Александр Михайловский - Отцы-основатели

Однако недолго мы оставались в неведении. Вскоре нам сообщили, что над племенем нависла угроза, и необходимо готовиться к отражению атаки. Несмотря на внесенную ясность, я продолжала ощущать на себе холодные щупальца страха. Я не имела представления, чем все это могло закончиться. Судя по тому, что вожди, несмотря на внешнюю выдержку и деловитость, были обеспокоены не на шутку, угроза была достаточно серьезной.

Видя, как дикарки, все как одна, вооружаются – кто дубинками, кто ножами, а девицы из русских – арбалетами, я с тоской подумала, что сейчас, пожалуй, объявят всеобщую мобилизацию, и мне тоже придется встать в один с ними строй и идти на неведомую опасность – то есть на свою верную гибель, потому что воевать я совсем не умею и не чувствую к этому никакого призвания… Но для меня, как я уже поняла, исключения делать никто не будет. Здесь, очевидно, воевать не заставляют только беременных и кормящих матерей. Впервые в жизни я, стыдясь собственных мыслей, позавидовала этим женщинам и их привилегиям.

Но ведь я сама совсем недавно рассуждала таким образом, что мужчины, позиционируя себя «защитниками» и не допуская в эту сферу женщин, тем самым стремятся укрепить свое гендерное превосходство. Мы, феминистки, всегда отстаивали возможность для женщин служить в армии и делать военную карьеру. Если уж женщина чувствует в себе такое призвание – у нее, наравне с мужчинами, должна быть возможность реализовать свои желания.

Но впервые я всерьез задумалась о том, что равные права налагают также и равные обязанности… Обязанности, от которых невозможно увильнуть, которые невозможно оспорить – с какого боку ни посмотри, это справедливое положение вещей. Это там, в сытой и благополучной, вальяжно-ленивой Европе двадцать первого века у нас был выбор, гарантируемый законодательством. Это там каждый может заниматься исключительно тем, к чему лежит душа, и прав несомненно больше, чем обязанностей – права эти были завоеваны жестокой борьбой в течение многих веков. Особенно права женщин. И хоть об этом никогда не говорилось вслух (мы, феминистки, излагая свои идеи, всегда придерживаемся холодновато-вежливого тона), но тех женщин, которые не разделяли наших взглядов, мы считали попросту глупыми курицами, деградировавшими, примитивными существами, упрямо не желающими пользоваться своими правами. Хотя, по сути, их не следовало подвергать порицанию. Ведь ПРАВО – это то, чем можно воспользоваться, а можно и нет.

И вот теперь, оказавшись в этом первобытном обществе, я на собственной шкуре испытала, что такое обязанности. Я думала, что моя система ценностей универсальна; что гендерное неравенство было создано искусственно усилиями мужчин, которым хотелось быть господами; но теперь я все больше подходила к пониманию того, что в идеологии феминизма есть некая трудноуловимая каверза.

Я пыталась уловить ее, сформулировать, вытащить на свет из глубин своего разума, рассмотреть и проанализировать – но она все ускользала от меня; при этих попытках я порой начинала чувствовать себя крайне неустойчиво в моральном плане – и это было весьма неприятно и почти больно. Ведь феминизм был для меня всем – он являлся тем самым стержнем, который и держал меня на плаву, придавал уверенности и делал счастливой…

Тот же день, около полудня. Берег Гаронны вблизи Дома на Холме.

Выбежав во главе своих «ополченцев» на открытый берег Гаронны, Андрей Викторович полной грудью вдохнул свежий воздух тревоги. Длинные черные челноки Волков, долбленые из цельного дубового ствола, надставленные шитыми вицей бортами и вымазанными чем-то вроде смолы или жира для лучшей водонепроницаемости, легко скользили по воде, приближаясь к берегу реки между устьями Ближней и Дальнего. Прикинув, где они должны ткнуться в берег, Андрей Викторович презрительно усмехнулся. Пожалуй, этим горе-воякам не стоило даже мешать – глядишь, и сами с разбегу поубиваются, не портя жизнь честным людям.

Дело в том, что, готовясь к высадке, налетчики из клана Волков ориентировались на хорошо видимые с реки беленые дома Промзоны, до которых от берега было около километра. Но в тоже время их замутненные жадностью глаза совершенно не заметили, что прямо на пути у них лежит перекопанный прямоугольник картофельного поля, после прошедших дождей превратившийся в сплошное грязевое месиво, в котором способен увязнуть и разъяренный носорог.

– Принять влево, – махнул рукой Андрей Викторович, не желая, чтобы Волки, отвлекшись на его отряд, миновали такую красивую ловушку. Позицию следовало занимать сразу на окраине поля – для того, чтобы те Волки, которые смогут проскочить это болото, не попав под обстрел ружей и арбалетов, с первых же минут схватки оказались измотанными продвижением по липкой тяжелой грязи.

Увидев воинство племени Огня, по большей части состоящее из женщин, охотники Волков заголосили в своих челноках, потрясая в воздухе копьями и чем-то вроде помеси каменных топоров с молотками. Гребцы, которыми, к великому удивлению Сергея Петровича, оказались женщины, еще сильнее налегли на весла – и вот уже челноки Волков один за другим стали тыкаться в берег, а выскочившие из них охотники принялись подпрыгивать на месте и с воплями потрясать оружием. Эти манипуляции, очевидно, были призваны устрашить противника и усилить собственный боевой дух. А пока мужчины исполняли боевые пляски, женщины и подростки вытаскивали тяжеленные первобытные лодки на берег.

– Гемадрилы! – сплюнул на землю Андрей Викторович, в этот момент как раз расставляющий свою немногочисленную армию «по номерам».

Одними из последних на берег вышли два весьма колоритных персонажа – похожий на легендарного Голиафа здоровенный, сплошь покрытый шрамами мужик и маленькая сухонькая старушонка в просторных одеяниях, с развевающимися серыми патлами, увешанная бусами из костей. Ее голову венчал большой и претенциозный головной убор, сделанный из кусков кожи, перьев и переплетенных жил. Старушка, скорее всего, и была тем самым великим шаманом клана Волков. Она, видимо, одновременно являлась и его прародительницей, а зверовидный мужик несомненно был ее внуком или правнуком, причем его стать и повадки свидетельствовали о статусе вождя. Старая ведьма, несмотря на свою худобу и кажущуюся немощь, держалась горделиво и уверенно. В одной руке она сжимала бубен, а в другой – тонкий посох с кулакообразным утолщением комля на верхнем конце. Вот старуха воздела руки вверх и ударила в свой инструмент. Заслышав гулкий и ритмичный звук бубна, охотники Волков посерьезнели – они прекратили свои подпрыгивания и во главе со своим амбалообразным вождем деловито потрусили к защитникам племени Огня. Было их, конечно, далеко не легион, но вместе с державшимися чуть позади мальчиками-подростками не меньше сотни. В целом толпа выглядела довольно-таки устрашающе. Лица идущих в атаку Волков сияли грозными белозубыми оскалами, а в сочетании с узорами боевой раскраски их физиономии и впрямь представляли собой нечто демоническое. Однако девушек Клана Огня не так-то просто было напугать. В ответ полуафриканки и Лани, потрясая своим оружием, тоже разразились воинственными криками. Их глаза возбужденно горели, ноздри гневно раздувались – словом, сейчас это были грозные воительницы, в которых властвовал лишь один инстинкт – защитить свое.