Александра Бракен - Темные отражения [litres с оптимизированной обложкой]

– Все в порядке? – прошептала я. Облако теплого пара окутало нас двоих. – Лиам?

Он машинально протянул носки. Я посмотрела на них, потом обратно на него, надеясь, что выгляжу не слишком глупо.

– Просто хотел… передать тебе это, – ответил Лиам, в очередной раз протягивая мне носки. – Держи.

– А тебе что, не нужны? – спросила я.

– У меня есть запасные, а у тебя вообще ни одной пары, так ведь? – Лиам выглядел так, словно ему дали под дых. – Серьезно. Возьми, пожалуйста. Толстяк сказал, что иначе ты отморозишь себе ноги, так что бери и…

– О господи, Зеленая, – долетел из комнаты голос Толстяка. – Забери чертовы носки и не мучай ребенка.

Лиам не стал дожидаться, пока я протяну руку. Скользнув в ванную, он положил носки рядом с раковиной.

– Э-э… спасибо. – промычала я.

– Здорово! В смысле нет проблем, – Лиам уже собирался уйти, как вдруг обернулся, словно вспомнив что-то важное. – О’кей. Здорово. Клево. В общем, ты…

– Давай быстрее, Ли! – крикнул Толстяк. – Некоторые из нас мечтают поспать.

– Ну, ладно. Спи. – Лиам махнул в сторону кровати. – Вы с Зу будете спать вместе. Надеюсь, ты не против?

– Конечно, нет, – ответила я.

– Ну ладно, здорово! – Лиам неестественно улыбнулся. Казалось, он чего-то ждет, но чего? Шесть лет среди сотен девочек так и не подготовили меня к подобным ситуациям. Мы словно говорили на разных языках.

– Э-эм, да, здорово, – сконфуженно повторила я. Кажется, это сработало. Лиам развернулся и ушел, не сказав больше ни слова.

С интересом посмотрев на новые носки, я взяла их с раковины. Перед тем как закрыть дверь, я вновь услышала, как Толстяк выдал свое фирменное «я-же-тебе-говорил».

– …надеюсь, ты доволен собой, – добавил он. – Надо было просто оставить ее одну. С ней все в порядке.

Но ничего не было в порядке, и Лиам знал об этом.

Через некоторое время я поняла, что мечта Зу сбылась.

Мы лежали в обнимку на кровати королевских размеров, согревая друг друга своим теплом. Мальчики расположились на полу. Сверху они укрылись одеялами, а вместо подушек подложили под голову украденные с тележки полотенца. Коллективный разум так и не смог одолеть загадку кондиционера, и тот продолжал дуть настолько холодным воздухом, что температура в комнате упала чуть ли не до пятнадцати градусов тепла.

Я уже ощутила сладкий вкус сна, когда затылок начало покалывать. Часть меня ожидала чего-то подобного. И хотя мое тело лежало на кровати, точно бетонная плита, мозг продолжал рыскать кругами в попытке выяснить, что же на самом деле произошло с СПП и смогу ли я провернуть нечто подобное еще раз. Голые ноги Зу коснулись моей кожи. Этого оказалось достаточно, чтобы проскользнуть в ее сон.

Я была Зу, и Зу лежала в маленькой кровати, разглядывая коричневый матрас над головой. В темноте начали проступать знакомые очертания. Ряды двухъярусных кроватей, классная доска, ярко-голубые шкафчики от пола до потолка, огромные окна в рамах из клееной фанеры и странные выцветшие пятна на обоях. Видимо, раньше там висели постеры.

Вернуться я уже не могла. Это было небезопасно. Во время сна люди становились настолько беззащитными, что порой мне даже не требовалось прикосновение, чтобы проникнуть в их сознание.

Я не чувствовала запаха дыма, однако прекрасно видела, как он вытекает из-под двери и стелется по полу, точно разлитое молоко. В следующую секунду я резко скатилась с кровати. Десятки девочек столпились в центре комнаты. На меня накатила медленная, давящая волна ужаса.

Одна из старших девочек пыталась уговорить остальных выстроиться вдоль окна и сесть на колени, поближе к полу. Безуспешно. Она напрасно махала руками. Свободные рукава ее кофты сверкали желтым.

А потом сирены смолкли, и дверь в дальнем конце комнаты распахнулась.

Прозвенел звонок. Не менее мерзкий, чем белый шум, хотя, возможно, сон несколько искажал звук. Девочки бросились к двери, и меня по инерции вынесло вперед. Никому не было дела до того, что в дыму можно легко задохнуться, а источник дыма так до сих пор и не найден.

Вокруг царил хаос. Дети в зеленой, синей и желтой униформе хлынули в облицованный белой плиткой коридор. Зажглись аварийные огни, пожарные сигнализации замигали красным и желтым. Река тел несла меня в направлении дыма.

Глаза застилали слезы, дыхание с трудом вырывалось из груди. Бросив один короткий взгляд через плечо, я увидела более старших детей, мальчиков и девочек. Они вытаскивали голубые шкафчики из своих комнат и складывали их друг на друга у серебристых двустворчатых дверей в конце коридора.

Это была вовсе не эвакуация – побег.

К тому моменту, как мы оказались на узкой лестнице, мои глаза начала застилать черная пелена. Дым стал гуще, однако дело оказалось вовсе не в пожаре: рядом стояли две черные канистры. Несчастных СПП связали собственными ремнями, и теперь они с ужасом ждали своей участи, брошенные на растерзание толпе неуправляемых детей.

Получается, СПП установили канистры? Нет, это невозможно. Скорее всего, это сделали подростки. Согласно аварийному протоколу, в подобных случаях солдаты обязаны были включить пожарную сигнализацию и открыть двери.

Мы оказались на лестнице. Дети плотно прижимались друг к другу, охваченные страхом и возбуждением. Я старалась смотреть только вперед и вовремя нащупывать ступеньки под ногами, однако с остальными темнота и мигающие огни сигнализаций творили что-то невообразимое. Одни дети истерически рыдали, другие находились на грани обморока, третьи смеялись. Даже хохотали, словно все это – игра.

Я чудом разглядела в переплетении рук и ног маленькую девочку-азиатку. Она стояла на носочках в левом нижнем углу лестничного пролета, и, кажется, на ней была зеленая униформа. Волосы малышки отливали черным. Одну руку она вытянула вверх – неужели ко мне?

Наши взгляды встретились, и по лицу девочки я догадалась, что она меня узнала. Губы азиатки сложились в слово «Зу». Я попыталась поймать ее руку, но толпа пронесла меня мимо: вперед и вниз. К тому моменту, как мне удалось обернуться, девочка уже исчезла.

По дороге мы не встретили ни одного СПП или лагерного инспектора. До тех пор, пока не оказались внизу. У основания лестницы ничком распростерлись три тела в черной униформе. Переступить через них было невозможно, и мы прошли прямо по ним. Лица СПП превратились в кровавые маски. Под телами расплывались лужи крови.

Кто-то – видимо, один из синих – выбил двери усилием воли, и они приземлились на припорошенный снегом пустырь. Под мрачным безлунным небом земля казалась неестественно белой. Частично из-за сна, частично из-за внезапно включившихся прожекторов. Звон сигнализаций сменился воем сирен.