Сергей Яковенко - Омут

Нужен пример? Запросто! Возьмём хотя бы ту же дружбу. Два человека поддерживают между собой взаимовыгодные отношения, основанные на уважении. Взаимовыгодные! Общность интересов? Доверие? Забота? Привязанность? Ничего подобного! Хотя, общность интересов, возможно, всё же играет некоторую роль. Но она, по определению, вторична. Всё остальное… Хм… Я уж молчу о самопожертвовании…

О литературе даже говорить нет смысла. Её, в нормальном понимании этого слова, попросту не существовало. Толстой и Достоевский писали сухие трактаты о политике, военном деле и ремёслах. Пушкин сочинял патриотические оды, а Есенин читал кабацкие стихи, суть которых сводилась исключительно к разгульной жизни и удовлетворению естественных потребностей организма в пище, сне, сексе и алкоголе. Слова «лирика» в местном русском языке не существовало вовсе.

Немного порылся в музыке, но, не обнаружив ни единой песни Битлов, спел шёпотом куплет из Yesterday и переключился на изобразительное искусство.

С живописью всё оказалось куда приятнее. Рисовать здесь умели и могли. «Мона Лиза» загадочно улыбалась на фоне размытого зеленоватого дальника, а «Девятый вал» Айвазовского угрожал смести со своего пути терпящих бедствие моряков. Даже «Чёрный квадрат» Малевича имел своё законное место в истории супрематизма. Уверен, и в живописи своих пробелов хватало, но, по крайней мере, это не так сильно бросалось в глаза, как в случае с литературой и музыкой. А может, я просто плохо разбираюсь в живописи? Но всё равно это ничего не меняет.

Каждый вечер я старался проводить с Юлькой. Она очень любила зоопарк. За неделю мы посетили зверинец пять раз. Сказки, которые я рассказывал на ночь, дочь выучила почти наизусть, а каких-нибудь мало-мальски подходящих детских книг я здесь найти не смог. Пришлось выдумывать новые сказки, и они нравились ей не меньше.

Маша часто с подозрением косилась на нас с дочерью. Видимо, силилась понять, что же такого произошло с её мужем. Однако тему этих необычных преобразований старалась не затрагивать. В конце концов: «Занимается отец ребёнком? И пусть занимается. Для самой меньше мороки». Во всяком случае, так мне тогда казалось.

Всё изменилось двенадцатого августа. Для Маши вообще было не свойственно задерживаться на работе дольше обычного, но на этот раз мы с Юлькой ждали её слишком долго, и в памяти непроизвольно всплыли страшные воспоминания из прошлой жизни. Я даже с насторожённостью стал поглядывать на свой мобильник в явном ожидании звонка из милиции.

Но ничего непоправимого в тот вечер не произошло. Напротив. Супруга, пусть и с опозданием, всё же вернулась домой. Причём в необычном возбуждении и, как мне показалось, в весьма приподнятом настроении. Я даже начал подозревать, что она выпила. Едва переступив порог, принялась без умолку щебетать обо всём на свете. Рассказывала о каких-то проблемах на работе, о новой коллекции одежды в её любимом шмоточном магазине и даже о последних политических новостях. Она шутила, смеялась, снова шутила. Иногда даже без особого повода. Но смеялась! Я уже забыл, как звучит её смех, но в тот вечер наконец начал узнавать в «снежной королеве» по имени Мария ту самую Машу, которой так не хватало. Не верилось, что это происходит, но передо мной была именно та женщина, которую несколько счастливых лет назад я взял в жёны.

Не могу сказать, что выяснять причину такого необычного настроения не хотелось… Скорее, я просто побоялся спугнуть момент. Учитывая то, как Мария вела себя до этого, её нынешнее поведение было настолько же прекрасным, насколько и удивительным. Я просто слушал, растянувшись в улыбке, и впитывал каждый её жест, каждый луч света, отражающийся от изумрудных глаз.

Мы вместе поужинали. За столом всё смеялись и шутили. Юлька, почувствовавшая приподнятое настроение родителей, тоже не отставала. Она баловалась, пищала, подкидывала над тарелкой котлету и раздувала щёки, наполняя их яблочным компотом. А когда дело дошло до того, что котлета всё-таки шлёпнулась на пол, Маша вдруг изменилась в лице, рявкнула на неё, будто и не было до этого никакого веселья, и дочь тут же утихомирилась.

Через секунду супруга волшебным образом стёрла с лица гневное выражение. Застолье вновь превратилось в приятный семейный ужин. Вот только дочь теперь поглядывала на маму с опаской и котлету не подбрасывала.

В тот вечер она сама вызвалась уложить Юльку спать, хотя та и пыталась требовать, чтобы папа рассказал ей сказку на ночь. Мария обняла дочь, поцеловала в маленький лобик, улыбнулась и заверила, что мама знает ничуть не меньше интересных сказок, чем папа. После этого удивлённая Юлька вприпрыжку поспешила к себе в комнату и юркнула под одеяло. Тем временем Мария попросила расстелить постель в нашей спальне, одарила вполне конкретной улыбкой и, для пущей убедительности, подмигнула. Её глаза игриво блеснули, а я, впервые за долгие месяцы, почувствовал уже давно забытое естественное желание.

Час спустя мы лежали на нашей постели, восстанавливая сбившееся дыхание. Даже в темноте я чувствовал, как Маша улыбается.

– Знаешь, Семёнов, если бы я тебя не знала как облупленного, я решила бы, что у тебя завелась любовница.

– Любовница? – удивился я.

– Угу. Но даже если и так, то я этой стерве памятник готова поставить. – Мария тихо хихикнула.

– Интересно, с чего вдруг такие выводы?

– Понятия не имею. – Она пожала плечами. – Просто больше ничего другого в голову не приходит. Откуда все эти… не знаю… нежности, что ли? Блин! Три оргазма за час, Семёнов! Признавайся, это она тебя научила?

Мария даже приподнялась, оперевшись на локоть. Я прекрасно знал, что она шутит, но также допускал, что подобные шутки без повода не появляются. С моей стороны это выглядело более чем забавно, и я решил подыграть.

– Будешь себя хорошо вести, я вас познакомлю.

– Да ну тебя! – делая вид, что обижается, Мария шлёпнула меня ладонью по груди.

Но я обнял её и поцеловал. Она не сопротивлялась.

– Странный ты стал в последнее время. Я тебя совсем не узнаю. Вроде бы и нормально всё, но мы почти не общаемся, ты с Юлией постоянно возишься… С работы вот уволился ни с того ни с сего. А теперь ещё и в постели сюрпризы… Такое ощущение, будто тебя подменили.

На этот раз голос её был серьёзен, но прежнего металла в нём я не заметил. Скорее теперь присутствовали нотки грусти.

– А разве это плохо?

– Ну, смотря что! – Она снова засмеялась. – А если серьёзно, то я ведь и в самом деле волнуюсь, Николай. У нас с тобой семья, дочь подрастает… Неплохая ведь семья, согласись.

– Маш, не валяй дурака, я тебя прошу. Ну, какая любовница? Что за бред?

– Я не об этом. Я вообще… В целом. Просто иногда мне кажется, что у тебя проблемы. Понимаешь?