Роберт Хайнлайн - Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга [litres]

– …вот и получается, что нам приходится спасаться от трех матерей, вместо одной, положенной по закону.

– Оставим это! – приказал Лазарус. – Обе вы умеете готовить, но красавицами ни ту, ни другую не назовешь.

– А почему ты тогда к нам пристаешь, молодчина?

– …из-за неизжитых наклонностей к инцесту?

– Merde [68] Merde (фр.) – дерьмо. – Примеч. С. В. Голд . . Потому что обе вы еще юны, неопытны и вас надо оберегать.

Рыжеволосые насмешницы переглянулись.

– Лори?

– Я слышала. Впрочем, возможно, у меня галлюцинации.

– Нет, я тоже слышала.

– Заплачем?

– Не стоит. Незачем мистеру Футу видеть, как наш Старичина разлетается на мелкие кусочки при виде наших слез.

– Отложим. Но пусть знает, что его ждут целых два плача с дрожащими подбородками. Впрочем, может быть, мистер Фут хочет посмотреть?

– Не хотите ли посмотреть, мистер Фут?

– Джастин, ей-богу, я дешево продам любую из них… а цена за комплект – еще лучше.

– Э… благодарю вас, Лазарус, вынужден отказаться, потому что тогда они будут плакать в моем присутствии – и тут уже я разлечусь на куски. А не переменить ли нам тему? Как вам удалось осуществить эту тройную… э… иррегулярность, можно поинтересоваться? Доктор Хильдегард исправно руководит своей организацией.

– Ну что ж, если речь идет об этих двух маленьких ангелочках…

– Ну вот, теперь он издевается…

– …и не очень умно.

– Я был сбит с толку не меньше Нелли Хильдегард. Иштар Харди, мать вот этой…

– Нет, она – ее мать.

– Вы обе взаимозаменяемы: вас перепутали в первую же неделю после рождения, так что теперь никто не знает, кто из вас кто. Да вы и сами не знаете.

– Нет-нет, я знаю! Вот она иногда выходит, но я всегда остаюсь здесь.

Лазарус остановился на полуслове и задумался.

– Пожалуй, это самая краткая формулировка основ солипсизма, которую мне приводилось слышать. Запиши-ка ее.

– Если я запишу, ты попытаешься присвоить себе это высказывание.

– Я просто намереваюсь сохранить его для последующих поколений. Минерва, запиши его для меня.

– Записано, Лазарус.

– Минерва сохранила почти такую же точную память, какую имела, будучи компьютером. Итак, рассказываю… Во время отпуска Нелли Иштар возглавляла клинику, поэтому ей удалось получить доступ к моим тканям. Я тогда находился в состоянии острой ангедонии, и матери девчонок затеяли это дельце, чтобы вернуть мне интерес к жизни. Проблема заключалась лишь в том, что подобные операции на генах запрещены правилами клиники на Секундусе. Кто что делал и как – мне велели не интересоваться. Спроси у Минервы – она командовала этим делом.

– Лазарус, переселяясь в этот череп, я не прихватила с собой воспоминаний об этом.

– Вот видишь, Джастин? Они позволяют мне знать только то, что считают полезным для меня. Возможно, они и правы, ибо их самопожертвование принесло результаты: с тех пор я ощущал все что угодно, но только не скуку…

– Лори, по-моему, это была двусмысленность?

– Нет, просто плохо замаскированный выпад. Игнорируем с достоинством.

– Но сперва я не знал о своем странном родстве с этой парой. Нет, конечно, я знал Иштар и Гамадриаду, одну из дочерей Айры. Ты встречался с ней?

– Давно. Очаровательная девушка.

– Весьма. Матери обеих девочек очаровательны. И вот как-то раз я заметил, что они беременны – женщины проводили со мной очень много времени, – пухли как на дрожжах и молчали. Ну и я не спрашивал.

Джастин кивнул.

– Право на личную жизнь.

– Нет, просто сдержанность. Я никогда не приносил свое любопытство в жертву условностям. Я был просто заинтригован. Передо мной две девицы, которые проводят со мной каждый день и стали для меня буквально дочерьми, и на тебе – раздулись, как дочери фараона, и ничего не говорят. Поэтому я тоже надулся и стал ждать. И вот, наконец, однажды Галахад… Это их муж… ну, не совсем так; ты с ним познакомишься. Так вот, Галахад приглашает меня вниз, и обе девицы предъявляют мне по рыженькой симпатяге – лучше не бывает.

– А не сбросить ли нам со счета один плач?

– Сейчас вы не такие. Вы стали похожи на меня.

– А вот за это оскорбление положен еще один хороший рев.

– Но я ничего не заподозрил, просто обрадовался. И удивился, потому что малышки были похожи, как однояйцевые близнецы…

– Мы и есть близнецы, хотя на самом деле – триплеты.

– Но, поиграв несколько недель с этими младенчиками, я с природной гениальностью начал осознавать, что девицы-то сплутовали. Я думал, что уже не фигурирую в банке спермы. Но мне прекрасно известны штуки, которые можно проделать с беспомощным клиентом во время антигерии. Наконец я догадался, что обе малышки – мои собственные дочери, рожденные с помощью искусственного осеменения тайно от меня. Я объявил об этом. Но мамаши все отрицали. Поясню: я не сердился, напротив – надеялся, что эти маленькие херувимчики – мои дочери.

– «Херувимчики».

– Не обращай внимания. Он просто пытается одурачить мистера Фута.

– Я хотел сказать, что тогда вы казались херувимчиками, несмотря на то что уже умели кусаться. Короче, я объявил, что признаю их и даю им свое имя и состояние. Тогда их матери стали совещаться со своими сообщниками – Минервой и Галахадом. Уж Минерва-то увязла в заговоре по самые предохранители.

– Лазарус, вам была нужна семья.

– Верно, моя дорогая. Мне всегда было лучше в семье; там я занят вполне безобидным делом и не скучаю. Джастин, я еще не говорил, что Минерва позволила мне удочерить ее?

– А нас, между прочим, не спросили!

– Знаете, девицы, согласно вольным нравам этой муравьиной кучи я могу отказаться от вас хоть сейчас, если вы хотите. Обрублю все концы и останусь для вас просто генетическим братом по обстоятельствам, которые зависели от меня не больше, чем от вас. Немедленно откажусь от всех прав на вас обеих – только скажите.

Девчонки быстро переглянулись. Потом одна проговорила:

– Лазарус…

– Да, Лорелея?

– Мы с Ляпис Лазулией уже все обсудили и полагаем, что лучшего отца, чем ты, нам не найти.

– Спасибо, мои дорогие.

– И чтобы подтвердить это, отказываемся от своего права на два плача с дрожащими подбородками.

– Весьма рад слышать.

– И к тому же мы хотим, чтобы к нам приставали, потому что ощущаем свою юность и неопытность.

Лазарус заморгал.

– Я не хочу, чтобы вы так себя чувствовали. Но, может, домогательства немного подождут?

– О, конечно… папа, у тебя гость. А не хотите ли вы с мистером Футом выкупаться с нами перед обедом?

– Как, Джастин? Купаться с этими бесенятами – возня, но забавная. Я нечасто позволяю им это, потому что они устраивают из купания целое событие и тратят на него бездну времени. Решай сам, я не хочу выкручивать тебе руки.