Единственное, что еще тревожило Аллана, это мысль о «дикости» Рен-Рена: ведь мало ли из-за чего он может «одичать» и кто знает, что он способен натворить и чем все это кончится...