Геннадий Михеев - Карта русского неба

Раньше у мальчика был... ну, друг не друг, а невесть откуда взявшийся плюшевый цветок, который, едва мальчик к нему притрагивался, произносил: "Я люблю тебя. Я люблю тебя". Больше цветок ничего говорить не умел, но этого было достаточно, ибо цветок умел замечательно слушать. Мальчик делился с другом своими фантазиями, что значительно облегчало жизнь.

Но однажды цветок замолчал. На прикосновения, нажатия и даже удары он перестал отвечать привычным "Я люблю тебя". Мальчик заключил, что цветок помер и закопал его в землю. Могилку он не забывал время от времени поливать водой, в надежде, что из праха что-нибудь - да произрастет. Но ничего не всходило, что сильно расстраивало мальчика. Печальной осенью он осознал, что из праха ничего не растет, для этого потребны семена. Но он тешил себя надеждою, что волшебное событие может случиться в иных мирах. На сем и успокоился, рассудив, что все там будем.

Очередной весною, засеяв в огороде и в поле семена съедобных растений, мальчик засобирался в дальний путь. Ему мучительно захотелось узнать окружающую действительность. А Дульсинею мальчик отпустил пастись просто так. Авось Бог не выдаст, волк не съест. Трава есть, характер тоже. Мальчик уходил не навсегда, а всего лишь на... ну, это как получится. Затоскует - научится под мальчиковую дудку плясать. Он даже с козой не попрощался. Услышав с холма жалостливое "бэ-э-э-э...", он оглянулся на родную деревню и строго произнес:

- Докусалась. Бывает зверь жесток, но и ему знакома жалость.

Мальчик и сам не понял, в чему это он. Внутри него вскипало какое-то необычайно приятное предчувствие: он познает неизведанное!

Мальчик не был в курсе, что моровая язва прокатилась по всему краю, и деревни опустели. Но в некоторых селениях остались таки по человечку. Замысел неясен, но в чем-то красив. Ну, наверное, на развод, хотя нам постичь не дано, в чем суть божественных (или уж не знаю чьих) игр. Подозреваю, даже если наступит конец света (апокалипсис, армагеддон, гламур, разрыв матрицы или не знаю что еще такое глобальное), все равно некоторое количество особей вида «гомо сапиенс» не вымрет, что оставляет нам тонкий лучик надежды. Будучи уверенным в том, что молитва всегда защитит, мальчик не боялся. А, может, в этой парадигме есть своя правда: по крайней мере, покамест в жизни мальчика невзгод не случалось. Если не считать смерть всех родственников и утрату единственного друга, умеющего любить и прощать.

Мальчик даже не шагал, а летел, вовсе не обращая внимания на сонмы гнуса, атакующие из сочной травы. Впереди ждала неизвестность, и почему-то мальчик знал об успехе своего предприятия. В смысле, в том, что друг обязательно найдется, и ему неважно будет, знает мальчик секрет колокольный или врет.

Первая встреченная мальчиком деревня оказалась пустынна. Жутко было смотреть на догнивающие избы. Едва только цивилизация оставляет селение, на весь всей своей массой набрасывается безжалостный Тлен. Видимо, с людьми уходит и Бог - единственная сила, способная противостоять энтропии. Мальчик шел среди жутковатых развалин и ему вспомнилось: "...смотрел задумавшись и я, привычным взглядом озирая зловещий праздник бытия, смятенный вид родного края..." Мальчик не знал, откуда у него это всплыло. Может, это одна из колыбельных песен ушедшей в Вечность матери. Фантазии, которые мальчик когда-то излагал еще живому говорящему цветку, перемешались с обрывками воспоминаний, а потому с достоверностью судить о чем-либо мальчик не может. В этом он на самом деле сродни всем нам.

Мальчик духовным усилием (а витальной энергии в нем немало) подавлял точащего изнутри червячка: "А вдруг ты остался один во всей бескрайней Вселенной?.." Да вообще весь мир есть лишь твои воля и представление. Гипотетически оно может и так, но есть вероятность, что и мальчик, и коза Дульсинея, и вообще все сущее является фантазией, например, плюшевого цветка, спящего в земле вечным сном. А посему, убеждал себя мальчик, всякие такие идеи бессмысленны, делать надо что должно и пусть будет что будет.

То же самое и со второй деревней: все вымерло и отдалось во власть стихий в лице осадков и насекомых-древоточцев. Только ветер изредка покачивал треснутый пожарный колокол, висящий над бездною, отчего получался противный дрязг. Надписи с металлоизделия уже истерлись, и это говорило о том, что творению не один век от роду. Много, наверное, пережил кусок металла, имеющий облик надломленного цветка. Не надо ведь забывать, что форму эту подсмотрел святой нищий Джованни Франческо ди Пьетро Бернандоне из Ассизи, прилегший отдыхать в сени полевых цветов.

А в третьей деревне жил Царь. Ну, так себя называл сей заносчивый мужчина, одетый в некое подобие сутаны. В одной руке он держал ржавый шар, в другой - корягу.

Царь мечтал о подданных. Мальчик мечтал встретить друга. И очень обрадовался встрече с живым человеком.

- А я секрет колокольный знаю. - Искренне признался мальчик без всяких церемоний.

- О, как, - высокопарно отвечал дурак, - мне как раз нужны те, кто хоть что-то знает. Особенно мальчики.

- Хорошо. А я ищу друга. И не важно, знающий они или как.

- Не-е-е... "или как" не надо. Впрочем, в определенном смысле ты прав, ибо в старину говорилось, что во многих знаниях немало печали. Кстати, я Царь.

- Имя?

- Что...

- Такое имя у тебя?

- Должность. Очень ответственная, кстати. А на таком поприще мне необходимы подданные.

- Странное название. Это которые поддаются?

- И это тоже. Слу-у-ушай! Иди ко мне в подданные. Мы с тобою неплохо заживем напару-то.

- Нет. - Уверенно ответил мальчик.

- Почему? - Царь прямо расстроился.

- Стремный ты какой-то. Считаешь, что кто-то кому-то должен поддаваться.

- Ты просто еще слишком молод и мало знаешь жизнь. В жизни всегда есть выше- и нижестоящие. Ну, табель о рангах, я начальник - ты ду... то есть, царь выше всех по статусу. Ты вообще играл когда-нибудь в "царя горы"?

- Мы больше в войну играли.

- Ага! Вот я тебя и поймал, приятель. Как на войне без командиров и верховных главнокомандующих?

- А у нас не было. И статусу тоже что-то не водилось. Каждый сам себе воин.

- Это потому что у вас все понарошку было.

- А у тебя?

- То есть...

- Ты в Царя играешь тоже ведь понарошку. Вот я бы стал твоим другом, если б мы менялись. День Царь ты, день - я.

- Так невозможно. Потому что Царь - ставленник Божий. И все по-сурьезному, без игр. Вот.

- Ты видел Бога?!

- Ну, не так, чтобы очень... хотя, нет: просто, я богоизбранный.

- По, моему, ты дурак.

- Это что за оскорбления?! - Царь замахнулся корягой. Но тут же остыл, почесал оной свой лысый череп, с которого соскользнула хитро обрезанная консервная банка - и бухнулась наземь. Пока мужчина ползал, пытаясь ухватить скользкий причиндал, мальчик заявил: