Дмитрий Троцкий - Арк [litres]

– Ты, – ткнул палкой в его сторону Суслов, – ты и твои игры привели к тому, что мы вынуждены, как крысы, сидеть в этом подвале. Ближний круг вчера совещался и пришел к выводу, что условия сделки должны быть пересмотрены. С нашей стороны, работа последние годы шла идеально. А вот ты перестал мышей ловить. Поэтому два условия в дополнение ко всему: один универсальный артефакт здоровья для глав и ближнего круга плюс полная передача главам лабораторий под Новосибирском со всеми наработками после вашей эвакуации, – презрительно хмыкнул он, – на Ямантау.

Кнопмус задумчиво минуту таращился на Суслова. Затем сложил пальцы в кукиш, показал ему и удалился в белесый туман. Остальные недоуменно переглянулись.

Москва, 1985 год

За окном ярилась пурга, стояла утренняя темень. Грохотала колесами стылая электричка, везя немногочисленных пассажиров в сторону Курского вокзала.

На деревянных скамейках сидели трое. Первый – мужчина в возрасте, с подслеповатыми грустными глазами, спрятанными за очками с большими диоптриями. На нем была меховая шапка, зимняя кожаная куртка, судя по фасону, явно купленная либо за границей, либо в «Березке», теплые перчатки на меху, стильные джинсы и валенки с калошами. Из-за погоды одетое под низ теплое нательное белье делало его на вид крайне упитанным.

Напротив расположились двое. Мальчик лет шести, в плотном комбинезоне красного цвета, закрывавшем ему лицо. Лишь странные, холодные, стальные глаза, сеточка морщин вокруг них и чуть раскрасневшийся от мороза кончик широкого носа виднелись в тусклом свете вагона.

Рядом с ребенком, приветливо улыбаясь, сидел человек, краснолицый и с аккуратной бородой, чем-то напоминавший Хемингуэя. Он был также в плотной кожаной куртке и джинсах, только на ногах были унты. Посмотрев на мужчину напротив, он сказал:

– Борис Натанович, вы знаете, кто я, но в данном случае прошу называть не по имени-отчеству, а просто Спикер, ибо в дальнейшем моими устами будет вещать Директор.

– Что за бред, Ю… простите, Спикер. Если бы Аркаша настойчиво не попросил встретиться с вами, то я решил бы, что это какой-то розыгрыш, хоть сегодня и не первое апреля, – хмуро заметил Борис Натанович.

– Давайте приступим, – пропустил его реплику собеседник, – поскольку через несколько станций нам выходить, а у вас наверняка множество вопросов. Времени мало.

– С кем я сейчас говорю?

Мальчик, будто на уроке, шутливо поднял руку и неожиданно весело подмигнул Стругацкому. Сверху резко что-то зашипел динамик, объявляя название остановки, к которой подъехал поезд, но слов было совершенно не разобрать.

– Понимаю, сейчас у вас в голове полная каша, – сказал Спикер.

– Еще бы! Сначала этот безумный звонок от брата, чтобы я ничему не удивлялся и срочно поехал с теми, кто сейчас явится ко мне. Затем безумные гонки в аэропорт с эскортом милиции, будто я партийный бонза, полет на вертолете, который садится где-то в лесу, и, наконец, поездка на электричке со знаменитым… м-да, с мужчиной и маленьким ребенком! Черт возьми, даже для писателя-фантаста подобное кажется бредом!

– Не кипятитесь, Борис Натанович. Вы ведь слыхали от брата о Кнопмусе?

Стругацкий кивнул.

– Собственно, сегодня мы отправляемся к нему, если так можно выразиться, в гости. Вам предстоит стать третейским судьей и решить судьбу человечества. Понимаю, звучит слишком уж патетично, но иначе не скажешь. Обрисую вкратце ситуацию, после чего можете задавать любые, подчеркиваю, любые вопросы.

Спикер достал из кармана маленькую металлическую фляжку, сделал глоток и, с виноватым видом шепнув: «Это надолго, а у меня уже горло пересохло», продолжил:

– От Аркадия Натановича вам известны кое-какие факты, попытаюсь дополнить картину. Но, боюсь, он не все рассказывал вам. Особенно в последние годы. Теперь ваш брат играет, так сказать, за другую команду, хоть и не по своей воле. Мы с вами на стороне человечества, а он – на стороне люденов.

Писатель недоверчиво посмотрел на мальчика.

– Да, к сожалению, ваш брат ничего не придумал. Людены существуют и действуют на нашей планете. Помните «Волны гасят ветер»? Был у вас там такой персонаж – Эмиль Фар-Але. Так вот эта история не выдумка, а чистая правда. Эмиль Фар-Але и есть Кнопмус, он же Абрасакс. У него много других имен, но это не суть важно.

– Погодите, – перебил Спикера Борис Натанович, – не морочьте мне голову! Для начала скажите, – спросил он, наклонившись к Директору и пристально глядя ему в глаза, – откуда вам все это известно? Вы что, тоже люден?

– Я – тот, кто приходил во сне к Аркадию Натановичу.

– Это не ответ. Мне хотелось бы знать, человек вы или нет?

Спикер переглянулся с мальчиком.

– Я бы не советовал, – сказал мужчина, но тот лишь утвердительно кивнул.

Пожав плечами, Спикер произнес:

– Маленький эксперимент, Борис Натанович. Надеюсь, с нервами у вас все в порядке. Потрогайте его… ну, скажем за щеку или за лоб, как будет угодно.

Стругацкий, под очередной хрип из динамика стянул с руки перчатку и прикоснулся ко лбу Директора. Он был, как и полагалось, слегка холодный из-за мороза, но вполне себе обычный лоб человеческого ребенка. Убрав руку, писатель недоуменно уставился на собеседников.

– А теперь еще раз.

Теперь уже окончательно убедившись, что это розыгрыш, Борис Натанович решил как следует ущипнуть мальца за щеку, но внезапно рука прошла сквозь нее.

От неожиданности он чуть не упал на Директора, но пальцы уперлись в подкладку комбинезона и спинку сиденья. Посмотрев на руку, он увидел, что почти до локтя она упирается в лицо мальчика, а затем просто исчезает. Он испуганно выдернул ее и подскочил на месте.

– Что за глупые шутки?

Мальчик мягко взял его за руку, а Спикер произнес:

– Сядьте, пожалуйста. Не стоит привлекать внимания.

Когда Стругацкий плюхнулся на скамейку, Спикер пояснил:

– Как я сказал, времени мало, а это был наиболее демонстративный способ убедить вас. Я не люден и не человек. Я – ваше воображение. Каждый видит меня таким, каким хочет видеть, но в большинстве своем все видят одно и то же.

Борис Натанович скептически хмыкнул:

– И что же хотят видеть люди?

– Надежду, конечно же. Надежду на лучшую жизнь, надежду на мир, надежду на будущее, в конце концов. Ничего нового, Борис Натанович, так было, так есть, и, уверяю, даже если завтра настанет ваш «Полдень XXII века», то и тогда они будут нуждаться во мне.

– Так. А теперь давайте начистоту. Когда подобную ахинею нес Аркадий, я закрывал на это глаза. Во-первых, он мой брат, а во-вторых, гений, ему положено жить в выдуманных мирах. Но вы, – он ткнул в Спикера пальцем, – оставьте свои фантазии при себе. Напишите книгу, как Штирлиц нашел Шамбалу или полетел на Юпитер, а меня, увольте, не надо втягивать в эти игры. Приятно было познакомиться, всего наилучшего.