Йен Макдональд - Волчья Луна [litres]

Она думает об этом, чтобы не думать об Ариэль.

«Точка встречи через шестьдесят секунд», – говорит Хетти. Марина видит, как по ладейре 26-й Западной поднимается бегунья. Они встретятся у входа на мост 18-й улицы.

– Que sues pes correm certeza, [24] Пусть твои ноги бегут уверенно ( порт .). – говорит женщина. Она одета и разрисована в красное. На шортах и майке – молния Шанго. Марина любуется. К ее цвету кожи и волос такое бы не подошло.

– Corremos com os santos, [25] Бежим со святыми ( порт .). – говорит Марина, которой так и не дался старый язык, и незнакомка переходит на глобо. Две женщины подстраиваются и бегут в одном темпе, пересекая мост. Вокруг ночь, и они бегут между двумя бесконечными стенами огней.

– Ты работаешь с Ариэль Кортой? – спрашивает женщина.

– Типа того.

– Так я и думала. Я тебя видела. Ариэль разобралась с одной моей аморией, которая обернулась плохо. Месть, преследование и все такое. Я оказалась единственной, кто в итоге не остался связан кабальным контрактом по рукам и ногам. Все говорят, что из аморий проще всего выбраться. Не верь. Когда увидишь ее, поблагодари от моего имени. Амара Падилья Кибуйен. Она меня не вспомнит.

– Ты удивишься тому, сколько всего она помнит, – отвечает Марина.

Ну вот, она снова думает про Ариэль.

В зеленом Огуна и красном Шанго, Марина Кальцаги и Амара Падилья Кибуйен пьют коктейли. Долгий Бег перешел к другим ногам, и, словно пара пылевичек после окончания шестинедельного контракта, две женщины пошли прямиком в бар. Это секретное местечко Амары – нора в стене Восточной 35-й, столы и стулья высечены прямо в скале; это место, где бармен знает каждого клиента по имени, потому что там помещается всего восемь человек.

– Я должна кое в чем признаться, – говорит Марина. – Мне никогда не нравилась «голубая луна».

– Мне тоже. Мне нравятся фруктовые и сладкие коктейли.

Марина со звоном касается своей кайпирошкой бокала с «гуавой батидой» Амары.

– Этернаменти [26] Вечно ( порт .). . – Прощание Долгих бегунов.

– Этернаменти, – отвечает Марина на своем отвратительном португальском. Выпивка после бега. Это нарушает все до единого профессиональные и беговые правила Марины. После устроенного Орлом переворота Ариэль нуждается в ней больше обыкновенного. Но в большой и просторной квартире ее охватывает клаустрофобия; Ариэль поглощена общением с легионом юридических ИИ, которые отметают эскадроны исковых заявлений один за другим, Абена, молчаливая и сосредоточенная, выслеживает дела, прецеденты и судебные постановления, осознавая, что это работа на самом пределе ее способностей и выдержки и что так она сделает карьеру в «Кабошоне». Девушка подвесила гамак в их кухне, но взгляд ее устремлен на Золотой Трон.

– Ты работала в Жуан-ди-Деусе или на поверхности?

– Платежные ведомости. – Амара поднимает бокал. – С бухгалтерами шутки плохи.

– Выглядишь как пылевичка.

Амара кивает с напускной скромностью.

– Мне вроде как нравится стиль пылевиков.

– Тебе идет.

– Ну так что у тебя с Ариэль?

– Как-то так вышло, что я стала на нее работать. Я защитила докторскую по вычислительной эволюционной биологии в архитектуре промышленного контроля. Нанялась официанткой на вечеринку в честь Лунной гонки Лукасинью Корты, и тем вечером кто-то попытался убить Рафу Корту. Я образованнее всех Корта вместе взятых, но в итоге оказалась телохранителем, секретарем и барменом Ариэль.

Как же эта кайпи исчезла так быстро? Дмитрий за барной стойкой уже готовит вторую.

– Ты ведь хочешь еще? – спрашивает Амара.

А почему бы не восполнить всю потерю жидкости алкоголем?

– У меня степень по заказным логическим схемам для ИИ, – продолжает Амара. – В итоге работаю клерком, зарплату выдаю. Ну хоть какая-то работа. Всегда кому-то надо получать зарплату.

Вторая кайпирошка такая же острая, сладкая и щедрая, как первая.

– Выпьем за платежные ведомости.

– Как давно ты на Луне? – спрашивает Марина.

– Заметно, да? Я надеялась, ты решишь, что я из второго поколения. В семье меня считали неприлично высокой. Я вообще-то филиппинка по происхождению. С Лусона. Мать ортодонт, отец занимается банковским делом. Знаю. Хорошее воспитание, полученное в маленькой семье из верхушки среднего класса. От всех детей ожидают успеха, все они учатся в хороших университетах США, все получают степени, а потом бедовая дылда на попутной ракете отбывает на Луну, помахав на прощание ручкой. Они до сих пор ничего не поняли. Три года восемь месяцев…

– Год и одиннадцать месяцев. Четыре дня.

– Вот почему вторая кайпи закончилась так быстро.

Второй пустой бокал заставляет Марину вздрогнуть. Дмитрий плавным жестом его забирает. Все необходимое для третьей порции уже на стойке.

– Скажи-ка, почему ты осталась?

– А зачем туда возвращаться? Плохое правительство, дешевый терроризм, растущий уровень моря, и к тому же первый, кого ты поцелуешь, может вдохнуть в твои легкие какую-нибудь убийственную болезнь.

– Семья?

– Семья, конечно, сильный довод. А твоя где?

– Северо-запад. Полуостров Олимпик. Чуть в глубь континента от Порт-Анджелеса. Ты скажешь – ну, там же красиво, горы, леса и море. Ага. Я однажды видела снег. Что-то такое странное приключилось с погодой, и внезапно на самых далеких верхушках: белое. Снег! Мы взяли машину и проехали по старой парковой дороге, просто чтобы по нему погулять. На следующий день он почти весь растаял. Дождь на снегу – это очень уродливо.

– Ты вернешься, да?

– Я не могу здесь жить. Уже забронировала билет. Место на «лунной петле», койку на циклере.

Амара допивает первый коктейль. Дмитрий приносит свежие: второй для Амары, третий для Марины. Наверное, собеседница подает ему сигналы через фамильяра.

– Ты сказала Ариэль?

Марина качает головой.

– Если ты и мне не можешь этого сказать, каковы шансы, что ей расскажешь?

Марина отрывает взгляд от бокала.

– Ты жуть как много говоришь про меня и Ариэль.

– Я тебе весь вечер коктейли покупаю.

– А два часа назад мы были сестрами по бегу.

– Сдается мне, ты уже давно хотела кому-то об этом рассказать, и я готова купить тебе еще одну кайпирошку.

– Это у нас что такое, кайпи-терапия?

– Так бегуны приходят в себя после кайфа.

– Купи мне еще кайпирошку.

Кайпирошка номер четыре оказывается такой же великолепной, как и предыдущие. Марина дрожит, пока пьет, чувствует тепло и близость этого миниатюрного троглодитского бара вокруг нее, уютного и обволакивающего, точно каменный костюм.

– Я могу уехать внезапно, но не могу уехать с чистой совестью. Понимаешь?

Амара, потягивая батиду через соломинку, хмурится.