Александра Бракен - Темные отражения. Немеркнущий [litres с оптимизированной обложкой]

Все молчали. Я не могла заставить себя оглянуться, кожей ощущая, как противоречивые эмоции Джуда и Вайды накрывают меня.

Кто-то мягко коснулся моего плеча. Я медленно повернулась и увидела Джуда, выдергивающего палец из решетки. Его нижняя губа, зажатая между зубами, побелела. Но он смотрел на меня без страха и его отвратительных родственничков. Просто с глубокой, искренней печалью.

Он по-прежнему мог на меня смотреть.

– Ру, – прошептал мальчик. – Мне так жаль.

– Можно задать всего один вопрос? – произнес Толстяк. После того как я закончила свой рассказ, он с трудом выталкивал из себя слова. – Что ты собираешься делать с этой флешкой?

– Вернуть Коулу, – ответила я. – У нас с ним сделка: если я верну ему инфу, этого будет достаточно, чтобы сместить приоритеты Лиги обратно на освобождение детей из лагерей и на разоблачение лжи правительства.

Толстяк потер лоб.

– И ты ему веришь? Лиам рассказывал, что его брат, когда не мог добиться своего, поджигал свои игрушки. Но это, пожалуй, и все.

– Я ему верю, – возразила я. – Он нас не тронет. Коул – один из немногих, кто не хочет, чтобы мы исчезли с лица земли.

– Исчезли? – встревоженно переспросил Толстяк.

На этот раз в объяснения пустился Джуд: его без конца прерывающееся, иногда бессвязное бормотание было наполнено скорбью, сделавшей рассказ еще страшнее.

– Нет, нет, нет, нет, нет, – пробормотал Толстяк. – и вы собираете вернуться, надеясь, что им удастся отделить все зерна от плевел?

– Не говори так! – воскликнул Джуд. – Все наладится. С Робом все кончено, верно? И Кейт даст нам знать, когда это будет безопасно.

– У вас с Лиамом будет все в порядке. Во всяком случае, Лига вас не достанет, – объяснила я Толстяку. – За тобой никто не придет. Улавливаешь, да? Ты понимаешь, почему я согласилась на это?

– Конечно. «Улавливаю», – повторил парень таким ледяным тоном, что у меня даже кровь в жилах замерзла. И я снова прочитала в его глазах вопрос, который прозвучал беззвучно в той тишине, которая заполнила пространство между нами. Я знала, чтó он хочет спросить, потому что та же мысль давно не давала покоя мне.

Если информация так важна, почему ты собираешься передать ее Лиге?

Никакие тренировки, операции и организованные Лигой взрывы, свидетелем которых мне выпало несчастье оказаться, не были и вполовину так драматичны, как захватывающая история спасения Толстяка.

Для ночевки мы выбрали старую площадку для кемпинга недалеко от городка под названием Эшвилл, в западной части Северной Каролины. Практически все пять часов, что мы ехали, я говорила не переставая, и это меня совершенно измотало. И когда Толстяк с Джудом упомянули о привале, я не стала сопротивляться.

Мы быстро обследовали территорию – убедиться в том, что точно никого здесь не встретим. После чего вытащили запасы из внедорожника. Я щелкнула задвижкой, отступая от двери, когда она открылась.

– Ничего себе! – вырвалось у меня.

Содержимое багажника было таким… впечатляющим. Моему взгляду открылась стена небольших, нагроможденных друг на друга пластиковых коробочек и ящиков, подписанных: ПЕРВАЯ ПОМОЩЬ, ТРОС, ВИТАМИНЫ, РЫБОЛОВНЫЕ КРЮЧКИ. Внимательность и предусмотрительность, с которой все это было собрано вместе, впечатляли, если не пугали своей безжалостной обстоятельностью.

Джуд окинул Толстяка долгим оценивающим взглядом:

– Ты явно вырос в трусах-недельках, а?

Толстяк только подтолкнул очки вверх по переносице:

– Думаю, это вообще не твое дело.

Пока мы устанавливали палатку, до этого аккуратно сложенную под задним сиденьем, парень выложил мне всю историю. Вайда, вооружившись зажигалкой, все же смогла разжечь небольшой костерок.

– Честно сказать, я уже всего и не припомню, – признался Толстяк, сражаясь с каркасом палатки. – Лига привезла меня в ближайшую больницу, и оказалось, что это в Александрии.

– Не в Фэрфаксе? – переспросила я, откидывая влажные волосы с лица. Джуд с Вайдой изо всех сил подслушивали, столь же усердно притворяясь, будто им и дела нет до всего этого.

Толстяк пожал плечами:

– В мозгу смутно всплывают какие-то лица, но… Я говорил тебе, что похож на папу, так?

Я кивнула.

– Короче, одна из докторш меня узнала. Она когда-то работала с отцом, потом ее перевели… Ладно, это неважно. Им удалось стабилизировать мое состояние, но эта врач и ее коллеги понимали, что мне нужно в больницу, оборудованную получше. Так что докторша узнала папин телефон и разыскала его. Папа предложил в качестве места встречи ресторан моей тети, помнишь?

– Помню.

– Он смог встретить «скорую», когда меня привезли в Фэрфакс: мне уже сделали поддельные документы, под которыми и зарегистрировали. Все это время я был в кислородной маске. Меня провели через две группы охранников, и никто даже не стал ничего проверять.

– И ничего не сказал агентам, которые тебя привезли в первую больницу, – закончила я. – Лига понятия не имеет, что с тобой произошло. Ты по-прежнему числишься пропавшим без вести во всех операционных файлах.

Толстяк фыркнул:

– Агентов пытались убедить, что меня зарегистрировали, после чего я умер, но те так легко не купились. К отцу приходили в общей сложности шестеро – каждый пытался выудить у него информацию, но они не смогли ни слова из него вытянуть.

На самом деле фокус состоял не в том, что под вымышленным именем Толстяка перевели в другую больницу. Больница так поднаторела в игре «не-спрашивайте-мы-не-скажем», отвечая на запросы правительства о предоставлении информации, что добрые полтора десятка раз оказывалась на волоске от закрытия. Гениальный ход доктора Меривезера заключался в том, что он спрятал сына, «Маркуса Белла», в изоляторе родильного отделения. Когда Толстяк достаточно окреп, его засунули в похоронный мешок и вывезли из больницы на арендованном катафалке. В конечном итоге агенты Лиги обнаружили документы о переводе парня в другую больницу и попытались сложить два и два, но стоило Толстяку попасть в больницу Фэрфакса, как он растворился в воздухе.

Дальше нужно было найти место, где бы парень мог окончательно поправиться и восстановить силы.

– Можешь себе представить, каково это – прожить четыре месяца в полуразвалившемся сарае на севере штата Нью-Йорк, – поморщился Толстяк, передернув плечами. – Стоит только закрыть глаза, как вспоминается запах сена и навоза, которым я надышался на всю жизнь.

Этот старый летний сарай принадлежал давнему другу семьи в Адирондаке. Сооружение стояло в уединенном месте, добираться туда было непросто. Чтобы не вызывать подозрений, родители приехали повидаться с сыном лишь дважды. Однако хозяйка фермы, пожилая женщина, два раза в день помогала Толстяку делать лечебную гимнастику и приносила еду. Вот только парень не знал, куда деться от скуки.