Роберт Хайнлайн - Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга [litres]

– У тебя какая-то странная жена… К чему эти церемонии в диких местах?

– Да уж такая, – ответил я. – Домой, Бьюла.

С рыси Бьюла перешла на торопливый галоп, но мне было не по себе от неуютного ощущения между лопатками, пока я не удалился настолько, что меня уже было не достать выстрелом. Среди животных лишь одно опасно по-настоящему. И иногда приходится делать вид, что веришь, будто коварная, как кобра, зверюга ласкова и невинна.

Я не стал останавливаться, чтобы расседлать Бьюлу, и поторопился в дом. Дора услышала мои шаги и встретила меня на пороге.

– Что случилось, дорогой? Беда?

– Возможно. Там трое мужчин, они мне не нравятся. Тем не менее я пригласил их на ужин. Дети поели? Уложи их спать и скажи, что, если высунут нос, мы спустим с них шкуру. Я не говорил приезжим о детях, и не надо упоминать о них в разговоре. Я сейчас осмотрю дом, чтобы ничто не выдало присутствия малышей.

– Попробуем. Да, я покормила их.

Ровно через час Лазарус Лонг встречал гостей у порога своего дома. Они подъехали со стороны пляжа, который Смит показал им. Лазарус решил, что животных напоили, но с легкой укоризной отметил, что не распрягли, хотя ожидание им, безусловно, предстояло долгое. Но он с удовольствием обнаружил, что все трое Монтгомери постарались привести себя в порядок. Возможно, они будут вести себя хорошо; его шестое чувство, предупреждающее об опасности, наверное, чересчур обострилось после долгого пребывания в глуши.

Лазарус был одет в самое лучшее – килт с полной выкладкой; впрочем, эффект портила выгоревшая куртка из Нового Питсбурга. Но она была и в самом деле нарядной и надевалась только на дни рождения детей. В остальные дни он ограничивался рабочим комбинезоном либо собственной шкурой – в зависимости от погоды и рода работы.

Спешившись, Монтгомери остановился и оглядел хозяина:

– Боже, ну и модник!

– В вашу честь, джентльмены. Я храню эту одежду для специальных оказий.

– Да? Весьма благородно с твоей стороны, Рыжий. Верно, Дэн?

– Верно, папаша.

– Монти, меня зовут Билл, а не Рыжий. Можете оставить свои пистолеты в фургоне.

– Вот как! Это не слишком дружелюбно. Мы не расстаемся с нашим оружием. Верно, Дарби?

– Верно, папаша. А если папаша говорит, что тебя зовут Рыжий, значит тебя на самом деле так зовут.

– Ну-ну, Дарби, я так не говорил. Если Рыжий хочет звать себя Томом, Диком или Гарри, это его дело. А без пистолетов мы чувствуем себя голыми… Билл. Я со своими, например, даже сплю. Вон там.

Лазарус стоял возле открытой двери своего дома и не делал ни малейшего движения в сторону, чтобы впустить внутрь гостей.

– Разумная предосторожность… когда ты в дороге. Но джентльмены не носят оружие, когда обедают с дамой. Оставьте их здесь или уберите в фургон, если так вам больше нравится.

Лазарус ощущал, как растет напряжение, видел, как двое молодых людей внимательно смотрят на отца, ожидая распоряжений. Не обращая на них внимания, Лазарус с приветливой улыбкой продолжал стоять перед Монтгомери, заставляя себя выглядеть непринужденно. Прямо сейчас? Может, этот медведь отступит? Или воспримет его слова как вызов?

На лице Монтгомери расплылась широчайшая улыбка.

– Ну что ж, конечно, соседушка… если уж ты так хочешь. Штаны тоже снять?

– Ограничимся оружием, сэр.

(«Он правша. А будь я правшой, где спрятал бы второй пистолет под одеждой? Там, я полагаю… А если там, то он невелик: либо игольный, либо старомодный короткоствольный револьвер. А сыновья его тоже правши?»)

Семейка Монтгомери оставила пояса с пистолетами на сиденье своего фургона и вернулась. Лазарус отошел в сторону и пригласил их войти, а потом закрыл и заложил дверь. Дора, одетая в свое лучшее платье, ждала их. Впервые с того жаркого дня в прерии она не надела перед ужином свои рубины.

– Дорогая, это мистер Монтгомери, это его сыновья, Дарби и Дэн. Это моя жена, миссис Смит.

Дора присела.

– Приветствую вас, мистер Монтгомери… Дарби и Дэн.

– Зовите меня Монти, миссис Смит… а как вас зовут? Приятненькое местечко у вас тут… в такой-то глуши.

– Джентльмены, извините меня, мне нужно кое-что сделать и подать ужин на стол. – Она быстро повернулась и поспешила на кухню.

– Я рад, что тебе здесь понравилось, Монти, – промолвил Лазарус. – Пока нам не удалось сделать что-нибудь получше, мы только начали строить ферму.

В задней половине дома было четыре комнаты: кладовая, кухня, спальня и детская. Все помещения выходили во двор, но сейчас была открыта только дверь в кухню. Внутри все комнаты сообщались.

За кухонной дверью виднелась голландская печь, здесь же располагался и очаг, на нем готовили то, что нельзя сделать в печи, а еще на нем готовили в дождливые дни. Очаг, печь да бочонок с водой – вот и все, что было у Доры на кухне… но муж обещал ей проточную воду «еще до того, как ты станешь бабушкой, моя дорогая». Она не торопила его: дом рос и с каждым годом становился удобнее.

Позади голландской печки вдоль стены стоял длинный стол со стульями. У противоположной стены в маленьком помещении располагалось отхожее место: два деревянных корыта, сделанные из разрезанного пополам бочонка, рядом стояла бочка с водой. Возле отхожего места находилась куча земли с воткнутой в нее лопатой; выгребная яма медленно заполнялась.

– А вы неплохо устроились, – заметил Монтгомери. – Но зачем ты устроил внутри сортир, о чем ты думал?

– Снаружи есть еще одно отхожее место, – сообщил ему Лазарус Лонг. – Этим мы пользуемся пореже, и я стараюсь, чтобы от него не пахло. По-моему, женщине незачем выходить на улицу после наступления темноты, в особенности там, где полным-полно прыгунов.

– Много, значит, прыгунов?

– Теперь стало поменьше. А драконов не видели, когда ехали по долине?

– Костей видели много. Похоже, что здесь их поразила какая-то болезнь.

– Что-то в этом роде, – согласился Лазарус. – Леди, к ноге!.. Монти, скажи-ка Дарби, что пинать собаку небезопасно, она может броситься. Это сторожевая собака. Она охраняет дом и знает это.

– Дарби, ты слыхал, что сказал этот человек? Оставь собаку в покое.

– Тогда ей лучше не подходить и меня не нюхать! Не люблю собак. Она рычит на меня.

Лазарус обратился напрямую к старшему сыну:

– Она зарычала на тебя потому, что ты ее лягнул, когда она стала тебя обнюхивать. А это входит в ее обязанности. И если бы меня здесь сейчас не было, она перегрызла бы тебе горло. Оставь ее в покое, и она тебя тоже не тронет.

– Билл, ты бы выставил ее наружу, пока мы едим. – В просьбе Монтгомери звучали нотки приказа.

– Нет.

– Джентльмены, ужин подан.

– Иди, дорогая. Леди, сторожи. Верх. – Сука глянула на Дарби и сразу отправилась по лестнице на крышу. Там она обошла крышу кругом и уселась так, чтобы одновременно видеть, что творится внизу и за оградой.