Павел Парфин - Юродивый Эрос [СИ]

Как из засады, из уличной темени вынырнул милицейский «УАЗик» — едва не врезался в толпу. Хлопнув дверцами, из машины выскочили четыре мента. Продырявив строй зевак, стали возле столба, задрав головы, с минуту-другую таращились на чокнутого. Вдруг один из ментов, кажется, старший сержант, выхватил из кобуры пистолет и, почти не целясь, выстрелил — стаей испуганных галок разлетелись в стороны ахи и охи прохожих. Эрос дико заверещал, заскулил, внезапно сорвался вниз по столбу — и прямо в лапы ментов. Они сгрудились вокруг него, накинулись, мешая друг другу. Старший сержант, замахнувшись, ударил было нарушителя порядка и спокойствия, но поганец ловко поднырнул под его летящую руку, в результате чего смачный удар командира патрульной машины достался ефрейтору — точно в его гладко выбритую скулу. Наткнувшись на ядреный кулак, голова ефрейтора резко откинулась назад и в сторону.

— Мыколаич, охренел, падлюка!! — только и смог прохрипеть контуженный милиционер, беспомощно приваливаясь спиной к столбу. Оставшиеся в строю три мента схватили за руки, за ноги Эроса, но тот, словно ящерица, вывернулся из их стальных объятий — да так быстро и виртуозно, что менты, упустив его, в первый момент похватали друг друга.

Народу кругом собралось видимо-невидимо. То и дело толпу сотрясали взрывы хохота и веселья. Такое шоу люди видели впервые.

— Заказуха, — с умным видом и довольно категорично предположил один наблюдатель. Его боевой пенсионный возраст не сулил ничего хорошего ни противникам, ни даже сторонникам его точки зрения. Тем не менее нашелся упрямец, привыкший ставить все под сомнение.

— Вряд ли, — не согласился он.

— Вне всяких сомнений, заказуха, — настаивал первый. — Губернатор с мэром решили, как любят говорить брехливые демократы, пропиариться. Лучшего способа не придумать.

Даже бомжи с интересом наблюдали за происходящим безумием. Двое из них, с протянутой рукой несшие караульную службу в дверях «Каравая», то и дело переглядывались с недоуменным видом. Они никак не могли взять в толк: откуда в их районе взялся этот сумасшедший чужак. Откуда?

— Ну, что я вам говорил? Вон он!

Палермо пальцем показал на кучу-малу, в которой стражи порядка злобно тужились огреть кого-то дубинками.

…Друзья долго блуждали по ночному городу в поисках сбежавшего Эроса. По Соборной вышли к Красной площади, внезапно наткнулись на огромадную даже для дневного, а тем более для ночного часа толпу. Немалая часть людей перегородила проезжую часть. Друзья обошли бы странное сборище, не имея ни малейшего желания нарываться на чужие разборки, кабы не странные крики, пробивавшиеся сквозь дружный, монотонный рев:

— Ха-ха-ха, этот придурок дал сержанту пинка! Силен чувак!

— Сам ты придурок! Это клоун! Я видел его вчера в цирке «Кобзов»!

— Да ты што?! Какой еще клоун?! Шут!! Черт бы меня побрал — настоящий шут!! Как в «Короле Лире»!

— Ну-ка, что еще за шут? — Гапон с интересом и даже с некоторой угрозой уставился на Палермо, будто тот и вправду знал ответ. Палермо, точно проштрафившийся школьник, невольно потупился. Любопытство заставило-таки друзей внедриться в толпу. Минуты полторы усердно поработав локтями и корпусом, подгоняемая, выпихиваемая, отторгаемая ревущей толпой упрямая троица прорвалась к центру круга. Такая картина предстала перед ними, до крайности возбужденными, запыхавшимися, жаждущими безумных впечатлений: они увидели, как четыре крутых милиционера крепко схватили друг друга, будто пытаясь продемонстрировать игру в регби или американский футбол, а между их ногами вылазит чумазый оборвыш и хохочет, хохочет безудержно. Веселится-то как!

— Мамочка родная, это ж Эрос!! — Ален как закричит — да тут же закрыла ладошкой рот, словно выдала страшную военную тайну. Потом давай трясти за плечи Кондрата, мычать непереводимое в лицо Палермо… Наконец Ален прорвало — она заговорила быстро-быстро, глотая окончания слов:

— Кондра… Палер… Ну, сделай… хоть что-ни…

Переглянувшись, парни бросились к милиционерам, те в свою очередь кинулись за ускользающим Эросом. Но безумец и в этот раз оказался ловчей и проворней: прыгнул в открытую дверь «УАЗика» — менты за ним, Эрос выскочил из второй дверцы, нырнул под колеса, ефрейтор попытался угнаться за ним, упал, неуклюже растянулся возле колес… Толпа зареготала с новой силой!

— Шут! Шут! — вновь послышались крики, пугая и радуя, как выстрелы пробок из-под шампанского. Словно ободренный ими, Эрос стрелой вылетел из-под брюха машины, метнулся в толпу — ахнув, она невольно подалась назад и в стороны. Люди охотно расступались, пропуская героя сегодняшней ночи, провожая его восхищенными взорами. За ним ринулся было ефрейтор. Уронив возле машины фуражку, расхристанный, с невероятно красной, прямо бордовой рожей мент завяз в первых же рядах зевак.

— Стiйте!.. Вже марно, — вконец запыхавшись, старший сержант с трудом отдал приказ. Услышав голос начальника, ефрейтор стал как вкопанный, будто только сейчас до него дошла бессмысленность погони.

— Бесполезно, теперь его не догнать, — словно вторя менту, отказался от погони и Кондрат.

— Да вы что, ребята, он же пропадет! — стиснув кулачки, Ален яростно наскочила на Кондрата — тот лишь криво усмехнулся.

— Не пропадет, — не согласился Палермо. — Он должен вернуться домой.

— Откуда ты знаешь?! Тебе лишь бы…

— Ален, прекрати истерику, — схватив девушку за плечи, Кондрат безжалостно встряхнул ее. Затем уставился на Палермо — казалось, еще миг и он пробуравит его взглядом насквозь.

— Палермо, в самом деле, откуда такая уверенность?

— Не уверенность. Всего лишь догадка. Понимаешь… Короче, все дело в сайте. Ты ж ему оставил компьютер, вот он и набрел…

— Хм, еще один «сайт мертвых»? — стараясь не выдать внезапного волнения, хмыкнул Кондрат.

— Нет, другой. Самое интересное, я не могу его опознать…

— Ты так странно говоришь, будто речь идет не о вебе, а покойнике.

— Нет, правда, он — другой, написан и сформатирован не в «аш-тэ-эм-эль». Чужой совершенно язык!

— Хватит, не грузи. Я все равно не пойму. Поехали к нему домой.

Ребята поймали тачку. Каково же было удивление Ален, когда она увидела таксиста… Нет, в ту минуту она была абсолютно не в состоянии удивляться — ничему и никому. Скорее, молодой водитель приятно был поражен, узнав красивую девушку… Но больше всех испытала радость, похоже, пассажирка, сидевшая на заднем сиденье.

— О мой мальчик, прикоснись ко мне! — воскликнула дебелая, не первой свежести сердцеедка — та самая, что в рюмочной пожирала очами Кондрата.

— С каких пор, тетя, я стал вашим? — устояв перед отчаянным напором, Кондрат решил сурово пресечь посягательство на свою свободу… и, возможно, на молодое тело. Он вдруг выхватил у разомлевшей дамочки сумочку и вышвырнул в открытое окно. — Фас!