Кирилл Фокин - Лучи уходят за горизонт

Алессандро уже разделся, умылся и лёг в кровать, погасил свет, но тут его взгляд упал на коммуникатор, лежавший на прикроватном столике. Старая модель, расцарапанная, такая, что только рад будешь, если украдут. Он мигал зелёным огоньком уже неделю — Алессандро скучал по временам, когда электронное устройство обладало незаменимым свойством разряжаться. Он отвернулся от коммуникатора и закрыл глаза, думая, что очень устал и скоро заснёт.

Не заснул. Музыка, доносившаяся с пляжа, не перекрывала молчаливое мигание зелёного огонька. Алессандро развернулся и посмотрел на коммуникатор. Его ТЯНУЛО к нему. Он не использовал коммуникатор уже две недели, и каждый день его всё сильнее и сильнее ТЯНУЛО к нему… Всего на часок, думал он, войти в Сеть, вернуться обратно в этот в грохочущий мир, полный событий и людей, стать его частью, влиться в бесконечный поток информации… «Это похуже любого наркотика, — подумал он, — эта тяга людей друг к другу».

Он взял коммуникатор и повертел в руках. Подумал о Валентайн, о её громком смехе и белых зубах, о носе, которым она тёрлась о его грудь и шею; подумал о её груди, о лопатках, поблёскивавших от пота, и ягодицах, похожих на дольки яблока. Я хочу её, решил он, хочу опять, и надо дождаться, пока она вернётся. А пока нужно не заснуть и скоротать время…

Он и сам не заметил, как коммуникатор оказался у него за ухом. Он расслабился и включил его, закрыв глаза. Вздрогнул всем телом (словно прошило молнией) и провалился в Сеть, как в пропасть, но странно: перед ним не возник интерфейс, вообще ничего не возникло, он падал и падал вниз, пугаясь всё больше… Коммуникатор сделал то, чего так боялись все противники Сети, все эти параноики, которые, как Валентайн, сбегали из большого мира на его задворки — подключился к мозгу САМОВОЛЬНО.

Осознание этого факта потрясло Алессандро, он думал, что это невозможно, что все случаи, о которых говорит Сеть, это просто слухи… и вот коммуникатор пытается завладеть его мозгом, а он ничего не может сделать, не может даже отключиться, и чувство беспомощности, знакомое ему по встрече с Манделой два года назад, когда Сеть зависла, возникло опять… и этот странный запах, и этот звук откуда-то, и ощущение, что рядом кто-то есть…

— Здравствуйте, Алессандро Вита, — услышал он этот голос, мягкий и приятный, — вы знаете меня. Мы уже встречались. Я называю себя Манделой.

Алессандро молчал, и вдруг яркий свет прорезал окружающую реальность. Они оказались на смотровой площадке перед колоссальным водопадом, низвергающимся с самого неба в расщелину, ведущую к центру Земли. От толстых столпов воды поднимался белый пар, обволакивая обзорную площадку, где рядом с Алессандро стоял Мандела.

— На этот раз, — он принял облик своего альтер-эго, президента ЮАР, одел его в тёмный костюм со старомодным коричневым галстуком, но сделал выше ростом и добавил длинные седые волосы до плеч, — это лично я, человек, стоящий за маской.

Он внимательно посмотрел на Алессандро.

— Простите за неудобства, с которыми опять сопряжена наша встреча, но, вы знаете, за мной ведётся охота, и нужно сохранять осторожность.

— Я читал, что вы арестованы, — сказал Алессандро.

— И вы поверили?

— Я об этом не думал.

— Вы лукавите, Алессандро, — заметил Мандела. — Вы интересовались ходом следствия. Признайтесь, я ведь впечатлил вас тогда.

— Во время той атаки? — Алессандро пожал плечами. — Это ведь были не вы.

— Мой аватар. В некотором смысле часть меня.

— Просто записанное на диктофон сообщение.

— Но оно вас впечатлило.

— Заставило задуматься. — Алессандро пытался сосредоточиться и отвечать непринуждённо, не выдавая страха и неуверенности: в конце концов, если всё это правда, перед ним стоял сетевой террорист номер один. — Я ведь провёл тридцать лет в коме…

— Поэтому я и пришёл к вам, — сказал Мандела. — Только к вам.

— У меня не было особого выбора.

— Непросто было до вас достучаться. Вы долго игнорировали мои вызовы.

— Я предпочитаю жить без всего этого искусственного дерьма, — Алессандро обвёл рукой пейзаж.

— Знаю, — кивнул Мандела. — Вам не нравится? Я выбрал это место из-за вашей любви к природе, но мы можем переместиться…

— Это всё не настоящее, — возразил Алессандро. — И мне оно не нравится. Что вам надо?

— Так проще жить, да? Закрывая глаза на то, что происходит?

— Тридцать лет назад я чуть не погиб ради светлого будущего, — ответил Алессандро, — и очнувшись, знаете, я увидел, что жил не напрасно.

— Это тот мир, за который вы боролись?

— Да. Мир без диктатуры, населённый свободными людьми, где генсека выбирают демократическим путём…

— Таким уж и демократическим? — усмехнулся Мандела.

— Послушайте, — ответил Алессандро, — вы произвели на меня впечатление, и я много читал о вас и о ваших сторонниках… Я признаю, многое, за что вы боретесь — справедливо, наверное, я не знаю. Я — не тот, с кем можно разговаривать на эти темы, я не могу стать вашим приверженцем, потому что слишком отстал от этой жизни и, по правде говоря, сомневаюсь, что когда-нибудь смогу полноценно вернуться…

— Так гораздо проще жить, — согласился Мандела. — Я вас понимаю. Отлично вас понимаю, Алессандро, и с удовольствием оставил бы вас в покое.

Он помолчал.

— Но так уж вышло, что мне нужны именно вы, — продолжил он. — Сейчас я объясню вам, почему. У нас осталось около тринадцати минут, пока Комитет по Контролю не обошёл мою защиту и не вычислил меня, так что поторопимся. Из этих тринадцати минут шесть я хочу посвятить одному видео. После него для вас многое прояснится. Вы не против?

— Нет, — пробормотал Алессандро.

— Смотрите.

Его фигура и водопад растворились. Алессандро очутился в спортивном зале «новой школы» № 4 имени Януша Корчака в Гане. Изображение было нечётким, немного расплывалось: детали ускользали от него, но он видел лесенки вдоль стен, баскетбольное кольцо, турник и детей в белых балахонах, сидящих в два ряда. Они держали руки на коленях, сидели с выпрямленными, как по линейке, спинами. Против них стояла женщина. Алессандро не сразу узнал её со спины, но потом она чуть повернула лицо, и он увидел её в профиль.

Её волосы были не рыжие, а тёмные, собранные в хвост, и на ней был деловой серебристый костюм, перчатки и сапоги, но Алессандро не ошибся — это была Элизабет Арлетт, и она что-то спрашивала у него… Звука не было, и Алессандро растерялся, на секунду забыв, что всего лишь смотрит видео, но потом Элизабет отвернулась и обратилась к детям.

Сидевший с правого края в первом ряду мальчик поднялся и подошёл к ней. Встал перед ней и смотрел, высоко задрав голову. У него был широкий лоб и большие овальные глаза, поджатые тонкие губы и приплюснутый нос. Он невозмутимо моргал, глядя на Элизабет, как встревоженная и непонимающая сова.