Кирилл Фокин - Лучи уходят за горизонт

А это была линия, переступить которую Нам Туен не мог. Узнав, что председатель Фань находится с государственным визитом в Египте, а министра иностранных дел Вана Шэнли поглотило урегулирование кризиса в Таиланде, где Нгау устроил геноцид, Нам Туен срочно вылетел в Пекин. Пока всеобщее внимание было приковано к югу, его небольшой самолёт появился с востока. В отличие от диктатора Нгау, диктатор Ким обладал небольшим ядерным арсеналом, и — по сведениям, полученным Нам Туеном из первых рук, — старался (пока безуспешно) добыть бактериологическое оружие.

Несмотря на успехи, достигнутые в развитии экономики, стремительный рост уровня жизни и заработной платы, ни на какие политические реформы генерал так и не пошёл. Ввоз мобильных телефонов в страну до сих пор находился под строжайшим запретом, как и Интернет. Каждую неделю Нам Туен выезжал из Пхеньяна и смотрел, как строятся новые дороги, больницы и заводы, как проводят трубы с питьевой водой в самые отдалённые поселения, как поля начинают вспахивать импортные комбайны, а не мозолистые руки крестьян; но каждый раз он поднимал в присутствии генерала Кима тему демократизации страны — и каждый раз получал отказ.

Пекин тоже отказывал ему в поддержке: Фань Куань настоятельно требовал «подождать, пока придёт время». Усилия Нам Туена пропадали, просачивались, как песок сквозь пальцы, и каждый его проект политических реформ отвергался сначала в Пекине, а затем и в Пхеньяне. Это был замкнутый круг, но Нам Туен не собирался продолжать тратить отпущенное ему время жизни бесцельно.

Поэтому, как только из уст генерала Кима прозвучали слова «военное вмешательство», Нам Туен обратился к своему начальнику охраны и одновременно верному помощнику Тао Гофэну и попросил устроить встречу с министром общественной безопасности Китайской Народной Республики.

Министра звали Цзи Киу. Когда часы показали 23:14, Нам Туена пригласили в его кабинет. Тао Гофэн остался ждать снаружи. У Цзи Киу был средних размеров кабинет, бо́льшую часть которого занимал стол с погасшим монитором в углу. Министр был в чёрном костюме в тонкую белую полоску и при галстуке. В его ухе Нам Туен не заметил коммуникатора; три мобильных телефона лежали перед ним на столе, якобы сигнализируя об открытости к собеседнику. Сам Цзи Киу был непримечательным мужчиной средних лет, из тех, кто начинает испытывать проблемы с лишним весом и из-за этого вальяжно вползает в тренажёрный зал раза два в месяц. При этом министр был моложе, чем предполагал Нам Туен; значительно моложе.

Когда он заговорил, Нам Туен понял, в чём было дело: у Цзи Киу был старый голос, немного хрипловатый, как будто он много курил.

— Здравствуйте, господин Нам. Рад наконец-то с вами познакомиться.

— Мы с вами знакомы, — сказал Нам Туен, пожимая ему руку. — Виделись на Госсовете.

— Да, и правда, виделись, — ответил Цзи Киу. — Садитесь, пожалуйста. Простите, я только приехал, как и вы, поэтому заставил вас ждать.

— Да, конечно.

— Трудный день. — Цзи Киу поправил съехавший в сторону галстук. — Вы знали, что галстуки придумали наши с вами предки?

— Правда?

— Об этом свидетельствуют статуи в гробнице императора Шихуанди, — продолжил Цзи Киу. — Или это могли быть японцы. Но точно не европейцы.

— Вы так думаете?

— Посудите сами, — Цзи Киу поднял кончик своего галстука и повертел перед глазами, как бы изучая. — Галстук — это та же верёвка от виселицы, понимаете?

— Интересная мысль.

— Европейцы не признаю́т самоубийство, — ответил Цзи Киу, — они считают самоубийство смертным грехом.

— Я бы не сказал, что мы его одобряем, — ответил Нам Туен.

— Одобряем, — заверил его Цзи Киу. — На нас лежит ответственность за наши дела, и галстук на шее символизирует готовность умереть, если работа не будет выполнена.

— Интересная мысль, — повторил Нам Туен. Какой бы сложный день у министра ни выдался, подумал он, во рту у него отнюдь не пересохло, а было влажно, как в тропиках после ливня.

— Никогда не задумывались, почему председатель Фань Куань не любит галстуки и почти никогда их не носит? — спросил Цзи Киу, отпуская свой галстук. — В отличие от нас с вами.

— Честно говоря, — ответил Нам Туен, — нет.

Министр улыбнулся.

— Как обстоят дела в Пхеньяне?

— Довольно плохо. Думаю, вы и сами это знаете.

— Господин Нам, вы меня переоцениваете, — цокнул языком министр. — Вы опытный человек и должны понимать, в отличие от всех этих наивных людей, многие из которых странным образом добились высоких постов, что я не всеведущ.

— Я это понимаю.

— Мне и не нужно это, — сказал министр, — потому что у меня есть моё министерство. Мне каждый день готовят сотни отчётов по самым разным проблемам, но у меня нет времени их читать. Например, за сегодня я не услышал ни от кого ни слова о ситуации в Пхеньяне, хотя, я уверен, про это есть отчёт, и я могу его изучить… Но не хочу, потому что напротив меня сидит главный в Китае эксперт по Пхеньяну. Вам есть что мне сообщить?

— То есть вы хотите сказать, — уточнил Нам Туен, — что вам ещё не доложили про ответ генерала Кима на ультиматум?

— Нет, — пожал плечами министр.

— Про это передавали в новостях.

— Я не главный редактор «Центрального телевидения». Вы мне расскажете?

— Генерал Ким заявил, что его не интересует мнение международных организаций.

— И что же это означает?

Нам Туен выдержал паузу и около двадцати секунд вглядывался в лицо министра. Когда тот изобразил нетерпение, чуть дёрнув щекой, Нам Туен сказал:

— Что он не собирается выводить войска из демилитаризованной зоны и отменять своё решение о национализации предприятий.

— Выводить войска из демилитаризованной зоны, — повторил за ним министр. — Любопытная игра слов, не находите?

— Не думал об этом, — ответил Нам Туен.

— И в конечном итоге, — вновь задал вопрос министр, — что же это означает?

— Полный крах, — ответил Нам Туен.

— Всё рушится, — согласился министр. — Банки разоряются, бюджеты секвестрируют, людей увольняют, армии сокращают…

— Это полный крах нашей программы реформ в КНДР.

— Да, думаю, тут вы правы, — сказал министр. — Хотя, будем честны, вы уже многое успели там построить. Вопрос в том, кто заполнит опустевшие корпуса больниц, кто будет жить в новых городских кварталах и кто будет работать на заводах, где робототехника зачахнет от первой мантры про скорое и неизбежное торжество коммунизма.

— Можно выразиться и так, — согласился Нам Туен.

Похоже, министр общественной безопасности Китая в душе был поэтом.

— Подобный исход меня не устраивает, — продолжил Нам Туен, — и я не позволю генералу Киму разрушить всё, что мы сделали.