Джоуи Грасеффа - Элиты Эдема [litres]

– Да, но сейчас в этом и состоит суть операции, – говорю я, пытаясь шутить, но у меня не очень получается.

– Я отменный хирург, – повторяет Флейм, – но даже я не смогу гарантировать, что все пройдет гладко. Даже если линзы были установлены недавно, они успели внедриться в нейронную систему, и их сложнее удалить. И возможно, у тебя будут… сложности. Я не узнаю, что они с тобой сделали, пока я не доберусь туда. Твои линзы могли заминировать микровзрывателями.

– Что?!

– Шутка… надеюсь. Сделаю все, что смогу, – и, как я уже отмечала, могу я многое. Но гарантии все равно нет.

– Ты не обязана это делать, – говорит Эш.

– Ага, – добавляет Ларк. – Мы можем рассказать тебе о Рауэн все, даже если ты не помнишь, мы можем воссоздать ее, и…

– Нет, – говорю я и горжусь тем, что мой голос не дрогнул. – Они сделали со мной что-то ужасное. Они забрали меня.

Я решительно ударяю себя в грудь кулаком.

– Я хочу вернуть саму себя. – Я оборачиваюсь на Лэчлэна, который хотел отвести взгляд, но пересилил себя и встретился со мной глазами. – И, если получится, я хочу наказать людей, которые со мной это сделали. Тех, кто считает, что вторые дети не заслуживают жизни и свободы, и…

Я чувствую, как подступают слезы, и Флейм говорит:

– Прекрасная речь, но времени у нас не так чтобы много. Мне надо подготовить тебя. Все брысь!

Он жестом показывает всем на дверь, но Лэчлэн говорит:

– Можно мне на минутку остаться с Рауэн наедине?

Кажется, не только глаза, но и все тело Флейм выкатились наружу.

– А я разве не сказала, что у нас совсем нет времени?

– Всего минуту, обещаю, – говорит Лэчлэн, и что-то в его голосе заставляет ее смягчиться. Она и остальные выходят, и мы остаемся одни.

Я предвижу, что повиснет неловкое молчание, и я стараюсь придумать, о чем поговорить, чтобы заполнить паузу. Может, о погоде? Но он тут же начинает.

– Прости меня за мое поведение. Мне трудно это вынести. – Он сардонически улыбается, и после этой улыбке мне хочется узнать его лучше, увидеть его счастливым и беззаботным и улыбающимся по хорошим поводам. – Ты только послушай меня. Мне тяжело? Ведь именно тебе пришлось пройти через все это за последние шесть месяцев.

– Да, – говорю я, – но я не знала , что мне приходится проходить через это, еще пару дней назад. Тебе было гораздо труднее. Ты переживал из-за меня. В смысле… если ты… – Я прикусываю губу. – Айрис сказала, что ты… – Не могу заставить себя произнести это. – Лэчлэн, кто мы друг для друга?

– Прямо сейчас новые знакомые.

– Ты же понял меня. Раньше.

– Пока ты сама не вспомнишь, это не важно. Я никогда не буду давить на твои чувства. Пока они не возникнут в тебе, они не настоящие.

Он говорит это с таким пылом, подавляя свои эмоции. Я хочу, чтобы он раскрылся, выговорился, сказал все, что он хочет от меня. Внутри него чувствуется напряжение, которое он скрывал очень долго, и я думаю, что даже если я никогда его не вспомню, я вполне могу влюбиться в этого мальчика.

– Я думаю, что видела тебя во сне, – говорю я ему. – Я не могу с уверенностью сказать, потому что я была под синтмескалином в тот момент – против моей воли! – но я думаю, что видела тебя раньше, на той ужасной вечеринке.

– Я был там той ночью. И в другие ночи тоже. Я изо всех сил старался присматривать за тобой. Ты многим рискуешь, девочка. Но к этому тебе не привыкать.

Приятно думать, что я очень храбрая, и рада думать, что он считает Рауэн отважной девочкой.

– Преследователь, – дразнюсь я, чтобы поднять настроение.

Он подходит ближе, сокращая расстояние между нами. Я чувствую тепло, излучаемое его телом. Или это мое собственное тепло. Я не могу так быстро влюбляться в кого-нибудь, но если правда, что у нас была долгая история…

Мои ноги не слушаются меня, но я тянусь к нему, как цветок, жаждущий солнца.

В дверь поскреблись, и я незамедлительно отпрянула и смешно сложила руки, как школьница. Не хочу думать, чего чуть не коснулись они на теле Лэчлэна.

Входит Ларк.

– У меня тоже есть минутка, – говорит она несколько агрессивно. Кажется, что Лэчлэн разрывается между желанием просто уйти или вышвырнуть ее за дверь. Эти двое никак не могут спокойно смотреть друг на друга. Что там у них произошло?

Надо спросить.

– Вы двое, что, встречались или типа того?

Они с удивлением смотрят друг на друга, впервые делая что-то складно.

– Эм, нет, – говорит Лэчлэн.

– Он не в моем вкусе, – добавляет Ларк и хихикает.

– Тогда в чем дело? Не могу понять, почему вас аж колотит друг от друга? Вы…

Я замолкаю. Айрис сказала, что Лэчлэн влюблен в меня. Ларк поцеловала меня.

– Я что… встречалась с вами обоими?

Чувствую, как розовеют мои щеки. Я смущена и слегка заинтригована.

– Да, – отвечает Ларк.

В тот же момент Лэчлэн отвечает:

– Нет.

Я смотрю на них обоих.

– На самом деле ты ни с кем из нас не «встречалась», – говорит Ларк.

– Для этого никогда не было времени, – продолжает Лэчлэн, – происходили более важные вещи.

– Простите. – Хочется сказать им, что я никому не хочу причинять боль, что прямо сейчас у меня привязанность к ним обоим. Но я знаю, что все может измениться, когда вернутся мои воспоминания. То, что я испытываю сейчас, не будет иметь значения. И я просто молчу.

– Скоро увидимся, кем бы ты ни проснулась, – говорит Лэчлэн, и прежде чем я успеваю решить, нравится мне эта идея или нет, он целует меня в лоб, легкое прикосновение губ. Затем он уходит.

Ларк сидит на операционном столе рядом со мной.

– Уф. Было жарковато.

Она посмеивается и убирает свои сиреневые волосы за уши.

Я сжимаю ее руки. В ее глазах появляется надежда, и она тянется ко мне.

– Ларк, мне нужно тебе кое-что сказать.

Я слышу, как ее дыхание учащается. Нет, она надеется, что я скажу что-то другое. Что я люблю ее. Но я не могу. Я просто пока никого не люблю. Еще нет.

Я быстро выпалила:

– Я хочу поблагодарить тебя, Ларк, за все, что ты для меня сделала. Я так ужасно к тебе относилась в «Дубах», с самого первого момента.

– Но это была не ты! – протестует Ларк.

– Это была я. Это была единственная я, про которую я тогда знала. Я не была хорошим человеком, но ты настояла, ты вытащила все лучшее во мне. Ты рисковала своей жизнью ради меня! Сейчас и прежде, когда я была Рауэн. Я так тебе благодарна.

Она ждет совсем не благодарности. Но большего я ей дать не могу. Мне нужно подождать, пока я снова не стану самой собой. Потом, уверена, я смогу разобраться в своих чувствах.

– Рауэн! Я бы сделала это еще раз.

Затем она целует меня. Не сухим поцелуем в лоб. В губы. И я чувствую прикосновение ее языка к моему.

В следующую секунду она ускользает и на полпути оборачивается и говорит, улыбаясь сквозь слезы: