Эммануил Зеликович - Следующий мир

Здесь было настолько тихо, спокойно и светло, что все это совершенно не походило не только на кухню, но даже и на фабрику. Не заметно было никаких трансмиссий, ремней или приводов, и абсолютно не чувствовалось ни малейшего запаха или присущей кухне жары. На досках загорались зеленые кружки, и в отверстиях пола появлялись знакомые нам крышки столов с пустыми тарелками и блюдами. Крышки поднимались несколько выше уровня пола, и их края опускались, вследствие чего вся посуда немедленно сползала на конвейеры и уносилась в ряд специальных машин. Разгрузившись, крышки выпрямлялись и опять сравнивались с полом. Тихо скользя на конвейерах, подкатывались к ним со всех сторон из разных машин тарелки, ножи, вилки, ложки, бутылки, хлеб, плоды и полные вазы и блюда. С помощью остроумных приспособлений все это немедленно и без единого звука размещалось по своим местам, опускалось вниз, и зеленые огоньки угасали. Машины убирали грязную посуду, мыли тарелки, приборы, фрукты и овощи, очищали их от шелухи, изящно резали на части, передавали друг другу полуфабрикаты для дальнейшей обработки, варили и жарили, нагружали блюда различными яствами, разливали суп по вазам и, наконец, накрывали на стол. Каждая машина выпускала определенный вид производственного ассортимента или же выполняла одну законченную функцию.

Хотя мы с профессором и успели уже кой к чему привыкнуть на чудесной Айю, но эта удивительная «кухня», если можно так выразиться, привела нас в совершенный восторг. Не проронив ни слова, мы долго любовались со своей площадки этим стройным и сложным механическим миром, наблюдая, как разнообразнейшие продукты, посуда и готовые блюда ловко сновали между машинами, разгуливая в два этажа на конвейерных змейках по всему огромному помещению. Виденное походило более на наборную машину линотип, чем на кухню, а «повара» — на наборщиков, с той лишь разницей, что они преспокойно прохаживались по залу, ничего не делая: все набиралось и разбиралось совершенно автоматически и притом быстро и бесшумно. Воздух благоухал, и вместо обычных говора, гама, лязга посуды и шипения котлов и сковород, здесь царила полнейшая тишина. Первым прервал молчание профессор.

— Ну и кухня!.. — пробормотал он. — Что вы на это скажете, Брайт? А?

— М-да… — промычал я, не найдя более подходящего ответа.

— Все это в достаточной мере замечательно, — продолжал он, — но одно маленькое обстоятельство ставит меня совершенно в тупик. Посмотрите хорошо на машины и постарайтесь угадать.

— Отсутствие приводов и трансмиссий, — сказал я.

— Нет, с этим мы уже теоретически знакомы — беспроволочная подача энергии в каждую машину отдельно.

Я подумал с минуту, но не мог угадать.

— Отсутствие вытяжных труб! — воскликнул он. — Мы не видели таковых на крыше, их нет также и здесь. Известно, что ийо не пользуются ни каменным углем, ни газом. Допустим, что они получают тепло электрическим путем. Но, ведь, варка пищи и масел должна же дать испарения и угар? А тут — никаких вытяжек и ни малейшего запаха! В чем дело, Афи?

— Ни труб, ни вытяжек более не существует. Дело обстоит гораздо проще, чем вы думаете: все испарения и угар химически поглощаются внутри машин.

Професоор хлопнул себя пальцами по лбу.

— Мы должны сами догадаться, чорт побери, но все эти фокусы лишили нас способности соображать!

— А каким образом добывается тепло? — спросил я.

— Путем распада атомов, как и все виды энергии на Айю.

— Мне не понятна еще одна вещь: на кухне обычно жара, а здесь прохладнее, чем на улице. Даже машины, повидимому, не нагреты.

— Тепло концентрируется только в тех закрытых духовках, где готовится пища, все же прочие тепловые излучения тщательно поглощаются холодильниками, которые в состоянии понизить температуру почти до абсолютного нуля.

— На чем же основан принцип их действия?

— Это очень сложная физико-химическая штука. Спросите профессора Кайя, он объяснит это лучше меня.

— Сколько ийо посещают в течение дня столовую?

— Несколько тысяч.

— А сколько здесь обслуживающего персонала?

— Не более четырех ийо одновременно.

Мы переглянулись и улыбнулись.

— Но я не вижу никаких термометров и прочих приборов, — сказал профессор. — Разве не нужно регулировать температуру варки пищи?

— Нет, машины настроены определенным образом, и все здесь делается, как вы видите, совершенно автоматически. Окончив какое-нибудь блюдо, посетители нажимают внизу кнопку, крышка стола поднимается, и остальное происходит уже само собой. Персонал же регулирует только темп работы машин и количество производства в зависимости от числа обедающих. Машины не могут пока еще знать, сколько внизу посетителей, но я думаю, что со временем будет и это.

Мы спустились в зал, и «повара» показали нам отдельные части машин, их холодильники и замечательное внутреннее устройство. Затем они открыли топки, которые обдали нас невыносимым жаром. Совершенно восхищенные, мы вернулись на крышу, сели в яхту и помчались дальше.

— После волшебной кухни было бы сейчас уместно осмотреть некоторые заводы, — предложил я.

— Прекрасно, — сказал профессор. — Так и сделаем. В связи же с кухней остается только выяснить причины вегетарианского питания.

— Вы уже давно угадали их, — ответила Афи. — Строго говоря, мы не вегетарианцы, потому что, как вы видели, употребляем в пищу молочные продукты и яйца — мы не кушаем только мяса и рыбы. Во-первых, из гигиенических соображений: мясо тяжело переваривается, быстро разлагается, засоряет организм и перегружает желудок, сердце и почки. С тех пор, как ийо отказались от мяса, они стало значительно бодрее, здоровее и выносливее. Кроме того, увеличилась продолжительность жизни.

— Сколько лет, между прочим, ийо живут?

— До ста двадцати. В среднем, около ста десяти, в то время как в древние эпохи эксплоатации средний возраст рабочего равнялся сорока пяти годам, и лишь немногие доживали до шестидесяти пяти лет.

— А какова у вас смертность среди детей?

— Очень незначительная. Мы рассматриваем эти случаи как исключения. Прежде более половины всех детей умирало в возрасте до четырех лет, в особенности среди рабочих. Причины здесь в основном, конечно, социально-экономического характера, но не меньшую роль сыграло также и вегетарианство, если принять во внимание, что детская смертность процветала, главным образом, на почве желудочных заболеваний. Недоброкачественное мясо опасно, а рыба — ядовита, гнилым же плодом, овощем или молочным продуктом вы никогда не отравитесь. Испорченное молоко, например, дает сметану и простоквашу. С отказом от рыбы и мяса у нас совершенно исчезли некоторые болезни, например тиф. Кроме того, мы стали иммунны по отношению к туберкулезу и всякого рода лихорадкам. Это — первая причина. Во-вторых, мы совершенно не нуждаемся в мясе благодаря нашей легкой работе, гигиеническим условиям жизни и теплому климату. И наконец, третья причина — чисто этическая. При нашем эстетическом развитии мы считаем отвратительным как убой животных, так и поедание их трупов и крови. Подумайте сами, как бы это выглядело при всей той красоте, художественности, гармонии и всеобщем счастье, которые вы нашли на Айю! Бойня и стоны несчастных животных были бы здесь резким диссонансом.