Александр Михайловский - Отцы-основатели

В этих снах я никогда не касалась ногами земли, просыпаясь за долю секунды до этого момента, с бьющимся сердцем и пересохшими губами. Я со стыдом узнала, что кричала во сне, об этом мне сообщила Ольга, назидательно порекомендовав спать на правом боку.

Но, на каком бы боку я ни укладывалась, странные сны продолжали мучить меня. После этого я просыпалась с чувством тревоги и потребностью срочно что-то делать – но что именно – я, увы, не знала. Я никогда не относилась к приверженцам всякого рода мистики, однако замечала, что иногда сны дают какую-то подсказку – так работает подсознание. Но где я тут найду психоаналитика, который расшифрует мой сон? Наверняка эти примитивные русские даже не слыхивали о такой вещи, как психоанализ.

Поэтому я старалась справиться с этим сама. А поскольку днем обычно заняты были только мои руки, свободной головой я могла думать сколько угодно. Уж думать мне никто здесь не запретит.

Однако мои мысли все время убегали в неожиданную сторону. Почему-то больше думалось о практических делах – в основном о ненавистной теплице, которую нам приходилось строить по распоряжению вождя Петровича. Я с удивление обнаружила, что меня волнует, насколько она будет прочна, вместима, какие посадки лучше всего в ней сделать и как их расположить. И если поначалу меня преследовали апатия и раздражение, то теперь я стала интересоваться происходящим. Это могло означать только одно – самый тяжелый момент адаптации минул, и я начинаю привыкать. Очень ярко вспомнилась моя бабушка, которая частенько, вздыхая, повторяла: «Ко всему человек привыкает…» Уж не помню, к чему она это говорила (наверняка ей не приходилось таскать стройматериалы), но она была абсолютно права. По крайней мере, могу сказать точно, что я привыкла к бане. Конечно, с ее первым посещением у меня связаны не слишком приятные воспоминания, но зато я обнаружила, что после принятия всех положенных у русских банных процедур по телу разливается приятная нега и улучшается самочувствие – и это явилось весьма приятным бонусом.

Кстати, я стала делать большие успехи в изучении русского языка. Языки вообще легко мне давались – я, помимо родного французского, вполне свободно владела английским и испанским. Всего месяц, как мы здесь – а я уже в состоянии понимать шестьдесят процентов русской речи (с разговорной речью, правда, дела обстоят не столь блестяще – мне плохо дается славянское произношение, но это пока что и не требуется). Когда я отвечаю урок Ольге, она смотрит на меня с таким плохо скрываемым удивлением, словно предполагает, будто я владею каким-то секретным способом изучать другой язык. По крайней мере, у нее нет ко мне замечаний – и это избавляет меня от лишнего унижения. Ну а вообще способ у меня, конечно, есть, и он очень прост. Я всегда использую его, чему бы ни училась. Нужно просто сказать себе: «НАДО!» – и не отступать. Вот я и не отступаю. Я выживу даже здесь и назло всем добьюсь успеха.

3 ноября 1-го года Миссии. Пятница. Дом на Холме.

Сегодня утром вверх по Гаронне прошли первые стайки лососей, и эту весть принесла к нам на стройку Большого Дома быстроногая Маири-Марго. Лосось, идущий на нерест, на удочку или донку не клюет, поэтому Антон-младший просил разрешения взять пару кожаных челноков тюленей и поставить сеть. Но эта новость сильно встревожила Андрея Викторовича.

– Так, – резко сказал он, – насколько я помню – раз лосось пошел на нерест, то в самом ближайшем времени стоит ждать недружественного визита Волков?

– Стоит, – подтвердил Сергей Петрович, – если послушать мою жену, то эти Волки – отморозки, каких мало. Если им что-то понравится – то кулак, дубину или копье они пускают в ход даже не задумавшись, лишь бы добыть это что-то. Чтобы избежать гоп-стопа с их стороны, кланы с верховий Дордони объединяются в большие компании, когда идут на лосося. Слабого они ограбят не задумываясь – и ведь мимо них не может проскочить ни один клан, потому что их обычное место прямо на стрелке, где Гаронна сливается с Дордонью, то есть напротив нас.

– Нам такие соседи, которые ничуть не лучше людоедов, тоже не нужны ни в каком виде, – авторитетно заявил Андрей Викторович, – Неприятностей с ними нам точно не избежать, поэтому Антошку вместе с его девками с реки надо убирать, а вместо того выдвинуть на опушку леса наблюдателей, чтобы успели подать сигнал. Помнишь, как тут нас чуть было со спущенными штанами не застали.

– Помню, – ответил Сергей Петрович, – скажи спасибо, что времена сейчас бесхитростные и до специальных военных походов никто пока еще не додумался, и против нас будут не воины, а крышеватели ларьков, а то бы сидели мы в осаде, в любой момент ожидая какой-нибудь пакости.

– Да уж, – пожал плечами Андрей Викторович, – только воинов во врагах нам еще и не хватало. Да только и эти пакостники могут быть ничуть не лучше. У воинов вообще-то есть понятие о чести, а эти, как я понимаю, слова не держат, берут и убивают заложников, вырезают женщин и детей, и вообще ведут себя как последние козлы.

– Откуда дровишки? – заинтересованно спросил Сергей Петрович, – я тебе вроде бы ничего подобного не рассказывал…

– А причем тут ты? – удивился Андрей Викторович, – Не у одного тебя жена местная, мне Рана и Тами тоже немало чего рассказали, да и Нита старику Антону, должно быть, немало чего уже напела. Эти Волки тут у всех как любимая кровавая мозоль, и если мы их кончим, то все нам только спасибо скажут.

– Скажут, скажут, – проворчал Сергей Петрович, – потом догонят и еще добавят. Как бы они нас не меньше Волков бояться не начали. Насколько я понимаю, жизнь у местных настолько тяжелая, что кровавые разборки тут совсем не в моде. Потеря одного-двух охотников может поставить клан на грань голодной смерти. Людоеды потому и были тут королями, что местные не умели драться насмерть. Эти Волки пользуются тем же самым, только они не режут, а стригут овец.

– Да уж, – сказал Андрей Викторович, – на овец мы с тобой и с Игоревичем похожи мало, Гуг с Серегой, если что не так, тоже сперва голову оторвут, а потом будут фамилию спрашивать. И кстати, как с этим делом у твоих французов?

– Боец там только один, – подумав, ответил Сергей Петрович, – и это Роланд. В ближнем бою он ничего из себя не представляет, но арбалет или даже дробовик ему доверить можно.

– Вот уж наградил парня Господь имечком, – кивнул Андрей Викторович и спросил, – а как насчет остальных?

– Оливье тоже парень неплохой, – ответил Сергей Петрович, – но нет в нем боевого духа, он вроде нашего Валеры, а Жермен, хоть крепок духом, но еще слишком молод. Максимилиан, Бенджамен и Матье на самом деле ни рыба ни мясо, а девок я в этом плане вообще не рассматриваю.