Роберт Хайнлайн - Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга [litres]

Ей-богу, это была самая удачная афера на моей памяти, Джастин. Абсолютно чистая, забавная и противозаконная – во всяком случае с тех пор, как мы украли «Новый фронтир». Но я рассказываю это не затем, чтобы похвастаться – ну, скажем, не только затем, – я хочу поинтересоваться, действительно ли мы сумели оказаться такими ловкими, как предполагали? Никаких слухов? Ты сам не заподозрил чего-нибудь? А Арабелла?

– Уверен, что Арабелла ничего не подозревает. Я не слыхал, что и у Нелли Хильдегард лопнул хотя бы один кровеносный сосуд. Мм… но я-то кое-что заподозрил.

– В самом деле? И где же мы оступились?

– Не то слово, Лазарус, Минерва, мы с вами неоднократно имели возможность общаться, когда Айра был исполняющим обязанности председателя. Помните, как проходили наши разговоры?

– В самом дружелюбном тоне, Джастин. Вы всегда объясняли мне, чего хотите, а не просто приказывали выдать информацию. Потом вы непременно болтали со мной и всегда были достаточно милы и никуда не спешили. Вот поэтому я сохранила о вас самые теплые воспоминания.

– Итак, Лазарус, именно поэтому я и почуял покойника за гобеленом. Примерно через неделю после вашего отлета мне что-то потребовалось от исполнительного компьютера. Представьте себе: у тебя есть старый друг с приятным голосом – он не изменился, Минерва; я узнал его, хотя был озадачен вашей внешностью, – ты заходишь к этому старому другу, и вдруг тебе отвечают монотонно и ровно, без каких-либо интонаций: «НУЛЕВОЙ РЕЗУЛЬТАТ… ПОВТОРИТЬ… ОЖИДАЙТЕ ОТВЕТА ПРОГРАММЫ». Нетрудно догадаться, что твой старый друг умер. – Он улыбнулся Минерве. – Трудно передать, как я был рад узнать, что этот мой старый друг возродился в виде молодой очаровательной девушки.

Минерва пожала ему руку, слегка покраснела и ничего не сказала.

– Гм… Джастин, ты об этом никому не рассказывал?

– Предок, вы считаете меня дураком? Я знаю свое дело.

– Прошу прощения. Ты не дурак, если только не решишь вернуться, чтобы работать на старую каргу.

– А когда прибудет следующая партия мигрантов? Мне жаль оставлять работу, я потратил столько времени на изучение вашей жизни. К тому же я не представляю себе жизни без моей личной библиотеки.

– Гм, трудно сказать, сэр, когда сюда завернет такси в такой поздний час. Поговорим попозже. А вот и наш дом, – добавил Лазарус.

Джастин Фут обратил внимание на появившийся из-за деревьев дом и повернулся к Минерве:

– Я кое-что не понял из ваших слов, кузина. Вы вроде бы говорили, что передо мною в долгу. Если я был любезен с вами в Новом Риме, то вы были со мной не менее любезны. Скорей всего, это я перед вами в долгу, ведь вы всегда оказывали мне необходимую помощь.

Вместо ответа Минерва молча посмотрела на Лазаруса.

– Твое дело, моя дорогая, – сказал он.

Минерва глубоко вздохнула.

– Я собираюсь назвать своих детей – а их будет двадцать три – именами моих двадцати трех родителей.

– Да? Это весьма уместно.

– Ты мне не кузен, Джастин, ты мой отец. Один из отцов.

Сразу за рощей деревьев на северной окраине Глухомани дорога повернула направо, к дому Лазаруса Лонга, но я едва обратил внимание на это сооружение, настолько ошеломило меня утверждение Минервы Лонг. Я ее отец?! Я?!!

– Закрой рот, сынок, а то птичка нагадит, – сказал Старейший. – Дорогая, ты его потрясла.

– О боже!

– Немедленно перестань изображать изумленного фавна, иначе придется зажать тебе нос и влить в рот две унции восьмидесятипроцентного этанола, замаскированного под фруктовый сок. Ты здесь ни при чем. Джастин, ты как насчет замаскированного этанола?

– О да! – с жаром подтвердил я. – Когда я был молод, кроме этанола, меня интересовала только одна вещь.

– Если эта вещь – не женщины, подыщем тебе монашескую келью, где ты сможешь накачиваться в одиночестве. Но это все-таки женщины – я знаю тебя гораздо лучше, чем ты полагаешь. Ну что ж, совершим возлияние… или полдюжины – как получится. Только без этой парочки: они потенциальные алкоголики.

– Ужасное…

– …но прискорбно верное замечание.

– Но мы поступили так только один раз…

– …и это не повторится!

– Эй, детки, не зарекайтесь, дрыбадан может подкрасться незаметно. Лучше помнить свою сопротивляемость, чем отрубиться по недомыслию. Вот вырастете, наберете вес и будете справляться с алкоголем, если только Иштар не напутала в ваших генах, а это вряд ли. Но вернемся к нашим баранам, Джастин. Да, ты один из родителей Минервы. Это тебе комплимент, потому что все двадцать три хромосомные пары были выбраны по результатам анализа тысяч образцов тканей, принадлежавших совершенным людям, с помощью жуткой математики, способной учесть все многообразие переменных; добавим сюда познания Иштар в генетике и несколько моих совершенно никчемных рекомендаций. Таким образом наша милашка получила именно ту смесь, которую хотела.

Я попытался оценить проблему: да, это была чрезвычайно сложная задача, куда сложнее обычной задачи генетики – проконсультировать мужчину и женщину пред зачатием ребенка, – но Минерва коснулась меня левой рукой, и я выкинул все из головы. А Лазарус все еще рассуждал:

– Минерва могла выбрать мужское тело, два метра ростом, весом под сто килограммов, сложенное, как Джо-великан и с причиндалом, как у жеребца. Но она предпочла стать собой – стройной, застенчивой женщиной… Впрочем, относительно застенчивости – тут я не уверен. А ты сама, дорогуша?

– Нет, Лазарус, никто не знает, какие гены им управляют. Я думаю, что унаследовала это качество от Гамадриады.

– А я думаю, что ты унаследовала его от того компьютера, который я знал… и при этом забрала все подчистую, потому что уж кто-кто, а Афина застенчивостью не страдает. Ну да ладно. Некоторые из родителей Минервы – доноров, давших ткани, – уже мертвы; другие живы, но не подозревают о том, что мы позаимствовали кусочек ткани из клона, находящегося в стасисе, или из банка живых тканей – как это было в твоем случае. Некоторые знают, что были донорами-родителями – как я, например, или Гамадриада, о которой было упомянуто. Ты встретишь и других, некоторые из них живут на Терциусе, где мы не делаем из этого тайны. Но близкого родства Минерва не имеет ни с кем. Что такое одна двадцать третья? Консультанты-генетики даже на компьютере проверять не станут, риск меньше допустимого. Тем более что на генеалогических древах родителей Минервы зловещие скелеты не раскачиваются. Ты можешь, не опасаясь последствий, сделать ей ребенка. Как и я, впрочем.

– Но вы же мне отказали?

Меня удивило, что Минерва так горячо отреагировала на замечание Лазаруса. Ее застенчивость на мгновение исчезла, и глаза зло сверкнули.