Максим Бондарчук - Я видел как плачут животные... [СИ]

Я ничего не рассказал Светлане — это было ни к чему. Ее жизнь итак понесла слишком большие потери, а говорить о том, что мне придется сделать, чтобы остановить весь этот контролируемый хаос, мне хотелось еще меньше.

— Ты ведь не улетишь, правда? — спросила она и ее мокрые от слез поднялись на меня. — Скажи мне, что ты останешься с нами?

Что я мог сказать? Да ничего. Я просто промолчал, отведя взгляд в сторону и стараясь не смотреть в ее глаза. Решение было принято. Несмотря на то, что я не разделял идей профессора Иванова, я дал ему обещание, что выполню его последнюю просьбу.

Наконец истребитель пошел на посадку. Его дело было сделано и пилот, выпустив шасси и замигав многочисленными огнями, начал снижение.

— Ты видел его, когда прикоснулся к его памяти? — она опять спрашивала меня. Руки сжались у меня за спиной и тепло ее тела проникло в мое. Дыхание стало напряженным и что-то внутри груди екнуло, зародив в самой душе неизведанное прежде чувство.

— Да. Я видел его.

— Что он говорил?

— Говорил, что все было не напрасно. Просто силы закончились.

— Что теперь будет?

— Все будет хорошо. Просто поверь мне.

Мы вышли с небольшого балкончика наружу, прошли по винтовой лестнице и оказались в самом низу, где сейчас в это время царила настоящая суета. Люди носились из стороны в сторону, перетаскивая ящики с частями нового оборудование, складываемое как конструктор прямо на земле и отгоняемое в готовые боксы, прибывшие на ранних рейсах. Все изменялось. Прибывало все больше и больше людей. Саранча постепенно заполоняла эту планету и вскоре ей предстояло встретиться с угрозой куда более страшной, чем была раньше.

— Ты предупредила Сэма? — спросил я, отодвигая ее от своей груди и глядя в глаза.

— Да. Он уже собирает вещи и будет готов улететь по команде.

Я принял это решение не сразу, но то, что произойдет в ближайшем будущем коренным образом изменит все, что было ранее. Не будет ничего. Ни людей, ни районов, ни оборудования, затихнет работа в подземных тоннелях, перестанут вылетать транспорты, исчезнет все, но для этого нужно будет сделать самое главное, для чего еще не пришло время.

— Скажи ему, пусть возьмет два билета и готовится к отлету. Ты не должна быть здесь, когда все произойдет.

— А что будет. Скажи мне?

— Это маленькая просьба профессора, которую я решил исполнить. Все будет быстро. Правда. Никто ничего не поймет и не сможет изменить.

— Это необходимо?

— Да. Я видел это. Глазами профессора я видел что должно произойти и чем все закончиться.«… Это похоже на путешествие в громадной колеснице, проносящей тебя по небу, откуда ты можешь созерцать как быстротечно изменяется мир и как мелочно все то, что мы пытаемся вознести в абсолют.»

Я улыбнулся.

— Не удивительно, ведь это слова Иванова. Он всегда любил говорить загадками, пытаясь объяснить смысл своих поступков.

Мы шли вперед, сквозь толпы прибывающих рабочих и охраны. Они кричали, бегали, верзила-командир пытался навести порядок, но его голос тонул в шуме сотен людей и рабочих, кипевших словно бурлящий океан прямо посреди посадочной площадки.

Взойдя по небольшой крутой лестнице, сделав поворот и углубившись на несколько этажей, мы оказались в новом доме Светы.

Холодная металлическая коробка никак не походила на то, что было внутри кабинета профессора. Здесь не пахло цветами, не было растительности, а стены казались мертвыми, искрясь металлической пустотой и покрывавших почти всю площадь нового дома.

Расположились у окна, сбросили вещи и стали кушать. Время было поздним, а с момента начала похорон прошло много времени, отчего голод взял вверх над всеми нами.

Проглотив все, кроме солидного куска говяжьего мяса, я откинулся на спинку кресла и посмотрел вперед. Нужно было ей объяснить, что я вряд ли вернусь к ней. Плохая новость подобна горькому шоколаду, нужно было уметь приготовить его, чтобы горечь не была столь очевидной. Я отодвинул тарелку, запил еду горячим молоком и начал.

Поначалу она просто не верила своим ушам, но через несколько минут, когда тон моего разговора ни на йоту не изменился, она чуть было не расплакалась вновь.

— Я не смогу улететь с вами, Света. Это… это будет очень затруднительно и в то время когда все начнется — невозможно.

— Но ты… ты не можешь нас бросить!

— Я не бросаю. Просто… просто мне нужно сделать это. Я и подумать не мог, что когда-нибудь решусь на это, но Иванов показал мне все. Пойми, когда я смог поговорить с ним. он показал мне истинное лицо планеты. Оно живое, правда. И хоть я до последнего не верил в это, да и сейчас меня гложут сомнения, я прост обязан увидеть это своими глазами. Он говорил, что сам впервые увидел его там, за горным хребтом. Прямо на дне, в сверкающей пелене, что как небесный свет от летящей кометы, бьет прямым лучом во все стороны. Не знаю как у него это получилось, но я ясно видел это в его памяти. Эндлер не просто кусок, в ней есть что-то, что мы отказываемся видеть. Иванов понимал это, но не мог объяснить нам.

— Ты не можешь бросить нас, — продолжала она. — Не можешь Макс. Мы пойдем с тобой.

— Что ты такое говоришь! — вспылил я, — Это исключено! Оттуда не будет обратного пути.

В этот момент она замолкла. Я до последнего не хотел говорить ей об этом, но слова как на зло сами вырвались из груди. Все стало ясно и Света молча продолжила есть. И хоть я видел как рвется ее сердце, как сильно она хочет прокричать мне НЕТ, она не давала себе позволить это, давя внутри себя последние остатки непокорности.

— А что будет с нами? — наконец спросила она.

— Вы улетите. Все будет хорошо. Вот.

Я достал из внутреннего кармана своего пиджака небольшой сверток помятых бумаг и вручил их ей.

— Что это? — удивилась она.

— Это документы на мое жилье, купчая на загородный дом моих родителей, оставивших его мне после смерти, банковский счет на четыреста тысяч и… — я несколько помедлил, — разрешение Министерства на переселение. Ты будешь жить на Земле, Света.

— А Сэм?

— И он тоже. Мне это уже не нужно. Все что мне понадобится находится здесь, на Эндлере. Большего и не надо.

Она взяла из моих рук документы, развернула и бегло пробежалась взглядом на написанному.

— Не могу поверить. — бормотала она, — Это все сон.

— Нет, на этот раз все серьезно.

Я подумал что все улажено. Что обида ее прошла и она сможет спокойно принять последствия последней просьбы профессора, но стоило мне только помыслить об этом, как Света свернула документы и вернула их мне со словами, что не может принять это.

— Почему? Ты ведь всегда мечтала об этом.

— Не такой ценой.

— Но кто я для тебя. Ты меня знаешь так мало времени, а ценишь словно знаешь всю жизнь!