Александр Михайловский - Отцы-основатели

В то же самое время в Доме на Холме и его окрестностях.

Люси д`Аркур – бывший педагог и пока еще убежденная радикальная феминистка

Вопли дикарок, раздавшиеся однажды вечером за перегородкой, изрядно напугали меня. Однако, прислушавшись, я поняла, что эти пронзительные звуки выражают совсем не ужас, а радость и восторг. Это бесхитростное ликование туземок заставило меня озаботиться его причиной. Интересно было и моим бывшим ученикам, которые тоже это слышали, поскольку находились мы с ними в одной комнате.

Вскоре интрига прояснилась. Оказалось, что Петрович собрался в морское путешествие. Его целью было добыть соль. И он объявил, что берет с собой кое-кого из юных африканских дикарок… Вот потому они и визжали так страстно и выразительно. Им выпала большая честь – сопровождать своего вождя в его великих свершениях. Ведь тот для них – все равно что божество… И далеко не каждому повезет приблизиться к своему божеству настолько, чтобы оказаться с ним в одной лодке – в буквальном смысле этого понятия.

Ну а я считаю, что Петрович просто сумасшедший (собственно, я так считала всегда, и не только по отношению к нему, а вообще ко всем русским). Это ж надо – отправиться в плавание по бурному в это время года Бискайскому заливу на утлой лодчонке*! Ну не отговаривать же мне его… Вот только погубит он не только себя, но и своих спутниц – этих несчастных девушек, которые даже не задумываются о том, что может с ними случиться в этом опасном путешествии.

Примечание авторов: * Люси просто не знает, что эта «утлая лодчонка» была спроектирована для условий намного более суровых Белого и Баренцева морей и что на таких вот корабликах, гораздо хуже сделанных и оборудованных, поморы бегали из Архангельска на Шпицберген и обратно, не говоря уже о морских походах к устьям Оби и Енисея.

Главное, что эти девочки были избраны самим вождем для того чтобы сопровождать его в дальнем и опасном походе. Им, наверное, и гибель ради своего обожаемого лидера будет в радость… Вот так гендерные предрассудки делают из женщин безвольных и инертных существ, неспособных думать, делать выводы и принимать решения. Но это дикарки, поэтому их поведение еще более-менее логично, ведь они выросли с сознанием мужского превосходства. Гораздо печальнее видеть подобное поведение у девушек, выросших в нашем мире, в двадцать первом веке, как у тех русских девиц или некоторых наших француженок, что полностью приняли социальную роль, предписанную им мужчинами…

Пусть та жизнь утрачена для меня навсегда, я искренне надеюсь и всей душой желаю, чтобы идеи феминизма и гендерного равенства победили в том мире, принеся наконец просветление и освобождение всем угнетенным женщинам. Хорошо было бы знать это наверняка, но, увы – мне этого не дано… И вообще, когда я начинаю об этом думать, то чувствую, как депрессия подкрадывается ко мне. А этого нельзя допустить. Нет, им меня не сломать. Я не поддамся. Люси д`Аркур – сильная, зрелая, самодостаточная личность, и кучка дикарей и сумасшедших русских не в силах уничтожить ее силу духа и повергнуть в прах ее идеалы…

Что же касается нашего жития, то из последних событий наиболее значитепльным стало то, что вверх по Гаронне пошел лосось. Нет, не по две-три рыбки, как это было неделю назад, а огромными стаями. Я первый раз видела подобное зрелище, и, надо сказать, оно меня впечатлило. Лосось – весьма дорогая и очень вкусная рыба, и, конечно же, видеть, как он здесь просто кишмя кишит, было очень странно. Говорят, что в верховьях реки, где-нибудь у подножья Пиренеев, там, где величественная и могучая Гаронна распадается на мелкие, узкие и быстрые истоки, рыба в реке теснится так, что в ее стаю можно втыкать весло и оно, продолжая стоять вертикально, будет двигаться вместе с рыбами вверх по течению. Врут, конечно, но очень поэтично врут. В наше время настоящий атлантический лосось, насколько мне помнится, остался только в бурных реках Канады, а в Европе его не видали, возможно, еще со времен Древнего Рима. Если у этих русских получится построить тут свою цивилизацию, то лосось в этих реках исчезнет и на этот раз, но на несколько десятков тысяч лет раньше по причине варварской эксплуатации этого природного ресурса.

Если местные бьют проходящую рыбу с мостков и лодок деревянными и костяными острогами, почти не нанося ущерба экосистеме водоема, то русские вытащили привезенные с собой из будущего сети из искусственного волокна и устроили лососю настоящее истребление. Сперва маленькая кожаная лодка, раньше принадлежавшая африканкам, завозила сеть подальше в реку, выставляя ее поперек течения, потом, когда перед препятствием начинала скапливаться рыба, лодка совершала полукруг, возвращаясь к исходному месту. При этом в ловушке оказывалась тонна или две бьющейся рыбы в красном брачном наряде, после чего сеть начинали вытягивать всем племенем.

В дело пошли даже плененные женщины клана Волка, которые добровольно, без всякого принуждения со стороны русских вождей или подчиненных им дикарок, включились в процесс, по-русски именуемый путиной. Наверное, это по имени их обожаемого президента, который и придумал эту народную забаву. Эти несчастные женщины, оболваненные идеями гендерного превосходства, которое им вдалбливали эти отсталые русские, предпочли за счастье работать ради мужского благополучия до седьмого пота. Но если бы работать пришлось только им… Меня, как всех остальных наших французов, оставшиеся с нами русские вожди тоже принудили заниматься этим грязным и тяжелым трудом.

Дело в том, что после того как рыба была вытащена на берег, ее грузили на русский пикап, именуемый УАЗ, и везли наверх к мастерским и прочим сооружениям, где под навесами* были установлены грубо сколоченные дощатые столы. На этих столах дикарки, специально отобранные за послушание и сообразительность, партиями по два десятка человек, потрошили, отделяли икру, чистили и пластали на две половины красную рыбу.

Примечание авторов: * бывший склад-навес непросушенных пиломатериалов, предназначенных для стройки Большого Дома.

Вычищенных и разрезанных на две половины лососей девушки помоложе относили в отапливаемый сарай и развешивали там, в ужасной жаре, похожей на жар финской бани, на длинных веревках, протянутых из конца в конец этого сооружения. Как мне сказали, в этом сарае Петрович раньше сушил доски и брусья, предназначенные для стройки Большого Дома, а также собранные детьми по осенней поре грибы, а теперь вот он пригодился для высушивания рыбы. И все бы хорошо, но только и меня тоже сочли годной для того, чтобы чистить и потрошить рыбу.