Курт Воннегут - Времетрясение [litres]

Советская пехота и танки находились буквально в нескольких сотнях шагов от бронированной двери в бункер. «Запертый в бункере, как в ловушке, Гитлер, самый отвратный мерзавец за всю историю человечества, – писал Траут, – не знает, что делать: то ли усраться от страха, то ли очертя голову броситься в бой. Он сидит в бункере под землей со своей любовницей Евой Браун и несколькими ближайшими друзьями, включая министра пропаганды Йозефа Геббельса с женой и детьми».

Гитлеру хочется совершить хотя бы какой-то решительный поступок, и за неимением ничего лучшего он делает предложение Еве. И та соглашается!

В этом месте Траут прерывает повествование и дает как бы реплику в сторону отдельным абзацем:

«Да гори оно все синим пламенем!»

Во время бракосочетания все забывают о своих тревогах и страхах. Но вот церемония подходит к концу, жених целует невесту, и все снова впадают в уныние. Все как-то неправильно. Все пошло вкривь и вкось. «Геббельс был косолапым, – писал Траут. – Но Геббельс был косолапым всю жизнь, так что проблема не в этом».

Геббельс вспоминает, что у его детей есть с собой бинго – трофей, захваченный у американцев в Арденнском сражении месяца четыре назад. Кстати, в том же сражении меня самого взяли в плен. В самой Германии бинго давно уже не выпускали: экономили средства на военные нужды. По этой причине (а еще потому, что взрослые, сидевшие в бункере, занимались другими делами сначала при возвышении Гитлера, и вот теперь – при его падении) среди всех собравшихся только дети Геббельса знали, как играть в бинго. Их научил соседский мальчик, у которого была эта игра – еще с довоенных времен.

Дальше в рассказе идет бесподобная сцена: мальчик и девочка объясняют правила бинго нацистам при всех регалиях, включая и впавшего в маразм Адольфа Гитлера. В эти мгновения двое детей становятся центром мира для всех, кто сидит в бункере под землей.

Благодаря Дадли Принсу у нас сохранились полные тексты «Партии в бинго в бункере» и еще четырех рассказов, которые Траут выкинул в мусорный бак перед входом в академию незадолго до времетрясения. И вплоть до самого времетрясения, то есть до окончания первоначального десятилетия, Принс искренне верил – в отличие от Моники Пеппер, – что старая бомжиха использует мусорный бак вместо почтового ящика, зная, что Принс наблюдает за ее безумными плясками через «кто-там» в стальной двери.

Принс вынимал из помойки рассказы и подолгу размышлял над каждым из них, надеясь обнаружить некое важное послание от высших сил, зашифрованное в этих текстах. После работы – что в первое десятилетие, что во второе – он был совсем одиноким афроамериканцем.

Летом 2001 года в «Занаду» Дадли Принс отдал Трауту пачку рассказов, которые, как надеялся Траут, сотрудники санитарного управления давно должны были сжечь, закопать или выбросить в море подальше от берега. Траут сказал мне, что он потом пролистал эти мятые грязные страницы с чувством глубокого отвращения, сидя по-турецки – и в голом виде – на своей огромной двуспальной кровати в номере люкс имени Эрнеста Хемингуэя. В тот день было жарко. Траут только что принял джакузи.

А потом его взгляд наткнулся на тот кусок, в котором двое чисто арийских детишек учат играть в бинго высокопоставленных нацистов при полном параде. Траут сам поразился тому, что он написал эту поистине гениальную сцену. Он никогда не считал себя выдающимся сочинителем и вполне искренне полагал, что его писанина не стоит и выеденного яйца, но эта сцена была действительно хороша. Она как бы вторила тому самому пророчеству из Книги Пророка Исайи:

«Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их».

«Я прочел эту сцену, – сказал Траут нам с Моникой, – и спросил себя: «Черт возьми, неужели я сам это сделал?»

Я не в первый раз слышал, как человек, сотворивший своими руками нечто действительно выдающееся, задает себе этот вопрос. В шестидесятые годы, задолго до времетрясения, мы с моей первой женой Джейн Мэри Воннегут, в девичестве Кокс, жили в большом старом доме в местечке Барнстейбл на полуострове Кейп-Код и растили четверых мальчишек и двух девчонок. У дома была пристройка, где я работал – писал свои вещи. Эта пристройка грозила обрушиться в любую минуту.

Я решил, что, пока она не обвалилась мне на голову, ее надо снести, а на ее месте построить новую. Я нанял своего друга Теда Адлера, моего сверстника, мастера на все руки. Тед в одиночку собрал опалубку для фундамента. Тед руководил заливкой бетона. Он сам положил стены из блоков. Он обшил каркас дома, набил теплоизоляцию и вагонку, покрыл крышу и протянул электропроводку. Вставил окна и двери. Обшил внутренние стены гипсокартоном и прошпаклевал швы.

Осталось только покрасить стены внутри и снаружи. И Тед бы покрасил, но я сказал ему, что хочу сделать хоть что-то сам. Уж с малярными работами я как-нибудь справлюсь. Когда Тед закончил свою часть работы и выгреб весь мусор, он отошел от пристройки на тридцать шагов и попросил меня подойти, встать рядом с ним и посмотреть, что получилось.

И вот тогда он сказал: «Черт возьми, неужели я сам это сделал?»

На данный момент, а сейчас лето 1996 года, этот вопрос входит в число трех моих самых любимых цитат. Две из трех фраз – это, скорее, вопросы, нежели добрые советы. Моя вторая любимая цитата – слова Иисуса Христа: «За кого люди почитают Меня, Сына Человеческого?»

И наконец, третья любимая цитата – слова моего сына Марка, детского врача, художника-акварелиста и музыканта-саксофониста. Я уже цитировал эту фразу в другой своей книге: «Мы для того и пришли в этот мир, чтобы помочь друг другу справиться со всем этим, как это ни назови».

Кто-то может и возразить: «Любезный мой доктор Воннегут, не всем же быть детскими врачами».

В «Партии в бинго в бункере» нацисты играют в бинго. Министр пропаганды, возможно, лучший в истории мастер по промыванию мозгов, называет номера выигравших или проигравших клеточек на карточках игроков. Игра становится чем-то вроде анестезии для военных преступников в глубокой заднице – помогает на время забыть о своих горестях и напастях, точно так же, как она помогает и вполне безобидным старушкам на церковных базарах.

На груди у нескольких военных преступников красуется Железный крест, которым награждали только тех немцев, кто проявил боевую отвагу настолько чрезмерную, что ее можно смело причислить к психопатическим отклонениям. Железный крест есть и у Гитлера. Он получил его в чине капрала во время первой неудачной попытки западной цивилизации покончить с собой.