Дмитрий Троцкий - Арк [litres]

Повисла гнетущая тишина. Старики угрюмо смотрели в пол, Абрасакс продолжал мерить шагами храмовый зал.

Наконец поднял лицо князь Севера и произнес с надеждой:

– Но ведь тогда мы справились с ситуацией, не так ли?

– Тогда все было ясно как божий день. И то, заметьте, справились лишь со второй попытки. В феврале этого не удалось сделать, хотя казалось, что победа близка. Только благодаря Кобе мы исправили ситуацию, восстановив баланс сил. Обидно, конечно, что пришлось в итоге с ним так поступить, но он действительно вышел из-под контроля даже самого Стража. Кстати, обратите внимание, идеи Ильича до сих пор популярны во многих странах, как мы ни пытались добиться обратного.

Князь Севера кивнул головой:

– Мне по сей день в кошмарах снится Ленин. Так в чем же разница сейчас?

– Разница, – поднял наставительно вверх указательный палец Абрасакс, – в том, что Ленина почти за двадцать лет до революции вычислили и сделали все, чтобы его безумные идеи не воплотились в жизнь. И кризис, если помните, начался только в семнадцатом, когда мы были во всеоружии. А сейчас я в растерянности. Такое было лишь однажды, две тысячи лет назад, думаю, вы понимаете, о чем идет речь. Тогда… тогда мы столкнулись с такой же ситуацией. Когда стало ясно, в чем дело, я даже посетил его проповеди. И ни разу не видел и не слышал, с кем разговаривали люди. А во время казни гвозди вбивали в пустой крест.

Москва, 1953 год

Еще несколько часов назад он был всесильным Вождем и Учителем. При имени его люди склоняли головы, а зачастую падали на колени, заливаясь слезами восхищения.

Теперь же великий Хозяин многомиллионной страны лежал в луже собственной мочи и не мог пошевелить даже пальцем. Все видел, все слышал, все понимал, но был беспомощен, словно младенец.

Дверь малой столовой, выходившая на улицу, тихонько скрипнула. Над Сталиным возникли неясные тени.

Кто-то присел рядом с гигантом, по руке которого ползли пауки. Он с ужасом понял, что это Кнопмус.

– Ну что, Коба? Допрыгался? Страж, окажите услугу, приведите ненадолго эту мразь в себя, мне хочется напоследок побеседовать с ним.

Показалось, будто теплые мягкие руки взяли его рябое лицо, по телу пробежала приятная дрожь.

– Теперь давай поговорим. Ты ведь давно мечтал познакомиться с Абрасаксом? Он перед тобой. Спрашивай все, что хотел. Считай это наградой за то, что ты сделал в двадцатые для Системы. У тебя десять минут.

– Пощади, – прохрипел Сталин.

– Э, нет, дружок. Попасть в ближний круг глав очень непросто, а вот чтобы лишиться их расположения – достаточно секунды. Тебе же были даны годы исправить свои ошибки. Все, что я могу предложить – это ответы на вопросы.

– Кто такая Суламифь?

– Даже на смертном одре она не дает тебе покоя. Ну что ж, ладно. Когда-то люди заключили со мной договор о взаимном сотрудничестве, названный Заветом. Хранилище всегда там, где истинная Империя, оно умеет перемещаться. И дабы очередной владыка не имел силы столь могущественной, чтобы уничтожить весь мир, у него забирают ту, которую он любит больше жизни. Она – сакральная жертва. Помнишь свою присягу главам у алтаря? Теперь, как тебе уже наверняка рассказывал Берия, место Инессы заняла Суламифь. И… мне не хотелось бы огорчать тебя, Коба, но она до последнего дня верно служила именно мне. Что еще ты хочешь знать?

Иосиф Виссарионович злобно зыркнул на Кнопмуса своими рысьими глазами.

– Я хотел бы узнать, как можно убить тебя, тварь. Но вряд ли смогу воспользоваться даже на том свете этим знанием.

Тот удовлетворенно кивнул.

– Это точно. Да, хоть ты и не спрашивал об этом, но и тут тебя спешу огорчить. Нет ни бога, ни дьявола, ни рая, ни ада. Я видел не только эту заштатную планетку, я видел всю Вселенную, и не только эту. Нигде и никогда я не встречал никаких богов. Видел телепатов, умевших читать мысли человека даже на другом конце света, видел телекинетиков, силой взгляда двигающих горы, много интересного и фантастического я повидал. Но вот бога, увы, нет.

– Это потому, что бога создают сами люди и лишь для себя самих. Для людей бог есть, а ты – нелюдь.

В комнате засмеялись. Он не видел никого, кроме Кнопмуса, оказавшегося в итоге тем самым Абрасаксом, но, судя по голосам, тут было как минимум человек десять, в том числе и женщины.

– А ты шутник, Коба.

Старчески пошамкав губами, Сталин процедил:

– Скажи мне напоследок только одно. Почему тогда, в сорок первом году, вы не убрали меня? Это было сделать проще простого.

– Это же просто бизнес, ничего личного. Мы слишком много вложили в «великого Сталина», и нужно было получить соответствующую прибыль. Но теперь ты стал обузой, а нам пора идти дальше.

Кнопмус поднялся на ноги и отряхнул руки. Оправив оливковый китель, грустно сказал:

– Ты так и не спросил главного, а я не собираюсь больше ни о чем рассказывать. Хочу только передать привет, как ты выражаешься, с того света. Последней просьбой Суламифь было, чтобы перед смертью ты на мгновение увидел то, как выглядит реальный мир. Страж, прошу вас, покиньте разум Иосифа Виссарионовича.

И тут Сталин закричал.

– Друзья, думаю нам здесь больше делать нечего, – сказал Абрасакс. – Все самое интересное мы уже услышали и увидели.

За большим столом у тахты, около которой лежал Сталин, раздался тихий кашель.

– Что-то хочешь сказать?

– Если мне будет позволено, я бы остался, Старший, – сказал сидевший на стуле Зафаэль.

– Тут скорее место для Гериона, ему было бы забавно понаблюдать за дракой пауков, которая предстоит в ближайшие часы. Но дело твое, оставайся, только одна просьба – до кончины этого, – Абрасакс кивнул в сторону Сталина, – не подыгрывать своему протеже. Посмотрим, как Берия поведет себя, а там уж дальше решим, стоит ли делать на него ставку.

Бывший вождь на полу безумно вращал глазами.

Прежде чем навсегда потерять сознание, увидел, как в воздухе растворились тени спутников Кнопмуса и оставшегося наблюдать за его кончиной Зафаэля.

Ленинград, 1977 год

Братья стояли у парапета рядом с крейсером «Аврора». Старший беспрерывно и нервно курил, младший был задумчив, меланхоличен. Оба смотрели на Неву, но не друг на друга.

Тягостного молчания первым не выдержал младший.

– То, что ты мне рассказал, похоже на бред сумасшедшего, – сказал Борис, глядя на маленькие барашки волн внизу, – это даже не сюжет для книги, а какой-то плохой розыгрыш. Во всяком случае, я очень надеюсь.

– И тем не менее, Борик, это факт. Помнишь наш Арканар? Судя по тому, что показал мне мальчик, примерно такое будущее ожидает страну в самое ближайшее время.

Повернувшись к брату, Борис вздохнул:

– Почему мы вынуждены принимать на веру слова обеих сторон, ответь мне? Они пытаются сделать из нас заложников собственных игр, смысл которых нам даже не ясен.