Владимир Афанасьев - Астрологический суд

– Ты о чем? Ведь за те случаи мы не беремся, потому что не знаем о них.

– Так вот и я о том же. Не узнай я о Владе, не было бы сейчас у нас проблем.

– Ты винишь себя в том, что делаешь и, надо сказать, блестяще, свою работу. Зная тебя, как человека образованного, я могу сделать только один вывод: ты бы хотел жить в мире, где все люди винят себя в том, что хорошо делают свою работу. Хотел бы?

Будучи прирожденным спорщиком, Николай Андреевич тем не менее не любил спорить, а потому делал это очень редко.

– Нет, не хотел бы, – коротко ответил Ренат.

– Почему?

– Потому, что не могу хотеть. Ведь такой мир стоял бы на противоречивом и аморальном принципе, а значит, стоял бы недолго, как минимум, а вообще-то – не мог бы стоять совсем.

– Это ты сказал, – заметил Николай Андреевич, очень обрадованный тем, что спор окончен.

– Да знаю-знаю… Временное помешательство. Просто, знаете ли, когда в семье все романтики, очень легко забыть о том, что мир не на эмоциях держится.

– Хорошо, что напомнил. Сейчас о братике расскажешь. Но для начала… у меня для тебя кое-что есть.

– Что? – спросил Ренат, давно приметивший благоухающую тарелочку, накрытую салфеткой.

Николай Андреевич поставил тарелку перед Ренатом. Тот убрал салфетку и заулыбался.

– С клубничным вареньем. Очень рекомендую… – Рекомендация не понадобилась – Ренат уже принялся уплетать любимое лакомство. – Это Маша напекла… Так как там братик твой поживает?

– Еще недавно мне казалось, что он нашел себя в живописи. Я был на седьмом небе. Но несколько дней назад мне пришлось оттуда спуститься, – непринужденно рассказал Ренат самое сокровенное.

Николаю Андреевичу, конечно, и в голову не приходило развязывать Ренату язык с помощью блинчиков. Просто так совпало: то, что должно было послужить приятным дополнением к разговору, помогло легкости общения.

– Тихон сказал мне, – продолжал Ренат, – что он бездарность. Говорит, предназначение его в чем-то другом…

Начальник кивнул. Ренат встал, подошел к кулеру и оглянулся в поисках стакана.

– Наверху… – Начальник указал на полку. – Вот уж сапожник без сапог… – вздохнул Николай Андреевич. – Ты же у нас спец по выявлению талантов. Неужели нет никаких предположений?

– Не поверите, Николай Андреевич: никаких! Ровным счетом. Да и он кричит, мол, я его не понимаю, как не понимают другие. Говорит, что с ним кое-что происходит, о чем он не может всем рассказывать. Даже родному брату! Где такое видано?

– Это мне как раз понятно… – Николай Андреевич почесал затылок.

Напившись воды, Ренат вернулся на место, по дороге бросив стаканчик в мусорную корзину.

– Ты живая иллюстрация, – продолжил начальник. – Ведь ты ему не рассказываешь, чем на самом деле занимаешься…

– Да! Но это же совсем другое!

– Правильно, но ничто не мешает и твоему брату заниматься чем-то подобным.

– Ну, может, вы и правы. Поживем – увидим… Так что там с Владом?

– Алена завтра отвезет его к Адику.

– Угу, – Ренат вздохнул и бросил на Николая Андреевича недоверчивый взгляд. – Ладно. К Адику так к Адику. Хотя если вы хотите знать мое мнение…

– Не хочу, – вовремя перебил его Николай Андреевич, уловив направление мысли подчиненного и давая понять, что сейчас далеко не обо всем можно говорить вслух.

– Спасибо, что выслушали меня, Николай Андреевич. После разговора с вами всегда становится на душе легко. – Ренат пожал начальнику руку.

– Ты держи меня в курсе насчет брата. Если решишься ему рассказать о нас, дай знать – может, он к нам захочет, я приму его с радостью.

– О! Спасибо, не ожидал. Стоит попробовать… Хотя… Еще подумаю.

– Подумай-подумай.

Николай Андреевич довольно улыбнулся, потянулся и вернулся к работе. Составляя текст очередного задания, он мысленно устремился к уединенному уютному местечку, которое очень любил. Дача. Камин, мягкое кресло, теплое одеяло, мурлыкающий кот…

Комнаты бывают разные. Спальня, ванная, кухня, кабинет, столовая, гардеробная. Оказавшись в комнате, в большинстве случаев вы без труда определите ее назначение. Эта – комната, скажете вы, в которой спят, эта – в которой принимают ванную, в этой готовят пищу, а в этой работают. Для того чтобы определить назначение комнаты, хватит секунды. А вот на то, чтобы перечислить (хотя бы мысленно) предметы, учет и соотнесение которых послужили основанием для вывода, потребуется гораздо больше времени…

Впрочем, с назначением все очень просто. Совсем другое дело – определить характер хозяина по его комнате. Обстановка в ней во многом зависит от личности того, кто в ней обитает, но достоверно охарактеризовать человека, видя только комнату, получается не всегда и не у всех.

Допустим, вас привели в незнакомую комнату и спросили: «Чье это жилище?». Как вы станете рассуждать, имея в своем распоряжении только поверхностные впечатления?

Если вы мыслите непоследовательно и противоречиво, то, скорее всего, попадетесь на уловку вопрошающего и решите искать то, что может рассказать вам о хозяине этой комнаты. При таком подходе следует рассчитывать лишь на удачу. Ведь вы ищете предметы, которые могут рассказать о конкретном человеке, о котором вы сами ничего не знаете. Может ли поиск, в основу которого положено незнание, увенчаться успехом? Разве что случайно…

Если же вы мыслите последовательно и не противоречиво, то в зависимости от своих склонностей прибегнете либо к синтетическому, либо к аналитическому методу. В первом случае вы обратитесь к собственному опыту соотнесения внешнего вида комнат с обликом их хозяев. Во втором случае будете рассматривать саму комнату непосредственно, надеясь, что обстановка в целом, предметы быта, их соотношение сами расскажут вам о хозяине.

Николай Андреевич в студенческие годы частенько забавлял себя и приятелей, среди которых был ныне его друг и подчиненный Константин, демонстрацией своих аналитических способностей. Он с легкостью рассказывал о прошлом незнакомого ему человека, выдавал подробности происходящего за спиной, точные заключения о развитии предстоящих событий. За это он получил прозвище – Сенс! Несмотря на то, что он не скрывал своих методов, люди считали его обладателем сверхъестественных способностей. Свидетели этих демонстраций рассуждали примерно так: «Он может то, чего не могу я, да и большинство. Способности, которые есть у нас, не дают нам таких возможностей. Значит, он обладает особенными способностями, которых у нас нет».

Сначала Николая Андреевича возмущали такие глупости, он пытался открыть людям глаза и узреть очевидное, он доказывал аксиомы, но в один прекрасный день проснулся и понял, что, для того чтобы помочь окружающим, не стоит пытаться изменить их…