Александра Бракен - Темные отражения [litres с оптимизированной обложкой]

Меня преследовало странное чувство. Будто я что-то упустила: перестала быть тем, кем была раньше, и стала той, кем не должна была стать. От этой мысли меня бросило в дрожь.

– У нас, синих, все очень просто, – пояснил Лиам. – Смотришь на предмет, концентрируешься, представляя, как он перемещается из пункта А в пункт Б, и предмет действительно… перемещается, – закончил он. – Держу пари, большинство синих в Термонде тоже умели пользоваться своей силой. Просто не хотели. Мало ли что.

– Наверное, ты прав. – Я нечасто пересекалась с синими, поэтому мои знания о них были весьма ограниченными.

Лиам потряс шланг – из отверстия вытекло еще несколько капель. Я подняла голову и огляделась: ни единого признака жизни. Ни на парковке, ни возле отеля. Убедившись, что мы одни, я села обратно.

– Ты сам всему научился? – Мне хотелось проверить догадку.

Лиам посмотрел в мою сторону.

– Да. В лагерь я попал поздно, так что у меня была куча свободного времени, чтобы тренироваться в одиночестве.

Наиболее логично было бы спросить, где он скрывался, но я не решалась этого сделать. О моей жизни Лиам ничего не спросил. Даже про то, как меня забрали в лагерь.

В наших отношениях нужно было что-то менять. Мои руки тряслись так, будто Лиам заявил, что собирается меня задушить. Хотя до настоящего момента он проявлял лишь заботу и доброту. Разве не он раз за разом пытался доказать, что хочет быть моим другом?

Но я слишком давно не заводила друзей, чтобы помнить, как это делается. В первом классе все было на удивление просто. Учительница попросила нас нарисовать любимое животное на листке бумаги, а потом мы ходили по комнате, подбирая своим любимцам товарищей. Подружиться в тот момент означало найти того, кто тоже без ума от слоников.

– Люблю эту песню, – выпалила я. Из колонок звучал голос Джима Моррисона.

– Правда? «Дорз»? – Лиам просиял. – «Детка, разожги во мне пламя, – пропел он, подражая низкому голосу Моррисона. – Пусть ночь полыхает огнем…»

Я рассмеялась.

– Люблю, когда он поет.

Лиам схватился за грудь, словно я поразила его в самое сердце. Когда диджей объявил следующую песню, он радовался так, будто выиграл в лотерею.

– А теперь то, что я хочу.

– «Олмэн Бразерс»? – Мои брови поползли вверх. Смешно, я уже записала его в фанаты «Лед Зеппелин».

– Это музыка моей души, – сказал он, кивая головой в такт музыке.

– Ты вообще когда-нибудь слушал лирику? – спросила я, ощущая, как напряжение постепенно уходит с плеч. С каждой фразой мой голос звучал все громче и громче. – Или твой папаша был карточным игроком с юга Джорджии и не знал, с какого конца браться за ружье? А может, ты родился на заднем сиденье «грейхаунда»?

– По легче, – Лиам наклонился, чтобы дернуть меня за волосы. – Я сказал, это музыка моей души, а не всей жизни. К твоему сведению, мой отчим работает механиком на юге Северной Каролины и, насколько я знаю, жив и здоров. А родился я действительно на заднем сиденье автобуса.

– Шутишь. – У меня перехватило дыхание.

– Вовсе нет. Об этом писали в газетах и все такое. Первые три года жизни меня называли исключительно «чудесный мальчик из автобуса», а теперь я…

– Изо всех сил пытаешься выжить, – закончила я.

Он расхохотался. Кончики ушей слегка порозовели. Песня кончилась, но в воздухе еще звучали последние аккорды стремительного гитарного соло. Идеальное сочетание: не совсем кантри и не совсем рок-н-ролл. Нечто теплое, быстрое, южное.

Мне даже понравилось, как подпевал Лиам.

Когда в канистру упали последние капли, он аккуратно вынул шланг и закрыл крышку бензобака. Перед тем как подняться, Лиам игриво ткнул меня плечом.

– В какой дыре ты нашла это платье?

Я фыркнула и отряхнула юбку.

– Подарок Зу.

– По-моему, по нему плачет костер.

– Обещаю, что не стану устраивать неожиданные поджоги, – произнесла я серьезным голосом. Последовал очередной взрыв хохота, и я победоносно улыбнулась.

– Ладно, Зеленая, с твоей стороны было очень мило его надеть, – сказал Лиам. – Только будь осторожна. Зу настолько соскучилась по девчачьим играм, что может превратить тебя в персональную живую куклу.

– Современные дети, – пожала плечами я, – считают, что весь мир принадлежит им.

Лиам ухмыльнулся.

– Современные дети.

Мы прошлись по всей парковке, от машины к машине. Он не просил помочь, а я больше не задавала вопросов. Нам было комфортно в молчании. Мне хотелось, чтобы оно длилось вечно.

Зу с Толстяком проснулись в пять тридцать утра. Лиам тут же отправил их заправлять кровати. Побурчав насчет раннего подъема, они все же занялись делом. За это время мы успели привести в порядок ванную и вернуть на место использованные полотенца. Можно было бы и не возвращать, но в этом случае горничным наверняка пришлось бы отдуваться за ночной налет непрошеных гостей.

По пути к минивэну Толстяк вдруг заметил меня и резко остановился. Вопрос ясно читался у него на лице: Ты все еще здесь?

Я пожала плечами. Представь себе!

Глубоко вздохнув, он покачал головой.

Все быстро заняли свои места. Зу и Толстяк уселись посередине. Лиам закрыл дверь номера. Второй рукой он держал чашку омерзительного отельного кофе.

Молодец , – с удовлетворением подумала я, мельком взглянув на Зу. Девочка съежилась в кресле, подложив руки в желтых перчатках под голову вместо подушки. А он, получается, вообще почти не спал?

Лиам быстро проверил зеркала, привел спинку кресла в нужное положение, сел, пристегнулся и повернул ключ зажигания. Но отвечать на бесконечные вопросы Толстяка о том, куда мы едем, ему, видимо, не хотелось. Едва Толстяк захрапел, Лиам повернулся ко мне.

– Умеешь читать карту?

Мое лицо вспыхнуло.

– Нет, прости.

«Разве отец не научил тебя этому?» – подумала я.

– Нет проблем. – Лиам похлопал по соседнему креслу. – Я тебя научу, но попозже. Сейчас мне просто нужен тот, кто будет называть дорожные знаки. Садись, будешь вторым пилотом.

Я показала пальцем на Толстяка, но Лиам лишь покачал головой.

– Ты меня разыгрываешь? Вчера он принял почтовый ящик за клоуна.

Со вздохом отстегнув ремень, я перешагнула через длинные ноги Толстяка. Потом оглянулась и пристально посмотрела на его малюсенькие очки.

– У него правда такое плохое зрение?

– Хуже, чем ты думаешь, – сказал Лиам. – Выкарабкавшись из ада Каледонии, мы остановились на ночь в одном домике, представляешь? Я проснулся посреди ночи от жуткого звука. Словно корова подыхает, или что-то вроде того. Ну и пошел на вой с бейсбольной битой наперевес, готовясь проломить чью-то башку, чтобы расчистить путь к спасению. А потом я увидел то, что сидело на дне пустого бассейна.