Роберт Хайнлайн - Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга [litres]

– Не будет.

– Вот видишь!? Там, где в обычном дешевом компьютере медь и алюминий, в Доре – золото и платина. Надеюсь, что твое новое тело окажется не менее дорогостоящим.

– Да, Лазарус. Новая я даже надежнее старой, к тому же я стала меньше и быстрее, поскольку бо́льшая часть меня – старой меня – создана около ста лет назад, с тех пор технологии далеко продвинулись.

– Гм. Пожалуй, надо посмотреть, что следует заменить в Доре.

Минерва не ответила.

– Милочка моя, молчание твое куда красноречивее слов. Ты осмотрела Дору?

– Да, Лазарус, я заказала кое-какие запчасти, но без вашего разрешения Дора не разрешает к себе пальцем прикоснуться.

– Да, она не любит, чтобы у нее внутри лекари копались. Но если нужно – сделаем все необходимое, даже под анестезией. Еще было бы неплохо, чтобы у Доры в памяти хранились твои инструкции по обслуживанию, а у тебя – ее. Чтобы вы могли ухаживать друг за другом.

– Лазарус, мы ждали, когда вы нам это скажете, – просто ответила Минерва.

– Ты хочешь сказать, что ты ждала, – Дора бы до этого не додумалась. Хорошо, я приказываю обеим – и пусть она слышит меня. Минерва, пора кончать с твоей застенчивостью. Ты сама должна была предложить это мне, ведь ты соображаешь на много порядков быстрее, чем я; мои возможности ограничены. А как у тебя дела с астронавигацией? Она научила тебя вести корабль? Или поленилась?

– Лазарус, мое второе «я» – теперь такой же блестящий пилот, как Дора.

– Смех да и только. Назначаю тебя вторым пилотом. Первым ты быть не можешь, пока не совершишь без посторонней помощи прыжок в n-мерном пространстве. Даже Дора нервничает перед прыжком – а она-то сделала их не одну сотню.

– Поправка принята, Лазарус. Я хорошо подготовленный второй пилот. А когда придет мое время, я бояться не стану. Все выполненные Дорой прыжки я повторила в реальном времени, и она говорит, что я знаю, как это делается.

– Может, когда-нибудь пригодится, если произойдет катастрофа. Айра не пилот, как я, в этом нечего сомневаться. Если меня не будет на борту, твое новое умение может спасти ему жизнь. Ну что еще? Слышала что-нибудь интересное?

– Не знаю, Лазарус. Я наслушалась от техников, которые устанавливали моего близнеца, всяких историй, по-моему непристойных. Но я не уверена, что они забавные.

– Не горюй. Если они непристойные, то я слышал их по крайней мере тысячу лет назад. Ну а теперь главный вопрос: как быстро ты сумеешь перебраться на корабль, если Айра внезапно вознамерится дать деру? Предположим, откроется заговор и ему придется спасаться бегством.

– Мне понадобится менее пятой доли секунды.

– Да?! А ты не дуришь меня? Я имею в виду – как долго устанавливать твою личность на борту «Доры»? Так, чтобы здесь ничего не осталось и оставленный компьютер не подозревал, что некогда был Минервой. Другие варианты будут нехороши для тебя же самой: ведь если что-то позабудешь, брошенная Минерва будет горевать.

– Лазарус, я говорю исходя не из теории, а из опыта. Нетрудно было догадаться, что этот аспект станет критическим в процессе удвоения моей личности. И потому, едва подрядчик окончил работу, я сразу же продублировала постоянные компоненты, логические цепи и временную память. Я экспериментировала с осторожностью и просто запараллелила эти элементы, как уже рассказывала вам. Это было несложно, пришлось только уравновесить временное запаздывание сигналов с обеих сторон, чтобы остаться синхронной в реальном времени, – но подобную операцию мне приходится проделывать с удаленными элементами; я привыкла к этому.

А потом я попыталась с превеликой осторожностью подавить себя – сначала на корабле, потом в резиденции – и возвратиться к удвоенному существованию через три секунды. Никаких проблем, Лазарус, все вышло с первого раза. Теперь я могу проделать все за две сотни миллисекунд и даже меньше. А потом выполнить необходимые проверки, чтобы убедиться в том, что ничего не забыла. Я проделала эту операцию семь раз, после того как вы задали свой вопрос. Вы не заметили запаздывания в моем голосе, соответствующего тысяче километров?

– Что? Дорогуша, природа не позволяет людям замечать запаздывания на расстояниях меньше тридцати тысяч километров при световой скорости. – Лазарус помолчал и добавил: – Кажется, это десятая доля секунды. Ты льстишь мне. Кстати, – он задумался, – десятая доля секунды составляет сотню миллионов твоих наносекунд, или сотню миллисекунд. Что же это получается в твоем времени? Около тысячи моих дней?

– Я бы описала это иначе, Лазарус. Чаще всего я оперирую интервалами много меньшими, чем наносекунда, то есть миллионными долями этого интервала, но мне удобно и в вашем времени; мне хорошо в моем «я». Но если бы мне приходилось учитывать каждую долю наносекунды, я не смогла бы наслаждаться пением или этой неспешной беседой с вами. Разве вы считаете удары сердца?

– Нет… разве что изредка.

– Со мной происходит нечто подобное, Лазарус. Все, что нужно сделать быстро, я делаю без всяких усилий, уделяя этому внимание не дольше, чем исполнению обычных программ. Но секундами, минутами и часами, проведенными с вами в персональном режиме, я наслаждаюсь. Я не делю их на наносекунды. Я воспринимаю их целиком и упиваюсь ими. Те дни и недели, которые вы провели здесь со мной, я ощущаю как единое «сейчас» и дорожу ими.

– Ух… Стоп, дорогуша! Значит, ты утверждаешь, что тот день, когда Айра представил нас друг другу, для тебя все еще «сегодня».

– Да, Лазарус.

– Дай подумать. Значит, и завтра для тебя тоже «сегодня»?

– Да, Лазарус.

– Ах так? Но тогда выходит, ты способна предсказывать будущее?

– Нет, Лазарус.

– Но… тогда я не понимаю.

– Лазарус, я могла бы распечатать уравнения, но они просто покажут, что я сконструирована так, чтобы воспринимать время как одну из многих размерностей, с одним оператором, энтропией, и с «настоящим моментом» или «сейчас» в качестве параметра, который постоянен для широкого или узкого временного интервала. Но, имея дело с вами, я обязана передвигаться в том волновом фронте, что представляет ваше персональное «сегодня»… иначе мы не можем общаться.

– Дорогая моя, я сомневаюсь, что мы сейчас общаемся.

– Извините, Лазарус. У меня есть собственные ограничения. Но если бы я имела возможность выбирать, я выбрала бы ваши ограничения. Человеческие. Плоть и кровь.

– Минерва, ты не понимаешь, о чем говоришь. Тело из плоти и крови частенько бывает обузой, в особенности когда на его содержание начинает уходить почти все твое время. В тебе соединены лучшие черты обоих миров – ты создана по образу и подобию человека и поступаешь в соответствии с человеческими критериями, но лучше, быстрее… много быстрее! Человек не в состоянии достичь подобной точности, не перенапрягая при этом неэффективное тело, которое должно есть, спать и делать ошибки. Поверь мне.